Семь сувениров - Светлана Еремеева

все были падшими для него. Потому что в толпе – все одинаковые, в толпе нет различия. Мир, превратившийся в единое цифровое тесто объектов – обреченный мир, ком, несущийся в пропасть. Истинным парадоксом является лишь тот, кто однажды обнаруживает себя посреди толпы и понимает, что все вокруг – разные, что все, включая его самого, уникальные. Он начинает различать. У каждого есть свой голос, свое тело, свое лицо, своя мечта, своя боль и своя радость. Этот кто-то выпрыгивает из гулкого потока толпы и оказывается на обочине. Он вырубает все системы и сидит ошеломленный посреди опустевшего пространства оффлайна. Затем он встает. Он идет сам по себе. И каким-то странным образом, за ним, из плотного месива соединенных в общий ком лиц, рук, ног, начинают выпрыгивать другие. И они идут не с ним, они идут совсем близко, но отдельно – они есть субъекты, они есть не часть толпы, а люди. Каждый из них – не часть толпы, а отдельный человек. И каждый такой человек ощущает не смешанность, а общность с другим человеком.

– А что вы слышали о Радкевиче, – спросил Николай. – Я имею в виду, в последнее время?

Шахов заметно помрачнел, глаза налились розоватой жидкостью – то ли слезами, то ли кровью.

– В последнее время? – тихо спросил он. – В последнее время он, как жил все эти годы в колонии для пожизненно заключенных, так и живет… Волкова давно нет, Огнева нет, все жертвы Радкевича давно в мире ином, а он все еще здесь… мемуары пишет…

– Где? В колонии?!

– Да… Издательство одно заинтересовалось. Заключило с ним договор…

– И о чем же?

– Да все о том же… О его убийствах… Взгляд на то, о чем писал Волков, но так сказать с другой стороны… изнутри…

Николай смотрел на Шахова и не верил своим ушам. Он помнил, конечно, что рядом с датой рождения маньяка в личном деле не было даты смерти, но события его преступлений казались такими давними, что возникало ощущение его небытия. А он жил, писал мемуары, ежедневно ходил на прогулки, получал посылки от родственников… Николай протер ладонью уставшие от бессонной ночи глаза и посмотрел в окно… Небо становилось розово-голубым. Светало. Где-то далеко, в самой глубине города, вставало нежно-огненное солнце, на огромном диске которого проступали очертания черных как зола многоэтажных домов.

30

Когда Николай ехал по Московскому проспекту, надеясь быстрее добраться до дома и поспать несколько часов, раздался сигнал смартфона. Звонила Нина. Николай тут же ответил, предчувствуя неладное. Ведь еще несколько дней назад они с дочерью уехали на дачу и не собирались возвращаться в течение недели.

– Коля? – услышал он взволнованный голос бывшей жены.

– Нина, здравствуй! Что-то случилось? Сейчас шесть утра. Вы в городе или на даче?

– Коля, мы в городе. Приезжай срочно. У нас большие неприятности.

– Что-то с Верой? – спросил он, ощущая, как судороги, вызванные тревогой, сковывают тело. Рука, держащая смартфон, задрожала.

– Приезжай, Коля. Я жду тебя.

Она отключилась. Николай нажал на газ и на всех скоростях полетел в сторону своей старой квартиры, где долгие годы он жил сначала с матерью и отцом, а затем с женой дочкой. Квартира располагалась на Вознесенском проспекте, недалеко от Сенной. В столь ранний час дороги были пустыми, и он быстро добрался до места назначения. Когда он выходил из машины, то заметил, что над Мойкой поднимался бледно-голубой туман. Все было тихо, неподвижно и мертво. Он подумал, что так всегда бывает перед каким-нибудь взрывом. Сначала давит тишина, а потом парализует оглушительный залп.

Когда он поднялся в квартиру, то обнаружил, что дверь была открыта нараспашку. Он тут же услышал отдаленные голоса и, как ему показалось, чей-то плач или тихие всхлипывания. Он шел по коридору, заглядывал то в одну комнату, то в другую. Он испытывал при этом странные ощущения. Он впервые за последний год вернулся в свою детскую квартиру. И ему все время казалось, что вот из-за поворота покажется мама или он увидит отца в кресле, читающего вечернюю газету. Но комнаты были пусты. Отец давно умер. Мама жила в Нью-Йорке. Квартира принадлежала теперь его жене и дочери. Он был чужим здесь.

Наконец он добрался до гостиной и увидел Нину. Она сидела на большом бархатном диване. Какой-то мужчина, высокий блондин, видимо тот самый Дмитрий, которого Николай никогда не видел до этого, расположился в кресле недалеко от дивана. В другом кресле сидел еще один человек и что-то записывал в блокнот. Николай почему-то сразу понял, что это был то ли полицейский, то ли следователь. Он держался как Шахов – прямо и твердо. Что-то у всех следователей было общее. Он это уже мог улавливать спустя почти год работы над фильмом о Волкове. Нина наконец заметила Николая и замахала ему рукой. Николай тут же понял, что плакала именно она. Ее лицо было красным, а глаза влажными, с розовым оттенком.

– Что случилось? – тихо спросил Николай, прошел в комнату и сел рядом с Ниной.

Она пристально посмотрела на него и глубоко вздохнула.

– Ну говори же! Где Вера?!

– Вера у себя в комнате.

– Можно ее увидеть?

– Пока нельзя. С ней беседуют.

– Беседуют? Кто?

Николай вопросительно посмотрел на Нину, затем перевел взгляд на того, кого посчитал следователем.

– Да. С ней беседует наш сотрудник, – ответил человек, не отрывая глаз от записей.

– Сотрудник?

– Да. Из отдела по работе с детьми.

– Но что случилось?! Я имею право знать!

Следователь оторвал взгляд от блокнота и отчетливо, размеренно произнес:

– Ваша дочь, а также группа других подростков обвиняется в избиении ребенка.

– Ребенка?!

– Да.

– Какого ребенка?

– Девочки, – тихо сказала Нина. – Это девочка из соседнего подъезда.

– А почему они ее избили?

– Это как раз выясняют. Но не это главное. Девочка эта возможно останется инвалидом. Сейчас выясняют вину каждого. Они ведь еще все это снимали на смартфон и транслировали в интернет.

– Что?!

– Да… – с горечью подтвердила Нина.

– Да, уважаемый, именно так, – заключил следователь. – Мы должны сделать предварительные выводы о мере пресечения.

– Уму непостижимо! Не верю своим ушам! Вера всегда была таким тихим, спокойным ребенком…

Николай растерянно смотрел то на Нину, то на ее знакомого, то на следователя.

– А как вообще вы здесь оказались? Вы же были на даче.

– Меня вызвали по работе, – отозвался знакомый Нины.

– Да, – встрепенулась бывшая супруга Николая. – Это Дмитрий. Из-за всей этой ситуации забыла вас представить друг другу.

Николай посмотрел на Дмитрия исподлобья. Он не мог заставить себя притворяться, что рад знакомству. Дмитрий, по всей видимости, также был не в силах надеть светскую маску и смотрел на Николая крайне недружелюбно.

– Рад, – процедил он.

– И я тоже, – тихо ответил Николай.

В коридоре тем временем послышались шаги. В гостиную вошла Вера в сопровождении женщины в полицейской форме. Николай не верил своим глазам. Он смотрел на