Дома костей - Ллойд-Джонс Эмили

Это так рискованно – любить кого-то. Полностью осознавая, что когда-нибудь этого человека не будет рядом.

А когда его не будет, проститься с ним и отпустить.

Эллис вдруг расплакался в голос, Рин смаргивала слезы. Его мать пошатывалась, ее руки ослабели. Казалось, магия, которая еще недавно поддерживала в ней жизнь, теперь быстро иссякала.

– Нет, нет, – твердил Эллис, захлебываясь словами. Его лицо исказилось от боли, которую он больше не пытался сдержать.

Его мать оседала на пол. Эллис пытался снова поставить ее прямо, обнимал обеими руками, но все было напрасно. Она угасала, магия покидала ее. Проведя пальцами по щеке сына, она рухнула на пол.

Стало тихо.

Рин шагнула вперед. Согнув трясущиеся ноги, опустилась на колени рядом с Эллисом и обняла его. От всхлипов он содрогался всем телом, они разрывали его, и Рин жалась к нему, понимая, каково ему сейчас. Зная, как горе нарастает приливной волной, угрожая сбить с ног.

И она просто обнимала его, зная, что порой больше ничего нельзя сделать.

Глава 31

Вот так были побеждены дома костей.

С помощью имени, произнесенного шепотом.

Далее

Глава 32.

История о домах костей звучала теперь примерно так:

«Жила-была однажды девушка. Была она совершенно бесстрашной, способной преследовать саму смерть, загоняя ее далеко в горы. Вооруженная одним только топором, она спаслась от пука и аванка, прорубилась сквозь ряды мертвых солдат и нашла старуху, по вине которой было наложено проклятие. Разразилась великая битва, девушка обезглавила мертвую старуху и покончила с хаосом».

Или так:

«Их было двое – девушка и юноша. Они сбежали, потому что семья девушки не одобряла их связь, и забрали с собой ее младшего брата и сестру. Отправившись в горы в поисках убежища, они нашли не что иное, как крепость Сиди. Там они положили конец проклятию, расплавив котел».

Или так:

«Одна молодая воровка украла карту рудника, надеясь, что это поможет ей отыскать несметные сокровища, а карта вместо этого взяла да и привела ее прямиком в горы. Там воровка присвоила котел и, понятия не имея, что это такое, случайно разбила его, уничтожив проклятие».

А может, и вот так:

«С проклятием покончил не человек, а коза. Ей так надоело, что люди только и делают, что сражаются с полчищами мертвых солдат, что она убежала в горы и съела там котел».

Много лет спустя Рин обвинила Керидвен в том, что последний вариант истории – ее работа. Кери упорно отпиралась.

Но какими бы ни были подробности, в этих историях никогда не упоминалось о том, что случилось после того, как рассеялось проклятие. Дальнейшее даже сама Рин помнила смутно.

Несколько дней ушло на уборку. Вся крепость была усеяна трупами, и Рин просто не могла бросить их там. В одной из надворных построек она нашла привычные инструменты своего ремесла и уже следующим утром взялась за работу. Совершенно естественным занятием казалось находить в каменистой почве места, где можно вырыть могилы, обмывать тела, как получится, закутывать их в ткань и опускать в землю.

Обеспечивать этим мертвым покой, который они заслужили, но до сих пор не изведали.

Рин работала, пока ее пальцы не покрылись волдырями, пока от бледного осеннего солнца у нее не взмокла шея, пока одежда не перепачкалась землей.

В первую ночь она выглянула наружу, на ряд холмиков, и испытала чувство, близкое к удовлетворению.

Козу костей она нашла на второй день: та лежала под деревом свернувшись, будто спала. Однако она была мертва, и на этот раз окончательно.

Рин похоронила и ее. Она оставила на могильном холмике букет полевых цветов.

Странные это были несколько дней. Рин жила в крепости Сиди, днем хоронила тела давно умерших людей, а ночью спала в старых казармах.

Эллис ночевал в хижине.

