Модели культуры - Рут Бенедикт

жена вождя, напутствовала своего сына на потлаче: «Племя мое, я говорю со своим сыном. Друзья, все вы знаете мое имя. Вы знали моего отца, и вы знаете, как он обходился со своим имуществом. Он был безрассуден и не заботился о том, что делает. Он избавлялся от рабов или убивал их. Он отдавал каноэ или сжигал их на костре в пиршественном доме. Он отдавал шкуры выдр своим соперникам в собственном племени, или вождям других племен, или же разрывал их на куски. Вы знаете, что это – чистая правда. Такой путь, сын мой, наметил для тебя твой отец, и ты должен ему следовать. Твой отец был особенным человеком. Он был истинным вождем коскимо. Поступай так, как поступал твой отец. Разорви одеяла или же отдай их племени, с которым мы враждуем. Вот и все». Сын ее ответил: «Я не стану препятствовать пути, что наметил для меня мой отец. Я не стану нарушать закон, что установил для меня мой вождь. Я отдаю эти одеяла своим соперникам. Война, что мы ведем, упоительна и непримирима». После этого он принялся раздавать одеяла.

На Северо-западном побережье подобная раздача имущества проходила бесчисленное множество раз. Порой кажется, что эти события не имеют ничего общего с экономическим обменом. У нас не получится понять поведение квакиутль во время свадьбы, смерти или несчастного случая, пока мы не разберемся, какие психологические особенности лежат в его основе. В их культуре об отношениях между мужчиной и женщиной, о религии и даже о неудаче судили по тому, давали ли они повод показать свое превосходство путем раздачи или уничтожения имущества. Главными поводами служили: передача своего статуса наследнику, вступление в брак, принятие и демонстрация религиозных полномочий, траур, война и несчастные случаи.

Вступление наследника в свои права служило очевидным поводом для того, чтобы дать волю своим притязаниям на величие. Наследнику передавались все имена, все права, и такой торжественный дар необходимо было подтвердить традиционной раздачей и уничтожением имущества. На преемника надевались «доспехи богатства». Такого рода потлачи представляли особую важность и были сложно устроены, однако основные черты этих ритуалов были довольно просты. Очень характерен следующий потлач, посвященный «величию имени наследника Тласотивалиса». На этом пиру собрались все племена и вождь, отец Тласотивалиса, торжественно перечислял все права, которыми наделял его фамильный миф, и провозглашал новое имя своего сына. Отныне преемник принимал традиционное имя наследника, и все было готово для раздачи имущества в его честь. В самом разгаре танца от лица отца хор начинал петь сочиненную для него песню:

Уйдите с дороги и дайте ему эту [медь], которой я всегда

стремлюсь поразить своих соперников.

Племена, не просите пощады, высунув языки и сжав руки.

И юный наследник появлялся из дальней комнаты, неся в своих руках медную пластину Денталайю. Отец давал ему поучительные наставления: «О, великий вождь Тласотивалис! Действительно ли ты этого желаешь? Неужели ты по-настоящему хочешь погубить эту медь в огне, медь, нареченную Денталайю? Живи, как полагается человеку твоих полномочий. Ибо действительно ты произошел от удивительных вождей, которые так и поступали с нареченными медными пластинами (то есть ломали их). Его сын, соблюдая все элементы обряда, ломал медяк и раздавал его своим соперникам со словами: «Я следую пути, что мне наметил мой вождь, мой отец; путь, по которому мне необходимо пройти, мне, удивительному безжалостному вождю, которому ничего не страшно. Вот, что я говорю, вожди, я разбил Денталайю для вас, племена!» Он раздавал оставшееся имущество и перенимал из рук своего отца власть вождя.

Такого же рода потлачи проводились по случаю совершеннолетия девушки из семьи вождя – его младшей сестры или дочери. Как и в случае с вступлением наследника в свои права, хотя и не в таком масштабе, необходимо было доказать величие своего имени. Для раздачи собирали не только одеяла и медные пластины – в ход шли предметы женской одежды, женские каноэ для ловли моллюсков, золотые и серебряные браслеты и серьги, плетеные шляпы и украшения из раковин моллюсков. Раздача имущества давала вождю право утверждать, что он поднялся на следующую ступень по лестнице в становлении полноценным вождем. Такого вождя они называют «вождь, преодолевший путь».

Хотя потлачи индейцев Северо-западного побережья, проводимые в честь наследника, служили поводом для самовосхваления и демонстрации богатства, они не являлись непосредственным противостоянием между соперниками, а потому не отражали дух культуры этого народа в той мере, в какой ее отражали потлачи при заключении брака. Как и покупку медной пластины, брак разыгрывали так, словно бы это была война. Когда знатный мужчина собирался заключить брак, он созывал своих родственников, как на войну, и обращался к ним: «Сейчас мы пойдем войной на другие племена. Помогите мне привести в мой дом мою жену». Тут же приступали к приготовлениям, однако оружием им служили имеющиеся на руках одеяла и медные пластины. Война заключалась преимущественно в обмене имуществом.

Как и в случае с медью, цена выкупа за невесту планомерно повышалась. Жених вместе со своими приближенными отправлялся в дом отца невесты. Каждый знатный гость приносил часть своего имущества, чтобы «поднять невесту с пола» и «подготовить место, на которое невеста могла бы присесть». Чтобы показать величие жениха и что он превосходит семью отца невесты, вслух отсчитывали все больше и больше одеял. Конфликт между этими двумя группами выражался и по-другому. Родственники со стороны жениха могли вооружиться и обрушиться на деревню невесты, а те – напасть на них в ответ. Порой битва выходила из-под контроля, и во время стычки погибали люди. Или отец невесты выстраивал своих людей в две шеренги, они держали в руках железо с раскаленными концами, направленными внутрь, и люди со стороны жениха должны были пройти между этими колоннами. Некоторые семьи обладали особым правом разводить в пиршественном доме огромный костер, и жениху и его гостям предстояло сидеть рядом с этим костром, не шелохнувшись, пока они не получат серьезные ожоги. Тем временем, если семья невесты обладала своим фамильным гербом в виде морского монстра, чья фигура была вырезана из дерева, из него извергались семь черепов, а отец невесты насмехался над родственниками жениха: «Осторожно, Гватсенокс! Это кости женихов, что пришли свататься к моей дочери и бежали от моего огня».

Как мы уже увидели, во всех этих случаях покупали не невесту, а те особые права, которые она могла передать своим детям. Как и всякая сделка на Северо-западном побережье, выкуп невесты превращался для отца невесты в обязательство, которое он должен был