Сервер и дракон - Ханну Райяниеми

как могу медленно. – Я приказываю вам немедленно связаться с моим правительством любым доступным вам способом, выйти на околоземную орбиту и отдать свой корабль на инспекцию Министерству национальной безопасности.

– Прошу прощения? – озадаченно спрашивает он.

– Доктор Соан, если кто-то из здесь присутствующих может говорить от имени властей Земли, то это я. Я работаю в ETINT, филиале Агентства национальной безопасности, который имеет дело с потенциальными внеземными угрозами. Вы – американский гражданин, я – правительственный агент, ведущий расследование, и я благодарна за ваше содействие в этом вопросе. Мне нужно связаться с моим агентством и рассказать, что происходит. Я уверена, что в течение десяти минут вы сможете поговорить по телефону с президентом Соединенных Штатов, а вскоре после этого – с Генеральным секретарем Организации Объединенных Наций. – Я щурюсь. – Но сначала мне нужно точно знать, каковы ваши намерения и где именно вы взяли… – я машу рукой, пытаясь охватить все технологическое разнообразие вокруг, – все это.

Дюпре щиплет себя за переносицу. Соан протяжно свистит.

– Очаровательная отповедь, золотко. Не знаю, где ты находишь этих шлюшек, Черныш. Она не очень хорошая актриса. Я много раз видел гангстерских девок. Для девчонки она удивительно хорошо обращается с пушкой. Ну и потом, я же знаю, кто здесь на самом деле главный.

– Так. Он умеет читать мысли? – спрашиваю я у Дюпре, испытывая некоторое удовлетворение от того, что абсурдность этой фразы уже ничего не меняет на моей шкале оценки странности происходящего.

Старик кивает. Я скрещиваю руки на груди.

– Ну так прочитайте мои. Я говорю правду.

Дюпре в ужасе трясет головой. Соан поднимает бровь.

– Интересная мысль, детка. Просто постой спокойно. Больно не будет.

Внезапно рой серебристых насекомых окружает голову Соана нечестивым нимбом. Холодная металлическая лента сжимает мне виски, и в череп вонзается миллион крошечных игл. В горле зарождается крик, но уже слишком поздно. Воспоминания льются потоком, и я тону в нем, тону в Ниагаре ностальгии. Луна, бабушка и снеговик, которого я слепила в пять лет, и тайна, которую я никому не рассказывала… И я знаю, что он все это видит и отнимает у меня.

Я пытаюсь бороться. Я думаю о хеш-функциях, конечных полях и эллиптических кривых. Голодный чужой разум внутри меня отметает их в сторону, требуя большего. И вот я пуста, суха и даже не понимаю, что щемящее чувство в моей голове – это боль…

– Стоп, – говорит голос.

Я падаю на траву, мой разум подобен чистому листу белой бумаги.

Память возвращается внезапно и болезненно. Летающие дома и сумасшедшие ученые, незнакомцы в моей голове, сумасшедшие старики и запах свежескошенной травы где-то в космосе, пожалуйста, отпусти меня домой, пожалуйста. Я рыдаю, но слез нет. У меня перехватывает дыхание.

– Дышите, – мягко говорит Дюпре. Он касается моей щеки и смотрит на меня. Я сглатываю.

– Давным-давно, – говорит он, – еще до вашего рождения, я путешествовал по Востоку. Я учился у ламы, который научил меня дышать.

Я беспомощно моргаю.

– Это просто. Вы не дышите. Откройтесь, позвольте воздуху наполнить вас. Это трудно и это просто. Научитесь это делать, и вы больше никогда не будете бояться.

Я слушаю его голос, хватая ртом воздух. Словно тяжелое черное животное сидит у меня на груди.

– Помедленнее, – укоризненно говорит Дюпре, – повторяйте за мной. Веди меня от лжи к истине, веди меня от тьмы к свету, веди меня от смерти к бессмертию.

Он шепчет мне это несколько раз, и я повторяю, и, пока я это делаю, сердце перестает колотиться, я успокаиваюсь, как вода.

– А ты размяк, Черныш, – говорит Соан. – Раньше ты бы и глазом не моргнул, если бы я всадил ей пулю между глаз. Ладно, ты хотя бы дашь слово, что будешь со мной сотрудничать? Вроде это всегда неплохо получалось.

– Урод! – Я встаю, отталкиваю Дюпре и бью Соана в лицо изо всех сил.

Мне удается застать его врасплох. Боль взрывается в моей руке, когда кость сталкивается с костью. Соан не падает, но на его лице появляются удивление и злость. Нимб вокруг его головы темнеет и краснеет, и я чувствую волну обжигающего жара. Солнце тускнеет, и я слышу далекий гул машин и их глухое гудение. У меня за спиной Дюпре резко втягивает воздух.

Холод возвращается в глаза Соана.

– Черт, – говорит он с безрадостной ухмылкой, потирая подбородок. – Это вам не пушинка, падающая на Гибралтар. Это я почувствовал, – он хмурится, – понимаешь, только один удар можно нанести просто так. Почему бы тебе не сбегать домой, к моей жене Барбаре. Она приготовит тебе ужин и вразумит тебя. А я пока разберусь с этим двуличным змеенышем.

Я хочу ударить его снова, но Дюпре кладет паучью руку мне на плечо.

– Мисс Лерой, пожалуйста, поступайте, как говорит наш хозяин. Я постараюсь все уладить. – Он слабо улыбается.

– Но…

– Это лучший способ, поверьте мне. Пожалуйста.

– Ну и ладно, – бурчу я и иду к дому с французскими окнами, вытирая злые слезы.

Барбара играет на скрипке в саду за домом, сидя на кованой скамье.

Я все еще в ярости, но от ее музыки у меня перехватывает дыхание. На ней старомодное платье синего цвета с высоким воротником, оно сшито из какой-то сверхъестественно легкой, струящейся ткани. Выше локтя браслет с гигантским драгоценным камнем, ослепительно сияющим в искусственном солнечном свете. Волосы у нее темно-каштанового цвета, и, как и Соан, она светится здоровьем. Я мгновенно вспоминаю все занятия пилатесом, которые пропустила.

– Привет, – говорю я. Она прекращает играть и бросает на меня раздраженный взгляд. Но ее лицо тут же озаряется светом.

– Ах да, Дик упомянул, что у нас будут гости, – тепло говорит она. – Ты, должно быть, Кейт. Я Барбара. Присаживайся, голубушка. – И тут она хмурится: – Боже, на тебе что, штаны?

Я сажусь на скамейку рядом с ней и закрываю лицо руками. Они все сумасшедшие. Но я слишком измучена, я оцепенела и не могу говорить.

– Полно, полно, – говорит Барбара, – мы сейчас подберем тебе что-нибудь получше, не бойся. – Она дружелюбно похлопывает меня по руке. – Пег! Пег, у нас гости!

Из тени розового куста выходит худощавая невысокая женщина с темно-каштановыми волосами. В руках у нее книга, платье очень похоже на платье Барбары, только лавандовое.

– Бабс, – говорит она, – этот ужасный Дюпре вернулся. И он такой старый. – Она растерянна.

– Неважно, – решительно говорит Барбара, – пусть им мальчики занимаются. Я не позволю этому негодяю испортить Кейт впечатление от визита. – Она доверчиво улыбается мне: – Ослепительные вспышки, оглушительные отчеты, это все к ним. Они уже раньше справлялись, и я оставлю это