Пташка (СИ) - Скворцова Ксения

Гнеда надеялась, что сможет притаиться в своём углу, но её чаяниям не суждено было сбыться. Вожак заприметил её и натравил своего страшного питомца. Девушка замерла, зажмурившись и сжав на груди скрещенные руки, когда медведь, люто заревев, налетел на неё, сшибая с лавки и подминая под себя. Должно быть, звериный запах лишь причудился ей, но он был настолько отчётливым, а железная хватка – грубой и нечеловеческой, что Гнеда уже не понимала, мстится ли ей или же всё происходит наяву. Она обмякла, смирившись и собравшись принять самое ужасное, когда вдруг почувствовала, что больше не находится в мерзких объятиях чудовища. Её резко подхватили и поставили на ноги. Раскрыв очи, девушка с удивлением узрела, что медведь ворочался в нескольких шагах, а её спаситель подставлял спину под жестокие удары батогами и плетьми. Попятившись, Гнеда не поверила глазам — от медведя её защитил один из окрутчиков. Приняв положенное наказание, он сгрёб в охапку ошарашенную девушку и потащил её к выходу. Без малейших колебаний ряженый оттеснил в сторону воспротивившегося было придверника и вытолкнул Гнеду вон.

Девушка едва удержалась на ногах, в изумлении оглядываясь на своего не слишком-то ласкового избавителя, стоявшего напротив в жуткой берестяной харе и полушубке, надетом на левую сторону. Из-за закрытой двери доносились вопли ряженых, хохот и девичьи крики, но Гнеда с облегчением думала, что благодаря незнакомцу больше не должна терпеть унижение и стыд. Но кто таился за страшным образом и зачем ему было выручать девушку? От несмелой догадки спёрло дыхание, и Гнеда, не веря самой себе, потянулась, чтобы откинуть личину, скрывавшую внешность чужака.

Окрутник перехватил её запястье, не давая приблизиться к своему лицу. Некоторое время он держал руку девушки на весу словно в раздумье, а затем вдруг выпустил, безмолвно позволяя закончить движение. Гнеда с волнением прикоснулась к грубой коре и отодвинула её, обнажая лицо ряженого. От неожиданности она невольно отступила назад.

— Что, не люб? — хмуро спросил Бьярки, заметив разочарование девушки. Пар от его дыхания отлетел вбок лёгким облачком.

Глупо было надеяться, что под личиной скрывался Стойгнев, но последний, кого Гнеда ожидала увидеть там, был его побратим.

— Зачем ты это сделал? — поражённо спросила девушка, и по лицу боярина пробежала быстрая тень.

— А тебе хотелось остаться? — усмехнулся он. — Можешь вернуться, как раз сейчас вытащат покойничка, велят оживлять. — На челе Бьярки отразилось отвращение.

Гнеда содрогнулась. Она была наслышана о том, что иной раз девушек принуждали целовать противного ряженого мертвеца, чтобы якобы вернуть к жизни, и страшные губы, из-под которых торчали огромные накладные зубы, вырезанные из репы, были самым безобидным местом, куда могли заставить приложиться.

Гнеда отчаянно замотала головой. Конечно, она не хотела возвращаться, но слова юноши всё равно не отвечали на её вопрос. В чём таился подвох?

— Почему ты помог мне?

Бьярки разомкнул было уста, но приготовленные слова так и не покинули их. Его лицо омрачилось, и он отвёл взгляд вниз.

— Я не мог видеть, как он хватает тебя, — парень сглотнул, преодолевая себя. — Всё это такая мерзость. Незачем было приходить сюда, — добавил он осуждающе.

— А-а, — протянула Гнеда с внезапно проснувшейся злостью, не заметив, какого усилия ему стоило озвучить правду, — тебе больше по нраву самому мучить меня? Самому осыпать бранью и насмешками?

Бьярки поднял голову и остро посмотрел на девушку.

— Всю душу ты мне вытрясла! — прорычал он. — Что, или сама не видишь, как я, словно побитый пёс, провожаю тебя взглядом?! Ну конечно, ты же в мою сторону и не глядишь, ты вон, куда метишь! — Юноша прищурился, яростно сжимая кулаки.

— Что? — вымолвила оторопевшая Гнеда. — Я ведь простолюдинка, вахлачка, сермяжница, — она вспоминала все отвратительные ругательства, которыми он награждал её, — неотёсанная…

— …деревенщина, — закончил боярин за неё. — Будто я сам того не знаю! — горько воскликнул он.

