Модели культуры - Рут Бенедикт

великому вождю,

Я –  великий вождь, что навлекает позор на других.

Этой навязчивой мысли была подчинена вся экономическая система индейцев Северо-западного побережья. У вождя было два способа обрести желанную победу. Первый заключался в том, чтобы опозорить своего соперника, подарив ему больше имущества, чем тот мог вернуть вместе с требуемым процентом. Второй заключался в уничтожении имущества. В обоих случаях дар подразумевал возврат, несмотря на то что в первом случае богатство дарителя приумножалось, а во втором он своего имущества лишался. Для нас последствия этих двух приемов противоположны друг другу. Для индейца квакиутль они служат взаимодополняющими методами одоления противника, а в полном уничтожении имущества они видели наивысшую в жизни славу. Как и во время продажи медной пластины, речь шла о том, чтобы бросить вызов противнику, которому впоследствии ради спасения от стыда необходимо было уничтожить свое имущество в том же количестве.

Уничтожение имущества происходило по-разному. Крупные потлачи, на которых потреблялось огромное количество рыбьего жира, считались состязанием по уничтожению имущества. Жир щедро раздавался гостям, его выливали в костер. Вздымавшийся от жира огонь доставлял сидевшим рядом с костром гостям массу неудобств, и это тоже воспринималось как часть состязания. Чтобы избежать позора, им приходилось оставаться лежа на своих местах и не двигаться, несмотря на то что пламя вздымалось вверх и доходило до самого потолка. Хозяин не должен был выказывать никакого волнения по поводу того, что над его домом нависла угроза разрушения. У некоторых великих вождей на крыше дома стояла вырезанная из дерева фигура человека. Его называли «рыгун», и устроен он был таким образом, что на горящий снизу дом из него лился непрерывный поток ценного рыбьего жира. Если такой пир превосходил пиры, которые приглашенный вождь когда-либо давал, он должен был покинуть дом и начать подготовку к ответному пиру, который превзошел бы пир соперника. Если ему казалось, что этот пир не сравнится с тем, что он давал ранее, он осыпал хозяина оскорблениям, и тому приходилось дальше пытаться доказать свое величие.

Для этого он мог отправить своих посланников разбить четыре каноэ и принести их обломки, чтобы бросить их в костер. Или он мог убить раба. Или сломать одну медную пластину. Индейцы вовсе не считали, что от уничтожения меди их богатство уменьшалось. У разрушения медной пластины было множество аспектов. Если вождю казалось, что повод недостаточно весом для того, чтобы подарить свою ценную медную пластину, он мог отрезать от нее часть, и тогда его соперник был вынужден отрезать равную часть от своей ценной меди. Возврат имущества происходил так же, как если бы они обменялись целыми медными пластинами. В состязании между различными соперниками один медяк мог путешествовать по побережью на огромные расстояния. Когда великому вождю удавалось, наконец, заполучить оба куска, он сковывал их вместе, и тогда ценность этой меди значительно возрастала.

Согласно мировоззрениям квакиутль, непосредственное разрушение медной пластины было лишь одним из вариантов данной практики. Великий вождь созывал свое племя и провозглашал начало потлача. «Более того, я так горд, что на этом костре я погублю мою медь Дандалайю, что вздыхает в моем доме. Все вы знаете, сколько я за него заплатил. Я отдал за него четыре тысячи одеял. А теперь я сломаю его, чтобы одолеть своих противников. Я превращу свой дом в место битвы для вас, мое племя. Возрадуйтесь, вожди – впервые вы побываете на столь великом потлаче». Вождь клал свою медную пластину в огонь, и тот поглощал ее, или же кидал ее в море с высокого мыса. Так он терял свое богатство, но обретал несравненный престиж. Он победил своего соперника в последнем состязании и тот теперь вынужден уничтожить медную пластину той же ценности или же признать свое поражение.

От вождя ожидалось поведение в определенной степени высокомерное и тираничное. При этом на него накладывались ограничения, чтобы он не становился чересчур деспотичным. Он не мог уничтожать имущество в том количестве, которое привело бы его народ к обнищанию, или участвовать в состязаниях, губительных для него самого. Существенное общественное ограничение, державшее его в рамках, выражено в одном нравственном табу: табу на неумеренность. Неумеренность всегда таит в себе опасность, и вождю не дóлжно преступать границы. Эти установленные обычаем границы, как мы увидим далее, часто допускали радикальное поведение, однако они всегда готовы были сдержать вождя, если тот злоупотреблял поддержкой своего народа. Они верили, что удача покидает того, кто зашел слишком далеко, и переставали следовать за таким человеком. Общество устанавливало рамки, хотя рамки эти нам покажутся невообразимыми.

Столь широко распространенное на Северо-западном побережье стремление к превосходству выражалось в каждой мелочи, свойственной обмену на потлаче. Приглашения на особо торжественные потлачи отправлялись не менее чем за год. На них издалека приплывали лодки, полные почетных гостей. Хозяин объявлял о продаже медной пластины, сопровождая ее самовосхвалением и ссылаясь на величие своего имени и своей меди. Он призывал гостей достать вещи, которые они приготовили в качестве ответного дара. Поначалу гости скромничали и предлагали лишь малую часть положенной стоимости, но процесс постепенно набирал обороты. На каждую прибавку продающая сторона презрительно отвечала: «Думаешь, это все? Вы просчитались, когда решили купить эту великую медь. Это еще не все. Ты дашь больше. Медь стоит так, как подобает моему величию. Давай еще сотню». Покупатель говорил в ответ: «Да, вождь, ты не знаешь жалости», и тут же посылал за требуемыми одеялами. Человек, задачей которого было подсчитать одеяла, считал их вслух, а затем обращался к собравшимся племенам: «Племена! Видите, как надо покупать одеяла? Мое племя сильно в покупке медных пластин – не то, что вы. В этой груде у меня шестьсот одеял. С этими словами, вожди народа квакиутль, я обращаюсь к тем, кто не умеет продавать медные пластины». После его речи поднимался вождь и обращался к людям: «Теперь вы увидели мое имя. Вот мое имя. Вот вес моего имени. Эта гора одеял возвышается до самых небес. Мое имя есть имя квакиутль, и вы, племена, нам не ровня. Берегитесь, вскоре я попрошу вас покупать медные пластины у меня. Племена, я терпеливо буду ждать, когда вы станете покупать у меня».

Но торг за медь только начался. Вождь со стороны продающих поднимался и начинал рассказ о своем величии и привилегиях, которыми наделен. Он перечислял своих мифических предков и говорил: «Я умею покупать медные пластины. Ты, вождь, вечно твердишь о своем богатстве. Разве не подумал ты об этой меди?