Скандал в шелках - Чейз Лоретта

Когда Клара дошла до «засиявшего вновь солнца» и «воркования», лорд Аддерли встал, подошел к камину и стал рассматривать коллекцию цветов из муранского стекла, — то была гордость леди Уорфорд. В дальнейшем он не уделил чтению ни малейшего внимания, поскольку в остальной части статьи давались описания нарядов мадам и герцогини.

Он покорно приехал к невесте с визитом, что делал каждый день, кроме вторника, когда семья никого не принимала. Аддерли сравнивал эти визиты с необходимостью вырвать очередной зуб. Но долго ли ему удастся выносить непрерывную болтовню Клары и ледяную снисходительную вежливость ее матушки?

— «Воркование и флирт»… хм… — пробормотала леди Уорфорд. — Не удивлюсь, если Лонгмор сломает Тому Фоксу челюсть за такую наглость!

— Гарри скорее посмеется. Но интересно, не правда ли, лорд Аддерли? И когда же они успели все уладить?..

— Наверное, они уже давно условились поужинать вместе. Вне всякого сомнения, леди не желала обижать друзей. Насколько я понимаю, герцог и герцогиня ее старые друзья, — добавил Аддерли, чуть помолчав.

— Вероятно, брат воспользовался возможностью, чтобы помириться с мадам. — Клара улыбнулась. — Он может быть очень обаятельным, если захочет.

— Если Лонгмор предпочел быть обаятельным, то вывод один: он решил завоевать сердце этой леди, — заметила леди Уорфорд. — Я чувствовала, что до этого дойдет. Чувствовала с того момента, как увидела их вдвоем в театре. Уверена, что могло быть и хуже.

«Служанка из таверны или балерина»?.. — промелькнуло у Клары. Снова улыбнувшись, она воскликнула:

— Думаю, мама, вам она понравится! Она так доброжелательна! По крайней мере, не будет строптивой невесткой.

— Невесткой? — не выдержал Аддерли. — Вы уже ведете их к алтарю?

— Думаю, это лишь вопрос времени, — ответила Клара.

— Но еще вчера вы терпеть ее не могли!

— Это было до того, как вы сказали, что Гарри ранил ее чувства. Я-то знаю, каким бесчувственным может быть брат!

— Удивительно бестактным, — пробурчала леди Уорфорд. — К несчастью, Лонгмор может быть бестактным на нескольких языках.

— В любом случае леди Бартрам сегодня вечером захочет представить ее маме. И нужно решать, как быть.

— Не вижу выхода… Так что придется познакомиться с этой леди, — объявила маркиза. — С Лонгмором никогда нельзя быть ни в чем уверенной, однако… Уж если он питает нежные чувства к этой даме, то лучше начать знакомство на дружеской ноте. А если дело ничем не кончится… — Леди Уорфорд взмахнула рукой. — Что ж, ничего страшного. Сезон почти закончился, и до следующего года мы ее не увидим. А потом… Кто знает, что случится потом?

— Да, действительно — поддакнул Аддерли. — Кто знает? — Он отошел от камина и добавил: — Полагаю, мне не следует утомлять вас, леди. Вы, конечно, хотите отдохнуть и подготовиться к сегодняшнему балу.

Его не удерживали, и он вежливо попрощался. Уже покидая комнату, лорд Аддерли услышал, как Клара тихо сказала:

— Мне не терпится увидеть, что наденет мадам де Вернон.

Аддерли поморщился и вышел.

«Воркование и ласки?! Коварная кокетка!» — мысленно восклицал он. Что ж, пусть «Спектакл» печатает что угодно. Пусть все думают что угодно! Только он один знал правду о ней.

Бал графини Бартрам.

Вечер четверга.

Лонгмор наблюдал за приближением леди Бартрам.

— Пожалуйста, — тихо сказал он своей спутнице, — не приветствуйте матушку этим реверансом.

— Каким именно? — осведомилась мадам.

— Вы знаете, о чем я… Реверансом балерины в роли королевы Маб.

— Вздор! — заявила Софи. — Зачем мне это?

Ответить граф не успел, потому что на них надвинулась леди Бартрам — сплошные улыбки, — которая тотчас повела мадам знакомиться с леди Уорфорд.

