Комар - Виталий Руан

ли не драились мои воины за возможность поколотить наглого сопляка, за довольно щедрое вознаграждение.

— Нет уж! — успокоил готовых намять бока мальцу за немалые деньги, воинов, Лоскут. — Я и сам справлюсь. Я ведь самый сильный из вас, недоумков. Или кто-то в этом сомневается?! — обвёл он собравшихся строгим взглядом. — Что тут, справляться-то… — и тут же, неожиданно пошёл в атаку…

Увернувшись от резкого тычка ногой в грудь, я не долго думая делаю подсечку его упорной ноги. Подождав пока юноша поравняется со мной взглядом, захватываю руку и обвив её двумя ногами, провожу болевой на локтевой сустав, не забывая при этом и про кисть с пальцами. Мой медвежий хват, тут же вызывает у парнишки просто кошмарные приступы боли. Но видимо не достаточные, раз он встаёт вместе со мной на одно колено, пытаясь второй рукой разжать мои ноги. К его большому облегчению я отпускаю локоть, но не отпускаю кисть. И коснувшись ногами земли, тут же проворачиваюсь вокруг оси, выворачивая руку на болевой. Лоскут следуя за болью, снова ложится на землю. Я же, усилив давление на кисть, наваливаюсь всем телом на его предплечье, ещё больше выкручивая руку на болевой.

— Всё, Комар! Отпусти! Больно! — чуть ли не сквозь слёзы, умоляет меня юнец. — Ты победил!

— Ни я, Лоскут, а мои знания… Разве мог бы такой сопляк как я, без знаний одолеть такого багатура как ты. Нет конечно. Я ведь прав?

— Да, да, только отпусти! — корчась от боли умолял меня плечистый заводила.

— Отпусти меня, кто? — придавил я ещё сильнее.

— Господин. Отпусти меня, господин! — проорал он теряя сознание от боли. Не то, что бы мне нравилось что меня называют господин. Просто здесь так принято. Поэтому, пусть привыкают кланяться мальцу. Раз я теперь десятник.

— Мерзы! — встал я с обмякшего парня.

— Да, Комар. — я пристально на него взглянул. — Да, господин…

— Что здесь было написано? — ткнул я в уже затоптанною недавней борьбой надпись.

— А… Арабан! — выкрикнул он. — Господин.

— Вот видите. Надписи нет. Но она осталась в вашей памяти, в виде знания. И вы теперь знаете, что за слово написал Игды. А если бы он написал, что спрятал сундук с золотом под этим дубом. То эти знания помогли бы вам разбогатеть?

— Да, помогли… — загалдел народ.

— Нет. Не помогли… — обломал я их довольный гул.

— Это ещё почему? — не понял Мерзы.

— Так вы же читать не умеете! Будь там рецепт вечной жизни Чингисхана, или приглашение на свидание от самой прекрасной девушки в мире, вы бы просто прошли мимо, не обратив на это своё внимание. Дошло наконец?

— Хозяин, еда готова! Садитесь жрать пожалуйста. — неслышно подошедший Игды нарушил гробовую тишину.

— Комар, может и правда, перекусим уже, а то ничегошеньки с того что ты говоришь, не понятно… — загудели воины.

— Ладно… — махнул я обречённо рукой. — Но сначала руки помойте. Мерзы, помоги Лоскуту, а то он похоже и вправду отключился. Перестарался я немного, со своими знаниями. Да и не нужны они вам пожалуй, пока…

После обеда я отпустил всех на охоту. Развеяться после такой, невероятно утомительной учёбы. А сам отправился в лес, искать свою пропавшую белку. Что-то подсказывало мне, что пропала она не просто так…

***

Крепкая нить из конского волоса, привязанная за шею многострадального создания, неподвижно свисала с дубовой ветки. Шокированный увиденным, я тут же подбежал к рыжей и высоко подпрыгнув, резанул медвежьим когтём по натянутой струне. Взяв в руки несчастное животное, я тут же вытянул из под удавки маленькую, когтистую лапу и аккуратно срезал с горла петлю.

— Что за сволочь с тобой такое сделала?! — выкрикнул я, глядя на неподвижный комок шерсти. — Ни души, ни сердца…

Устав бороться за свою жизнь, белка до того обессилила, что почти не моргала. Но всё же успела каким-то чудом подцепить когтём затянувшую горло верёвку, выгадав себе время до того как её найдут. Я пристально посмотрел в глаза обезображенного зверька, так остервенело боровшегося за свою жизнь. Она же в ответ, наконец-то нормально задышав, с трудом вскарабкалась по моей руке, и нырнув под рубаху свернулась там пушистым клубком.

— Ладно, — вздохнул я облегчённо, — разберёмся как-нибудь… А ты от меня, что бы ни на шаг! Поняла?

***

— Задницы опустили и ползём. А то истыкают ваши пятые точки стрелами, что тогда делать будете? Разведчику, пятую точку беречь нужно. — учил я олухов правде жизни.

— Комар! — взмолился Мерзы. Пятый круг пошёл, может хватит уже?

— Шрам! — выкрикнул я, обращаясь к помогающему разделывать Игды тушу оленя, воину.

— Да, господин! — тут же подошёл с поклоном старый воин, держа в руках разделочный нож.

— У наших богатуров, видимо сил лишних много осталось, раз они их на пустую болтовню переводят, а не на выполнение поставленной им, боевой задачи. Проследи, чтобы они ещё три круга вокруг лагеря сделали, а затем марш-бросок до реки и обратно, но уже с полными вёдрами. Если кто на два пальца, воды меньше принесёт, повторяй пока все не справятся, это понятно?

— Да, господин. — поклонился Шрам.

— Вот и замечательно… — улыбнулся я могучему дядьке. — И побыстрее, лентяи! А то без обеда останетесь, если вовремя всё не сделаете! Грамоте они учится, видите ли не желают, — прошептал я, — ну тогда будете ползать, пока желание не появится…

Уже неделю мой небольшой отряд встаёт с петухами, а ложится с заходом солнца. Разбираться, кто так поступил с белкой, я не стал. Да и смысла в этом не было, — всё равно никто не признается. Ясно, что не белку обидеть хотели, а меня унизить. А так, я хоть немного, но душу за эту неделю отвёл. Да и ребятам польза, а то от постоянного сидения в седле, они и ходить-то скоро разучатся.

Грамоте я их больше не учил, и от нагрузок умственных, перешёл к физическим, а заодно и на усиленное питание. Благо живности здесь хватало. И пока эти лоботрясы под руководством Шрама наматывали круги, я тоже учился. Верховой езде. И не просто езде, а подготовке к игре в местные салочки. Где лучшие воины этого и соседних улусов, верхом на лошадях как подорванные гонялись друг за другом, стараясь отобрать у соперников обезглавленную тушу козла и забросить её в единственный казан. Не гнушаясь при этом разбить чью-то рожу, или исполосовать оппонента кожаным батогом.

Но всё это кровавое действо меня не так пугало, кок этот огромной, самовлюблённый зверь. Который в отличии от моей небольшой лошадки, на которой у меня уже неплохо получалась держатся в седле, никак не хотел