Сервер и дракон - Ханну Райяниеми

class="p1">– Менеджер сказал, что вы напечатаете контракт. – Я ожидал, что стальной взгляд немного смягчится. Этого не случилось.

– Это моя работа, – сказала она.

– И…

Тук-тук-тук…

– Вам нужна какая-то дополнительная информация или вам все передали?

Каретка пишущей машинки сдвинулась, хотя ее глаза все еще были устремлены на меня. На лице появилось болезненное выражение.

– Все хорошо, – тук-тук-тук, – присядьте, пожалуйста, это займет всего минуту.

Пока я ждал, она яростно набросилась на пишущую машинку. Стук клавиш превратился в пулеметное крещендо, которое перемежалось тихими песнями возврата каретки. Капли пота выступили у нее на лбу. Непослушная прядь волос вырвалась из тугого пучка, но она не остановилась, чтобы убрать ее.

Закончив, она откинулась на спинку стула и вздохнула. Затем встала, вытащила листок из пасти машинки и протянула мне. Когда она склонилась над столом, мы на мгновение оказались совсем близко. От нее пахло увлажняющим кремом, горьковатым потом и еще чем-то гнилостным. Сухие как бумага губы коснулись моего уха.

– Пожалуйста, – прошептала она, – убей меня.

К моей руке прижалось что-то холодное. Это был канцелярский нож, невероятно острый. Ее глаза умоляли.

Я посмотрел на нее. Руки лежали на столе. Кончики пальцев были красные и мокрые, их покрывали пятна засохшей крови и многие тысячи шрамов от крошечных острых зубов.

Только посмотрев на документ, который собирался подписать, и увидев мокрые багровые слова, медленно просачивающиеся в белоснежную бумагу, я все понял.

Тук-тук-тук, говорила пишущая машинка.

«Звездный странник» с Земли

Глава первая. Дом доктора Дюпре

Двенадцать часов до дождя кораблей.

Мне четыре года, на мне мое лучшее платье. По телеку показывают последнего человека на Луне. Он движется медленными, неторопливыми скачками, а рядом с ним копошится длинноногий паукообразный аппарат, завернутый в фольгу.

Бабушка сидит на краю дивана, в глазах у нее смешинки, в тусклом свете экрана видны впалые щеки. Она понимает, что я смотрю на нее, и подмигивает, как будто у нас есть общая тайна – например, что она там была…

Я просыпаюсь в ужасе.

– Кейт? Ты в порядке?

– Хм?

К виску прижимается холодное и твердое стекло машины, я медленно открываю глаза. От бессонной ночи их жжет. Гомес смотрит на меня, и неловкая улыбка расцветает на круглом лице.

– Будем на месте через пять минут. Вдруг тебе надо подготовиться.

– Спасибо, но мне надо было поспать. Это же свидание.

Я смотрю на сонный пригород Вашингтона, по которому нас везет суровый агент. Пять утра субботы. Все спокойно и безмятежно. Вдоль дороги растут вишневые деревья в полном цвету, и при других обстоятельствах я бы любовалась видом. Но сейчас его здорово портят два едущих впереди черных фургона полевой команды, и я знаю, что над нами летят еще вертолеты, смотрят с неба жучиными глазами.

– Ему девяносто семь, – замечает Гомес.

Я достаю из кармана маленькое зеркальце и смотрю на руины собственного лица. Обвисшие пшеничные кудри, очки, которые постоянно сползают на нос, темные мешки под глазами.

– А я выгляжу на девяносто семь. Идеальное сочетание. – Я достаю ноутбук и кусаю ноготь большого пальца, пока он загружается. – Меня здесь быть не должно, – говорю я ему. – Мы получаем от Объекта все больше и больше данных. У ETINT есть дела поважнее разговоров с гериатриками. У меня есть дела поважнее.

– Ты ведь читала файл?

– Доктор Марк К. Дюпре. Получил степень доктора прикладной химии в Корнелльском университете в 1926 году, когда по Земле бродили динозавры. Работал в лаборатории редкоземельных металлов на крупную машиностроительную компанию, которая не пережила крах 1928 года. Между 1930 и 1938-м ничего толком не делал. В пятидесятых много работал на General Atomic, в том числе участвовал в проекте «Орион». Куча эксцентричных публикаций, начиная от общей теории относительности и заканчивая квантовой механикой и никому не понятными областями математики. Одиночка. Жены нет. Живых родственников нет. Несколько старых патентов в химической промышленности, которые до сих пор приносят деньги. За последние двадцать лет ничего особенного, судя по всему, не сделал.

– Показуха, – говорит Гомес.

Ноутбук выдает пустой экран с помехами, жесткий диск болезненно скрежещет.

– Черт! – Я сердито тычу кнопку питания, перезагружая его, но машина отказывается оживать. Вздохнув, я откладываю ее в сторону. Неважно, у меня есть распечатки. Наш бюджет – три и шесть десятых миллиарда, зачем нам эта хрень? И, кстати, зачем мы посылаем два вооруженных отряда на дружескую беседу с физиком на пенсии?

Гомес моргает, и я знаю, что он сейчас соврет. Запоминать такие вещи в отношениях – профессиональный риск.

– Это не то, что ты думаешь, Кейт. Он опасен. Мы даже не хотим, чтобы ты попыталась получить у него информацию. Никакого конфликта. Просто покажи ему фотографии и посмотри, как он отреагирует.

Мгновение мы смотрим друг другу в глаза. Это классическая ошибка людей, смешивающих работу и удовольствие – вскоре это приводит к неприятным последствиям. Мне очень хочется встряхнуть его за плечи и заставить сказать правду. Я закрываю глаза. Я могу представить себе ход спора, как сценарий ETINT: гневные слова падают, как дождь. Мне хочется вернуться в свой кабинет во Дворце, сесть за компьютер и анализировать изображения Космической обороны, пиксель за пикселем. Я не хочу, чтобы Гомес смотрел на меня извиняющимися щенячьими глазами, как это было, когда мы закончили нашу маленькую интрижку.

Поэтому я просто вздыхаю.

– Ладно, так или иначе.

Не говоря ни слова, он протягивает мне маленький наушник, петличный микрофон и пистолет в поясной кобуре. Какое-то время я вожусь с ними: я давно не носила такие штуки. Он почти тянется мне помочь, но вовремя останавливается.

– Ах да, Гомес, – говорю я, когда машина останавливается, – я не буду помогать ему ходить в туалет. Это твоя работа.

Большую часть своей взрослой жизни я пыталась продумать разные варианты конца света.

Все началось с Рейгана. Возможно, виной тому его болезнь Альцгеймера, или, может, он забрел на съемочную площадку фильмов категории Б в пятидесятых во время съемок одной из своих конных опер. Не знаю. Так или иначе, он заявил АНБ, что необходимо иметь особое подразделение, которое будет готово к прибытию инопланетян. Ergo – ETINT. Группа предоставленных самим себе чудаков во Дворце загадок. Научные гики вроде меня. Начинала я как криптоаналитик, но постепенно дрейфовала по коридорам Черного города к его самым темным уголкам, где сверхсекретными бюджетами оплачивают навязчивые идеи мучимых старческим маразмом президентов. Мы перемалывали пакеты Seti@Home в мелкие крошки на запасных циклах суперкомпьютеров Мэриленда, продумывали параноидальные сценариии стратегии реагирования на них – от чужеродных вирусов