— Ты ненавидишь меня, — растерянно пробормотала, разводя руками, девушка. — На беседах сидишь подле ног Звениславы…

— Уж не прикажешь ли сесть у твоих, у всех на виду? — с насмешливым изумлением спросил Бьярки. — Чтобы те, кто ещё не догадались, увидели? Ославиться на весь Стародуб, что я, сын боярина Судимира, из всех выбрал безродную мужичку, супарня?

Глаза юноши ожесточённо блестели, и Гнеда отшатнулась от него. Даже признаваясь в том, что девушка ему небезразлична, Бьярки умудрялся оскорбить её.

— Как ты сам себе не противен? — с негодованием прошептала Гнеда, чувствуя, что её трясёт не то от озноба, не то от гнева.

Бьярки хрипло засмеялся.

— О, противен, ещё как!

На щеках юноши выступили багряные пятна, а в тусклом свете, пробивающемся из окон, его глаза казались такими же чёрными, как у самой Гнеды.

— У тебя нет ни души, ни сердца, — отчаянно выдохнула девушка, — лишь одно высокомерие и гордыня!

— Да что ты знаешь о моём сердце?! — в исступлении выкрикнул Бьярки, но Гнеда, не выдержав, развернулась, чтобы убежать, когда её плечи стиснули сильные руки.

Боярин прижал девушку к себе спиной, и проговорил ей в затылок совсем другим голосом:

— Нет, не уходи! Посмотри на меня. — Его слова, полные отчаяния и одновременно муки, звучали всё тише. Гнеда почувствовала, как губы Бьярки коснулись её волос, а горячее дыхание обдало шею мурашками. — Пожалей меня, — прошептал он, моля. — Полюби меня!

Бьярки осторожно развернул обомлевшую девушку лицом к себе, и Гнеду захлестнуло жалостью. Наверное, она впервые видела его настоящий лик, лишённый напускного равнодушия и наигранного презрения. Глаза юноши, чистые и искренние, до краёв были наполнены болью, и Гнеда почувствовала, как начинает кружиться голова, будто она смотрела в небо, слишком большое и бескрайнее. Морозный воздух щипал ноздри, и она слышала лёгкий запах полыни, исходящий от боярина. Девушке стало страшно, и она заставила себя вспомнить о Стойгневе. Разве нарочно Гнеда причинила Бьярки страдание? Разве виновата была в том, что полюбилась ему? Разве его чувства оправдывали унижения и мучения, которым он подверг её в ответ? Стойгнев не сделал ей ничего плохого, он защитил Гнеду, он сдержал своё слово, он был достойным любви. Он был её суженым, не Бьярки. Она не могла любить парня, стоявшего напротив и жадно глядящего в её очи, ожидая своей участи.

Гнеда несколько раз моргнула, и заиндевевшие ресницы легонько царапнули веки. Она мешкала, прежде чем сделать вдох, чтобы ответить, но Бьярки вдруг разжал руки, выпуская её на свободу. Гнеде показалось, что последняя кровь отхлынула от его щёк, делая лицо боярина мертвенно-бледным.

— Доброе молчание чем не ответ, — глухо проговорил он, глядя куда-то под ноги.

Бьярки отошёл на шаг назад и рывком снял с себя полушубок. Так же резко он накинул кожух на девушку, не касаясь её, и туго затянул поясом. Только сейчас Гнеда осознала, что её колотит от холода. Боярин вдруг громко свистнул, заставив девушку вздрогнуть.

— Жирко! — выкрикнул Бьярки, и в его голосе опять была обычная жёсткость и властность. Он ни разу не взглянул на девушку, словно вместо шубы облачил её в плащ-невидимку.

Из дровней, стоявших неподалёку от избы, появилась заспанная голова отрока в шапке набекрень. Он разгрёб ворох шкур, под которыми лежал, и осипшим со сна голосом ответил:

— Я тут, господин.

— Отвези домой... — Бьярки осёкся, будто бы имя Гнеды жгло ему язык, и он просто кивнул на девушку.

— Слушаю, господин, — живо ответил мальчишка, вылезая из саней и принимаясь запрягать лошадь.

Бьярки сорвал берестяную личину и отшвырнул её в снег, а затем в два шага растворился в ночной мгле. Подошедший Жирко растерянно смотрел на то место, где скрылся его хозяин, а Гнеда никак не могла отвести взгляда от страшных, обведённых углём глазниц, уставившихся в усеянное крупинками звёзд чёрно-синее небо.