Несколько раз Рин заходила к нему, но он отмалчивался, и она не стала настаивать. Принесла ему миску супа с зайчатиной, густого от картошки и лука-порея. Оставила ее возле входной двери, а когда зашла снова, миска была пуста.

Должно быть, Эллис пытался соотнести эту хижину с уцелевшими у него воспоминаниями. Несколько раз Рин видела, как он блуждает по округе. При этом он вел по стене кончиками пальцев, словно пытался составить карту, пользуясь только руками. Потом он снова скрылся в хижине.

На третий день Эллис вернулся в крепость. Рин как раз устроила себе заслуженный полуденный перерыв. От озера Ллин-Маур она старалась держаться подальше, поэтому руки сполоснула в ближайшем ручье. Услышав приближение Эллиса, Рин неловко поднялась.

Его глаза были красными, под ними залегли тени, в каждом движении сквозила неутихающая скорбь, так хорошо знакомая Рин. Дежурные фразы утешения не стоили ничего, и она не стала прибегать к ним. Вместо этого она дождалась, когда он сам заговорит.

Когда Эллис наконец собрался с духом, его голос зазвучал сипло и нерешительно.

– Я… я хочу похоронить ее, – произнес он и сглотнул. Горло судорожно дернулось. – Ты поможешь?

Рин еле заметно улыбнулась:

– Как раз к этому делу я отлично приспособлена.

Эллис нашел место за хижиной. Здесь в земле то и дело попадались камни, и понадобилось полдня, чтобы вырыть могилу. Эллис сам завернул тело матери в чистую льняную простыню, и они вдвоем опустили его в землю.

Когда похороны завершились, солнце уже снижалось, у Рин ныла спина. Эллис молчал, положив руку на пирамидку из камней.

– Она хотела вернуть меня, – тихо выговорил он. – Она… она долгие годы продержалась только потому, что хотела меня найти. – В его словах слышалась дрожь, будто он едва осмеливался верить в них.

Рин положила ладонь ему на спину между лопатками. Спина была теплой и влажной от усилий.

– Конечно хотела.

Она ощутила, как по его телу прошла волна дрожи. Он обернулся, она притянула его к себе и почувствовала, как его дыхание шевелит ей волосы. От него пахло землей и солнцем.

Той ночью он спал в казарме.

Они покинули крепость Сиди с полными мешками припасов, древними мечами и почти без слов. Эллис взял из хижины несколько вещей – вышитую рубашку, книгу и одеяло.

Выходя из большого зала, Рин оглянулась через плечо на дерево, живое изваяние короля иных, одна рука которого была поднята в жесте приветствия – или прощания. Весной свежая листва разбудит зал, оживит его, сделает дышащим, зеленым и чудесным. Даже сейчас он был прекрасен, с резким зимним контрастом цветов и запахом дождя в воздухе.

На этот раз они двинулись в обход озера. Пробираясь по усыпанному битым сланцем берегу, Рин нашла среди камней наполовину раскрошенный череп. Поморщившись, она подобрала его и швырнула в воду.

К чему она оказалась не готова, так это к тому, что из озера вылетит топор. Он летел прямо в голову Рин, и она едва успела увернуться, метнувшись в сторону.

Топор с глухим стуком упал на берег, вонзившись лезвием в землю.

Долгую минуту ни Рин, ни Эллис не шевелились. Она переводила взгляд с озера на топор и снова на водную гладь.

– Что?.. – тусклым голосом проронила она.

– Иные же не любят железо, верно? – Эллис наклонился и выдернул топор из земли. Щелчком сбил прилипший к лезвию листок и протянул оружие Рин.

– Спасибо, – сказала она.

На рукояти топора остались следы зубов, но Рин, пожав плечами, взвалила топор на плечо.

Путь домой занял больше времени.

Прежде всего потому, что они потратили лишних два дня, обходя озеро по берегу, и вдобавок им пришлось с трудом перебираться через зубчатые скалы, поскальзываясь на пятнах сырого лишайника. К озерной воде они старались не приближаться, обходясь запасами во фляжках, пока не достигли ручья.