Васка да Ковь (СИ) - Аноним Эйта

— Зато ты справляешься просто замечательно. — Хмыкнул Васка. — Оно и видно. Как, Ковь уже воспиталась или еще не до конца?

«Это… временные трудности».

— и как много времени тебе нужно, чтобы их преодолеть? Что ты уже сделал, а? Нельзя сломать человека об колено и назвать это воспитанием. Неудивительно, что она сопротивляется. — Васка встал. — Ладно, хватит. Я очень устал с дороги, и… не такого приема ожидал, уж прости. Обсудим позже.

«В чем виноват я?»

— Что?

«Ты мягок с ними, но ты никак не простишь меня». — Ложка пожал плечами. — «Хотя у меня тоже тьма смягчающих обстоятельств. На похоронах отца меня не было, потому что я был очень занят: брал королевский банк. Это достаточно уважительная причина?»

— А ты не мог отложить это дело? — Скривился Васка.

Он даже знал, почему Ложка об этом заговорил. Наверняка Кира подсказала. Иногда ее советы были некстати, особенно когда их получал кто-то другой. Это было как будто… как будто он брал замок, а какой-то гад с его стороны переправлял осажденным прорву, просто прорву еды. По реке.

Так, что? Королевский банк? То есть тот, что в Аллаксе? То самое ограбление? Да того парня, которого только заподозрили в пособничестве, вздернули без суда и следствия и трубили об этом на всех углах!

«Я же не один его брал», — хищно ухмыльнулся Ложка, — «В другие дни парням было неудобно, пришлось бы возиться гораздо дольше, а у них дома жены со скалками, дети голодные: разве можно было их задерживать?»

— А меня, значит, можно кидать. — Голос предательски дрожал.

Васка никак не мог до конца поверить.

«Ты — не жена и не ребенок».

Этого просто не может быть. Ложка не мог участвовать… но ответственность за ограбление действительно взяла какая-то кукская банда! И теперь-то он понимает, какое счастье, что их безумному главарю просто никто не поверил. Неужели Шектах и был его главарем? А Ложка был другом главаря банды, обнесшей королевский банк в Аллаксе?

Невозможно, невозможно!

— Что-то я не вижу у тебя на шее ничего, кроме ожогов. Что, часто получаешь благодарности от жены? От детей я уже видел, шарахаешься. — Теперь пришел черед Васки с деланым безразличием пожимать плечами. — Если ты пытался что-то сделать ради того, чтобы загладить вину — у тебя не получилось. С банками лучше выходит, чем с людьми, да? Им плевать, как именно их вскрывают?

«Я банкрот, брат. К сожалению — я полнейший банкрот. Я ничего… Я не знаю, как из этого выпутаться. Я близок к тому, чтобы собрать шайку и вскрыть какой-нибудь банк. Снова».

Он помассировал виски.

«Понимаешь, у меня есть такая возможность и нет других. Я… привык так решать проблемы и совершенно разучился решать их иначе. За мной пойдут».

— Почему ты так уверен? — Недоверчиво спросил Васка, внезапно осознав: брат совершенно серьезен.

То есть, он не просто рассматривал этот вариант.

Он уже его спланировал.

И нет смысла закрывать глаза на очевидное. Перед ним сидит самое лучшее на свете доказательство и старательно выплетает криво сросшимися пальцами:

«Был человек, который был во мне уверен, и иногда мне кажется, что он был прав».

— Как вовремя я приехал. — Протянул Васка. — Нет, он был не прав. Ты так семью не подставишь, понял? Тебе есть, кого подставлять. Только попробуй, и я вытрясу из тебя душу. Ты-то, может, и возьмешь — но и тебя возьмут!

«Они возьмут Шелли, а не…»

— А да, а то что твоими особыми приметами можно исписать амбарную книгу — этого ты не учел! То, что ты уже вернулся, как Диерлих, и тебя уже знают, как немого Диерлиха с искалеченной рукой! Ты — Диерлих и никуда ты от этого не денешься! — Рявкнул Васка, — Я не понимаю, ты что, уже года три как пытаешься совершить какое-то ритуальное самоубийство? Вот почему ты на Кови женился: подумаешь, на ком, если труп, труп вообще можно в расчет не брать? Ты жить-то начинать как, планируешь, или все кладбище поприятнее выбираешь? Мне не нужна жертва, да никому здесь не нужны твои жертвы, Ха тебя раздери, хватит играть в тупую дохлую овцу! Я приехал советоваться с живым, что б тебя, здоровым на голову братом, что делать с Ха-мельницей! Я думал, я, Ха-свидетель, я надеялся, у меня тут уже племяш появится наконец, а ты ведешь себя как жертвенная девственница и еще недоумеваешь, как же это так, Ковь почему-то жжет и горит, на тебя, бедного, наверное, срывается, как будто ты обычный человек, у которого есть жена, приемная дочь и брат! Да пойми ты, они-то у тебя есть, а вот того обгорелого парня ты убил, все, он труп, ты нет! На тебе ответственность, чтоб тебя Ха побрал, ты — старший Диерлих и никуда от этого не денешься и в склеп не спрячешься!

