Ожерелье для возлюбленной - Кэт Мартин

Дэни обняла его за шею и поцеловала в ответ, сплетая свой язык с его языком и слыша его стоны. Его руки нашли ее грудь, и он начал ласкать ее через тонкую ткань сорочки. Неосознанно Дэни прогнулась, прильнула к нему, отдавая себя в его руки, прижимаясь нежными сосками к его ладоням, словно котенок, ищущий ласки.

– Тебе нравится это, да?

Робкий стон вырвался из ее уст, и дрожь желания пробежала по телу.

– Я помню тот первый раз, когда я прикоснулся к тебе вот так, – продолжал он, – в тот день, в яблоневом саду. Стоит мне закрыть глаза, и я вспоминаю, как ты дрожала, совсем как сейчас.

Рейф поцеловал ее снова, и желание забурлило в крови. Она чувствовала, как его руки гладят ее ягодицы, прижимая ее к выпуклости под его бриджами. Он был крайне возбужден, но и она не менее. Сейчас все проблемы остались позади, и стало совершенно не важно, что происходило между ними… Она хотела одного – чтобы он взял ее.

Он развернул ее лицом к зеркалу. Теперь она могла видеть их обоих, и сознание, что еще минута – и они будут единым целым, возбуждало ее так сильно, что голова шла кругом.

Тем временем он спустил сорочку с ее плеч; тонкий батист, скользнув по бедрам, упал к ее ногам.

– Обопрись о стол, – скомандовал он.

Его руки крепко держали ее за бедра, наклоняя вперед. В зеркало было видно, что он стоит за ней – высокий, темноволосый, глаза синие-синие, и в том, что она абсолютно голая, а он одет, было тоже что-то эротичное и возбуждающее.

– Я никогда еще не брал тебя так, – чуть задыхаясь, проговорил он, – но всегда хотел. – Его взгляд встретился с ее взглядом в зеркале, гипнотизируя ее. Тем временем его руки продолжали поглаживать ее ягодицы. – А теперь раздвинь ноги. Вот так.

Она задрожала от предвкушения. Его глаза обещали удовольствие, и она верила, что он даст ей его. Но твердая складка его губ выдавала тот гнев, который лежал за внешней сдержанностью.

– Я не думаю…

– Делай то, что я говорю.

От этого сексуального властного тона она задрожала еще больше. Жар вспыхнул меж ее ног, желание зажглось в крови. Она сделала то, что он требовал. Почувствовала, как его Руки пробежали по ее ягодицам, скользнули между ее ног, и он медленно, но уверенно вошел в нее.

Удовольствие растекалось по животу сладкой истомой. Когда она ощутила, что он проник в нее глубоко, то прогнулась в спине, и их взгляды вновь встретились в зеркале.

Рейф сжимал ее бедра, удерживая на месте, чтобы глубже погрузиться в ее святая святых, взять ее сильно и грубо, нанося удар за ударом. Его собственное желание разрасталось, и ее тело жадно принимало его. Ее глаза закрылись, когда пришло облегчение, но Рейф не остановился, пока она снова не ощутила пик наслаждения. Только тогда он позволил себе закончить, и низкий стон вырвался из его груди.

Какое-то время они стояли неподвижно. Она, опираясь о стол, он позади нее. Она почувствовала, как он вышел из нее, и, взглянув в зеркало, увидела, что его лицо вновь обрело суровое выражение.

Взяв голубой пеньюар с банкетки в ногах кровати, Рейф передал его Даниэле, а сам застегнул бриджи, приводя себя в порядок. Дэни быстро накинула пеньюар и затянула пояс.

Рейф смотрел в окно.

– Я не думал, что это случится. – Его интонация явно выражала сожаление. Он потерял самообладание и презирал себя за это. Но Дэни ни о чем не жалела и ненавидела его так называемый самоконтроль.

– Если ты не хотел заниматься со мной любовью, тогда зачем ты пришел?

Засунув руку в карман темно-вишневого сюртука, он вытащил алый атласный футляр.

– Я думаю, это принадлежит тебе?

О Господи! Ожерелье! Она задрожала, открыла рот, чтобы сказать… Но во рту пересохло, и она не могла отыскать нужные слова.

– Ожерелье?

– Кажется, ты удивлена, не так ли? – Он вытащил жемчужную нить из ее хранилища, и ожерелье повисло на его длинных холеных пальцах.

– О… конечно. Я удивлена.

– Потому что его украли?

– Почему, нет…

– Значит, что-то еще? Может быть, ожерелье вовсе не было украдено, и ты удивилась, потому что мужчина, которому ты дала его, по-видимому, вернулся в Англию и до сих пор не навестил тебя?

Ее мозг отказывался работать. Что он говорит? Что, ради всего святого, он имеет в виду?

– Я… Я не понимаю, о чем ты?

– Значит, он контактировал с тобой?

– Нет! – Он говорит о Роберте. О Господи, он каким-то образом узнал ее роль в исчезновении Роберта и пришел к выводу, в котором не было ни на йоту правды. Ее сердце стучало как бешеное. – Я могу себе представить, что ты должен был подумать, но это не так, как тебе кажется.

– Не так?

– Я признаюсь, что отдала ожерелье Роберту, но только потому, что у него не было никого, кто бы мог помочь ему.

– Ах, Роберт? Ты назвала его так? Вы так близко знакомы?

– Нет, о Господи… – Едва сдерживая слезы, она отвернулась, чтобы не видеть этих разгневанных глаз, и отчаянно пыталась придумать, что она должна сказать. – Ты… Ты давно узнал?

– Корд принес мне жемчуг несколько недель назад. – Он убрал ожерелье в футляр и положил его на трюмо. – Твой приятель Роберт заложил его ростовщику в Ливерпуле. Этот старый пройдоха смекнул, что, возможно, Корд заинтересуется ожерельем.

Она покачала головой.

– Так вот почему ты вел себя так странно… Я понимала, что что-то случилось, но…

Его кулак опустился на трюмо.

– Что, черт побери, было между тобой и этим Робертом Маккабе?

– Ничего. Уверяю тебя! Роберт… Он друг Каро, не мой. Она отчаянно влюблена в него. Роберт попал в страшную беду и остро нуждался в деньгах. У Каро ничего нет, а мы в тот день отплывали в Англию. Я не могла придумать, как помочь ему, и отдала ожерелье.

В течение нескольких секунд Рейф молча смотрел на нее. Потом провел рукой по лицу, стараясь успокоиться.

– Если тебе нужна была помощь, почему ты не обратилась ко мне?

– Я хотела… Но мы были женаты всего несколько часов. Я боялась, вдруг ты откажешь. И что тогда будет с Робертом?

Она подняла на него глаза, и ужасная догадка промелькнула в ее голове.

– О Господи, Рейф, что ты сделал с ним?

Его рот чуть дернулся.

– Твой друг Маккабе на пути в тюрьму Ньюгейт.

Колени задрожали, она едва устояла на ногах.

– Боже милостивый…

Рейф протянул руку, чтобы поддержать ее.

– Проклятие! – Усадив Дэни на ближайший стул, он взял фаянсовый кувшин и налил ей воды. Затем вернулся и вложил стакан ей в руку. Она отпила немного и поставила стакан на стол. Ее рука дрожала.

– Ты можешь не верить мне, но я сказала правду.

– Тебе следовало сделать это давно, – заметил Рейф.

Она заморгала.

– Ты… ты веришь мне?

– Стараюсь. А теперь начни все сначала. На этот раз я жду правду и ничего больше.