Если свекровь - ведьма - Лилия Касмасова

— Не может быть, — прошептал, едва шевеля губами, Бондин. — Это так кажется, потому что скорость вращения винта очень высокая. Знаешь, как, например, ты не сможешь рассмотреть спицы велосипедного колеса, если крутанешь его…

— Извините за неудобства, — раздался голос Фиалки из динамиков под потолком, — левый двигатель встал. Капитан Ганс сейчас устранит неполадку.

— Двигатель не работает! — панически округлил и без того диковатые глаза Бондин.

— Я тебе только что это сказала, — ответила я.

— Он не работает! — хрипло повторил инспектор.

Похоже, от страха его заклинило на одной мысли.

— Ганс сейчас все починит! — сказала я ему. Интересно, как он починит — прямо на ходу? То есть на лету? Мы же мчимся с непонятно какой скоростью на непонятно какой высоте. Может, экипаж давно уже надевает парашюты? Или давно уже летит на них? Может, пора доставать ступы?

Бондина, похоже, посетила та же мысль.

— Жми на кнопку! — закричал он мне. А сам схватил журнал со столика и швырнул его в Николая, храпящего напротив.

Он совсем ошалел от страха? А Бондин крикнул нашим спутникам:

— Проснитесь! Эй!

Ах, значит, он их так будит, журналом. Я потянулась к зеленой кнопке рядом с иллюминатором, но потом увидела снаружи нечто и нажимать кнопку не стала. Около турбины прямо в воздухе сами собой выделывали какие-то кренделя инструменты. Я повернула кольцо. Так и есть. Инструменты летели не сами по себе: их держал в руках Ганс, который был все так же в треуголке — приклеена она к нему, что ли? — и, паря в воздухе около крыла, возился с двигателем.

— Там Ганс! — сообщила я Бондину.

— Уже… — прошептал он, — улетел…

— Чинит двигатель! — сказала я.

Бондин посмотрел на меня недоверчиво. Потом сказал:

— А ну да, он же… Но, может, все-таки вытащим пока ступы?

— Если хочешь, — и я нажала на зеленую кнопку.

Что-то щелкнуло над нашими головами, а потом оттуда вылетела кучка досточек и два деревянных кружка. Через несколько секунд в проходе над ковровой дорожкой парили две бочки.

Бондин взглянул на них и снова повернулся ко мне:

— А метлы где?

— Не знаю. — Я еще раз нажала на кнопку.

Голова моя начала кружиться, и я выключила око.

— Кажется, метел у них нет, — сказала я. Потому что их и правда не появилось даже после третьего и четвертого нажатия кнопки.

— Но как же тогда? — растерянно спросил инспектор.

— Штраф Гансу выпишите, — сказала я.

— От штрафа метлы не появятся. И вообще, это не моя юрисдикция.

А Ганс за окном все продолжал на лету возиться с двигателем.

— Как же без метел? — продолжал повторять бедный испуганный инспектор.

— Не переживай, — сказала я. — Руками грести будем.

Он сначала посмотрел на меня как на сумасшедшую, потом до него дошло, что я шучу, и он стал хохотать.

От его хохота проснулись Орхидея и Николай.

Николай, едва разлепив глаза, увидел ступы:

— Эвакуируемся?

— Пока только паникуем, — сказала я.

— А чего смеетесь? — удивленно спросила Орхидея.

— От паники, — сквозь хохот ответил Бондин.

Тут я заметила, что меня не сносит с кресла, а значит, самолет уже летит ровно. Я выглянула в иллюминатор: похоже, Ганс закончил ремонт. Сумку с инструментами затягивало в работающий двигатель, а кто-то тянул ее за ремень в противоположном направлении. В магическом мире я увидела, как Ганс ногами упирается в края турбины и тащит сумку на себя.

— Орхидея, — позвала я, — ты можешь как-то помочь Гансу отлепиться от двигателя?

Та повернула свое кольцо и тоже посмотрела в иллюминатор:

— Запросто, — она взмахнула рукой.

Ганса будто кто-то стукнул — он полетел кубарем прямо на нас. Я едва успела отпрянуть от окошка, как Ганса вбросило в салон прямо сквозь стену.

Он пулей пролетел перед нашими глазами и упал на столик у другого борта, потом вскочил на стол и завопил:

— Черти! Черти гамбургские! Где сумка! Сумка рабочая!

Я отвернула перстень. Ганс исчез из виду и продолжал кричать на немецком. Потом перешел на русский. Почти цензурный русский.

— Ой, — сказала Орхидея. — Я не подумала. Сумка сквозь стенку не прошла.

— Да! Поэтому для нее есть ящик снаружи! — выкрикнул голос Ганса. — А теперь она… Где?! Где?

— Летит к земле, надо полагать, — сказал Бондин.

— Да чего вы орете так? — возмутилась я. — Орхидея вас спасла, а вы…

— Спасла?! — продолжал орать Ганс. — От чего?

— От смерти! — выкрикнула я.

— Я уже! Уже умер! — орал Ганс. — Триста пятьдесят лет назад!

— Так давно? — удивилась я.

— Да! — сказал он. — И за все триста пятьдесят лет я не встречал таких тупиц! Даже в английском королевском флоте — а там полно дураков!

— Эй, — сказал Николай. — Осторожнее. В сосульку превращу.

А что, привидение можно превратить в сосульку?

Ганс замолк — видимо, тоже размышлял о вероятности этого.

— Вы служили в английском флоте? — поинтересовалась я у воздуха.

— Еще чего не хватало, — проворчал Ганс с презрением, — я воевал с ним. И с французским королевским флотом тоже, — он шумно вздохнул.

Я повернула око, чтобы видеть Ганса. Он хмуро поправлял свою повязку на глазу.

— Вы были пиратом? — догадалась я. Значит, неспроста у него такой наряд.

— Я всегда пират, — непонятно ответил он.

А я вдруг обеспокоилась:

— Слушайте, пират, то есть… — я смутилась, — капитан, пока вы тут, кто за рулем?

— За штурвалом, — поправил Ганс.

— Ну да, — кивнула я.

— Фиалка, — сказал Ганс. — Не беспокойтесь, у нее тоже есть лицензия.

— А — я вздохнула с облегчением.

— А я думал, у вас автоматика, — сказал Бондин.

— Пойду заменю ее, — мрачно буркнул Ганс, — и пришлю к вам. Чтобы напоила вас кофе. Всех.

Дался ему этот кофе.

— Лучше еще немного водки, — сказала Орхидея.

— И мне, — поддержал ее Николай, но, по-моему, без особого энтузиазма, просто чтобы не отставать от подружки.

— Мы прилетаем через полчаса, — сообщил Ганс и побрел к шторкам. — Вы все равно не успеете упиться как следует.

Какой грубиян. Разве мы упивались? Так, слегка отвели душу.

— Вы же тоже едете на остров Ла Гомера? — спросил Николай.

— Да, — кивнул Бондин.

— Значит, поедем вместе, — расплылся он в улыбке. — У меня свой транспорт, на нем доберемся до Лос-Кристианоса. А оттуда ходит паром на Ла Гомера.

— Так нам еще паромом ехать? — в ужасе вскричала я. — А нельзя сразу приземлиться куда надо?

— К сожалению, нет, — сказала вездесущая Фиалка. — У капитана дела на Тенерифе.