Он уперся ладонями в стол.

— Да если б у меня тут была хоть капля магических способностей, Кит, тут бы все не просто горело, тут бы полыхало все синим пламенем, я не понимаю, как Ковь сдерживается. Твои одолжения такие… такие… Да пойми ты наконец, что ты паня не потому, что наделал кучу одолжений, а потому, что Эха к тебе тянется! Ковь мне отказала не потому, что я младший сын и не получу наследства, а потому что зачем ей сдался фиктивный брак?

Васка глядел в непонимающие глаза Ложки и понимал: бесполезно. Он не угадал, или угадал не до конца, или высказал угаданное не теми словами, и оно никак не дойдет до брата.

И тогда он вытащил последний козырь.

— Ха-свидетель, ты же всегда был умнее меня, ты же знал, что будешь законником еще до того, как я родился. Почему бы тебе не продолжить быть законником?

«Без языка?» — Вскинул брови Ложка.

Наконец-то хоть какая-то реакция. И Васка продолжил, стараясь не глотать слова в спешке.

— Кого волнует язык? Разве нет такой разновидности вашей братии, которая работала бы с документами? Разве, — Васка понизил голос, — Ты не можешь помогать местным парням с чем-нибудь… бумажным?

«Фальшивые деньги? Документы?» — Ложка рассмеялся, — «Ты желаешь мне не просто смерти, но мучительной смерти?»

— Разве у вас… нет… э-э-э… документации внутреннего пользования? — Удивился Васка.

Ложка замер.

«Я помогал с составлением одного крайне интересного договора… Земельное право, ха! Когда-то я хотел на нем специализироваться… пока меня не потянуло в уголовщину», — Начал было он, — «Но не думаю…»

— Ну так и не думай. — Васка пожал плечами. — Пусть поиск работы будет твоей проблемой, а этого разговора не было. Надеюсь, я сейчас ударюсь случайно виском о какой-нибудь камень и все забуду, потому что это не то, что нужно помнить двоим. Ковь дома?

Васка решил не думать о том, насколько его мало беспокоит мысль, что именно делал брат, когда его потянуло в уголовщину. В конце концов, это уже кончилось? И вряд ли Ложка делал это сам и по своей воле. Даже если и были трупы кроме того упыря — ну так и Васка из Кьяксона далеко не чистеньким вернулся. Если бы Ложкин дружок был жив, у него были бы все причины Васку ненавидеть.

Наверное, это трусость: не думать, не придавать значения грехам близких. Но если не простит он, то кто? Уж явно не сам Ложка. Наверное, это одна из тех вещей, о которых стоило бы спросить бога. Ну что же, когда Ха встретится на Васкином пути, он обязательно спросит. Может быть, после смерти и посчастливится узнать, все ли правильно он сделал. А пока он не будет об этом думать.

«Должна уже возвращаться из Школы», — задумался Ложка. — «Когда она одна, она не ходит через рынок, она ходит по Синей улице. Пойдешь по ней — ее встретишь».

Хорошо, что он сказал улицу. Читать посреди Столицы поисковую молитву совсем не то, что читать ее в маленьком провинциальном городишке, где на всех Богов один прогнивший Храм стоит.

— Ты..?

«До речной твари тебе еще далеко. Ты не настолько убедителен и не так точен. Все не решается так просто», — покачал головой Ложка. — «Но я обещаю подумать о том, что ты сказал».

Васка пожал плечами.

— Дело твое.

«Действительно мое», — улыбнулся Ложка уголком рта. — «Не лезь в него больше, пока не потонул с головой».

Васка презрительно хмыкнул, осторожно открыл дверь, чтобы не ушибить случайно Кирочку (и угадал — конечно она подслушивала сама, хотя она бы назвала это скорее наилучшей в мире защитой от чужого подслушивания), а потом аккуратно ее закрыл. Постоял немного, опершись на дверь спиной, подмигнул русалочке — та мученически скривилась, как будто у нее уже недели три болел зуб.

Ну что же, надо идти, а то он не успеет встретить Ковь на улице.

А дома она ему задаст жару. Васка машинально провел рукой по жесткому ежику остриженных черных волос, и Кирочка хихикнула, будто догадавшись, о чем он думает.

Да уж, свидетели ему не помешают. И побольше…

— Ушел. — Сказала Кирочка, как будто Ложка был глух, а не нем, и не расслышал прекрасно звука хлопнувшей двери, — Хочешь, расскажу, что будет дальше?