Лонгмор медленно последовал за ними, то и дело замечая, как все головы поворачивались в сторону мадам. Голубое платье еще в магазине казалось ему красивым. Теперь же от него дух захватывало!

Изящная серебряная вышивка легла двойным узором на верхний слой голубого крепа, под которым переливался слой атласа. На рукавах трепетало прозрачное кружево и сверкали бриллианты, так что под светом люстр казалось, будто это солнечные отблески играют на морской воде.

Вырез же был низким, чтобы показать несколько тонн бриллиантов, переливавшихся всеми цветами радуги. Если повезет, никто не узнает, что платил за них герцог Кливдон.

Лонгмор оглядел зал и отметил, что лорд Аддерли, стоявший у комнаты с напитками, нагло ухмылялся, бросая взгляды на Софи.

— Дорогая леди Уорфорд, позвольте представить вам мадам де Вернон! — радостно объявила леди Бартрам.

Маркиза Уорфорд поджала губы. И тотчас же две пары глаз — голубые и синие — встретились в молчаливом диалоге.

Софи вдруг задалась вопросом: а не ошиблась ли леди Бартрам? Возможно, леди должны справиться у других леди, желают ли они знакомиться, желают ли быть представленными. Чтобы избежать неприятных моментов… Может, леди Уорфорд сначала согласилась, а потом передумала?

«Боже, сейчас меня выставят отсюда с позором, — подумала Софи. — Публичный отказ от знакомства — величайшее событие сезона»! Но на лице ее ничего не отразилось. Была лишь дружелюбная, но ничуть не льстивая улыбка. Что ж, ведь мадам де Вернон обладала огромным состоянием. И в Париже была… весьма уважаемой особой.

Тут леди Уорфорд милостиво кивнула и проговорила:

— Рада познакомиться, мадам.

— Я тоже, миледи, — ответила Софи, но не кивнула, вместо этого присела в глубоком «реверансе Нуаро», в том самом, который Лонгмор просил ее не делать (и в тот же миг услышала, как стоявшие поблизости гости дружно ахнули). Выпрямившись, она обнаружила, что леди Уорфорд смотрела на нее испытующее.

Тут рядом появился Лонгмор, воскликнувший:

— Господи милостивый, мадам!.. Это ведь моя матушка, не Людовик XIV! Вы, французы, вечно выходите за пределы разумного!

— О каких пределах вы говорить? — удивилась француженка. — Это мадам маркиза, верно? Что дурного в том, что я выказывать уважение ваша элегантна maman? У которой, да, я просить прощений. Мадам де… нет, леди Уорфорд, простите, мой английски, он еще не совершенен.

— О, я уверена, что со временем вы прекрасно им овладеете, мадам де Вернон, — ответила леди Уорфорд. — Как овладели… многими другими вещами. — Бросив взгляд на сына, маркиза спросила: — Ведь это ваш первый лондонский бал, не так ли?

— Да, мадам… леди Уорфорд. Мой дебют, благодаря великой доброта леди Бартрам.

— Конечно же, я должна была пригласить вас! — оживилась леди Бартрам. — Немыслимо не пригласить на мой бал даму, о которой столько говорят!

— Разумеется, — мило улыбнулась леди Уорфорд.

— И я просто обязана была пригласить пару, о которой говорят почти столько же. То есть герцога и герцогиню Кливдон! — засмеялась леди Бартрам.

— Поскольку же разговоры тут ведутся в основном на английском, — добавил Лонгмор, — мадам, к собственному счастью, почти ничего не понимает. Да-да, могу побиться об заклад! О, мадам, вы выглядите… несколько ошеломленной. По-моему, вам нужно подкрепиться. Леди Бартрам, матушка, Клара, будет ли позволено нам удалиться? — С этими словами он увлек Софи в другой конец зала.

Глава 17

Будь мистер Ричард Бринсли Шеридан ничтожным, низким, расточительным развратником, чья женитьба, в сущности, стала результатом договоренности с нетерпеливыми кредиторами, мы первые осудили бы и его, и тот шаг, который он предпринял».

Они танцевали.

Такого Софи не ожидала. Так была сосредоточена на своем плане и своей роли, что почти забыла о том, что она — не актриса на сцене, а леди на балу.

Музыка заиграла в тот момент, когда Лонгмор уводил ее от матери. Через минуту лорд и леди Бартрам стали танцевать, но не друг с другом — таков был этикет.