Лунный свет - Дженн Беннетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ты говоришь!
Он улыбнулся мне слабой, беззащитной, полной надежды улыбкой, от вида которой у меня в груди вспорхнул целый рой трепетно-нервных бабочек.
У нас все хорошо? Или все же нет? Он явно позвал меня сюда не для того, чтобы обсуждать наше расследование. Может, собирался рассказать о глупости, которую совершил в старших классах школы? Или, может, изменил мнение о вчерашнем мероприятии под названием «хватай-беги» с участием тети Моны и решил, что с моей шизанутой семейкой ему не справиться?
Чтобы разгадать его намерения, я стала с величайшим тщанием наблюдать за невербальным языком его тела. Он засунул в карманы руки. Что бы это могло значить? Может, он нервничал, собираясь сказать мне, что нам надо остыть?
Нет, с моей стороны это конечно же была паранойя. Просто он казался… каким-то другим. Напряженным.
По Денни Вей уносились прочь останки часа пик. Мы молча прошли под выстроившимися вдоль площади деревьями, пересекли дорогу, зашагали по тротуару мимо череды непритязательных ресторанчиков и остановились у двери с вывеской «СУШИ ТИЛИКУМ».
Ресторан оказался простенький и уютный. По периметру стояло несколько столов, но мое внимание привлекла открытая кухня посередине. Там за квадратной деревянной стойкой двое поваров резали рыбу. А вдоль нее неспешным поездом мимо клиентов медленно скользил конвейер с блюдами.
– Кайтэн-дзуси[11], – объяснил Дэниэл, – пробовала когда-нибудь?
Я покачала головой.
– Порой конвейерные суши далеко не самые лучшие, потому как это главным образом фастфуд. Но здесь… пальчики оближешь. Я знаю хозяина.
Ну еще бы, как же ему не знать хозяина. Со всех четырех сторон стойки толпились посетители, в основном технари и юристы в костюмах. Мы сели на пару свободных стульев, и повар, японец лет двадцати, завидев моего спутника, широко улыбнулся.
– Привет, волшебник, – сказал он.
– Если из нас кто-то и волшебник, то это ты, – поправил его Дэниэл, – да и потом, не смущай меня в присутствии дамы.
– Я Майк, – сказал мне повар и поднял вверх острый нож.
Его голову покрывала красная бандана, усы были подкручены вверх а-ля Сальвадор Дали.
– Его, кстати, очень легко смутить, это я так, для протокола, – добавил он.
– Что верно, то верно, – с улыбкой ответил Дэниэл.
– Как Черри? – спросил повар.
Дэниэл потянулся к батарее китайских чашечек под конвейером, взял парочку, поставил одну передо мной и ответил:
– Немного для тебя старовата.
– У меня были и постарше. Впрочем, помоложе тоже, – сказал он и адресовал мне улыбку. – Сколько тебе лет?
– Вот так прямо при мне?
Дэниэл покачал головой, зачерпнул нашими чашечками немного какого-то зеленого порошка, повернулся и с видом заговорщика сказал:
– Ты его не слушай, Берди. Он только на слова горазд, а как до дела дойдет, так сразу в кусты. И суши у него выходят на редкость дерьмовые.
Повар показал на Дэниэла кончиком своего ножа:
– А вот за эти слова, Аоки, можно и схлопотать.
– Ладно. Если честно, то он в этом деле один из лучших, – сказал мне Дэниэл. – Раньше работал в «Широ’с», но в прошлом году открыл здесь собственное дело. А до всего этого жил напротив моей тетушки и вечно болтался без дела в компании моих кузенов. И всякие гнусные разговоры стал со мной водить, когда я был еще нежным мальчиком, смотревшим на мир широко открытыми глазами.
– Ага, а когда я учился в кулинарной школе, ты вечно тырил у меня деньги, как самый заправский карманник, – бросил в пику ему повар, – а ведь я откладывал их, чтобы попить пивка.
Дэниэл поднес мою чашку к торчавшему под конвейером крану и дернул за рычаг. Из него струей полился кипяток, завихрив порошок. А когда он поставил чашку обратно передо мной, над ней поплыл цветочный аромат зеленого чая.
– Я же не виноват, что ты был самой легкой добычей, – сказал он повару.
– Да таким, похоже, и остался. Сейчас нас хотя бы разделяет прилавок. Закажете что-нибудь особенное?
– Не-а. С нас будет достаточно и того, что в меню. А ты давай работай.
Повар кивнул, потянулся к конвейеру и протянул нам на продолговатых бамбуковых подносах теплые полотенца:
– Если что-то понадобится, дай мне знать.
Затем он оставил нас в покое, вернулся к гигантской рыбине с серой чешуей, которую до этого разделывал, и стал резать на кусочки розовую плоть.
– Это тунец, – сказал мне Дэниэл.
– У меня такое ощущение, что он все еще шевелится, – прошептала я, чувствуя себя в этой обстановке не в своей тарелке.
Здесь все странно выглядело и так же странно пахло. Рядом с блюдами на конвейере можно было увидеть небольшие бирки с надписями на двух языках, японском и английском. Окружение меня потрясло. Особенно если учесть, что я по-прежнему даже не догадывалась, зачем меня сюда позвал Дэниэл.
– Никогда не ела сырую рыбу, – сказала я ему.
– Может, тогда помаленьку начнем? – спросил Дэниэл, толкнул меня плечом и улыбнулся одними глазами.
– Давай, – ответила я, пытаясь развеять охватившую меня тревогу.
Он кивнул и принялся мне в подробностях объяснять предназначение всех этих бутылочек, баночек и крохотных тарелочек, стоявших перед нами. Куда класть палочки для суши. Чем отличаются роллы «нигири», «маки» и рожки «темаки». Затем поставил между нами небольшую подставку с соевым соусом, пастой васаби и кусочками маринованного имбиря, мы уставились на конвейер и смотрели на него до тех пор, пока он не увидел то, что я, по его мнению, должна была попробовать в первую очередь.
– Ролл с тунцом, – сказал он, снимая с ленты небольшую тарелку, – самый обычный, никаких изысков.
– Он что, сырой?
– Лучше считай его первой свежести, в смысле только что выловленным. Палочками для суши пользоваться умеешь?
– Вроде да.
Хотя в действительности мне до этого было ой как далеко.
– Лучше тогда давай пальцами. В этом ничего такого нет, так очень многие делают. Гляди!
Он вытер пальцы о теплое полотенце, которое нам дали, то же самое сделала и я. Затем намазал немного зеленой пасты васаби на два кусочка ролла с тунцом, показал мне, как макать его в соевый соус, и съел.
– Мм… – сказал он, работая челюстями. – Видишь? Давай попробуй.
Я набралась смелости и отправила кусочек ролла в рот. Он был… соленый. Даже очень соленый. А еще рыхлый. И…
– О боже, – прошептала я, когда на глаза навернулись слезы и жутко защипало в носу.
И что мне теперь делать – выплюнуть его или проглотить. А если я подавлюсь?
– Васаби, – со смехом произнес Дэниэл, – глотай, сейчас все пройдет. Запей чаем.
Чай оказался слишком горячим. Я чуть не обожгла язык. Но жуткое жжение в носу все же пошло на спад.
– Ну как?
– Я не почувствовала никакого вкуса.
– Тогда попробуй еще раз, – сказал он и посмотрел на меня взглядом, от которого в груди опять затрепетали крыльями тревожные бабочки. – Иногда со второго раза бывает лучше.
Я положила в рот второй кусочек,
