Жизнь на общем языке - Татьяна Александровна Алюшина

и приготовив к ним несколько разных начинок. Сделала кофе, заварила целый чайник душистого тувинского травяного сбора и позвала мужчин за стол.

Павел с Владом ели с большим удовольствием, вовсю нахваливая Клавины блины.

– Мам, – обратился к ней Паша, откусывая большой шмат блина с начинкой и запивая его травяным напитком, – я хотел Григу угощение сегодня принести, дашь денег, а то перевод задержался?

– Ну конечно, дам, Павлуш, переведу на карту, – улыбнулась ему Клавдия.

– Я не пойму, – откинувшись на спинку стула, заметил менторским тоном Влад, – почему мать должна содержать твоего коня? Она тяжело вкалывает на работе не для того, чтобы оплачивать настолько дорогие увлечения сына.

– Она и не оплачивает, – спокойно ответил ему Павел, – их оплачивают отец и дед. Просто сегодня выходной и перевод не пришел. – Он допил свой травяной чай, поставил кружку на стол и завершил объяснение: – И это не мой конь, а заводчиков, которым принадлежит конюшня, и мы не оплачиваем его содержание. – И повернулся к Клавдии: – Спасибо, мамуль, очень вкусно было, я пойду.

– Иди, – отпустила его Клавдия.

Павел поднялся из-за стола и направился к выходу из кухни.

– Ты забыл попрощаться со мной и у меня тоже спросить разрешения выйти из-за стола, – остановил его недовольным окриком-назиданием Влад.

Пашка остановился, но не успел повернуться и что-то ответить.

– Иди, Пашенька, – спокойным, мягким тоном произнесла Клавдия.

Пашка только кивнул и двинулся дальше в свою комнату.

– Ты подрываешь мой авторитет в глазах пацана, отменяя мои распоряжения и наставления, – раздражившись, напустился с упреками на нее Влад.

– И часто ты делаешь ему подобного рода «наставления»? – тем же ровным, спокойным тоном поинтересовалась Клава.

– Клавдия, он у вас совершенно невоспитанный парень, он забивает на все мои требования, на мои замечания и делает все по-своему, так, как считает нужным, – заводился все больше возмущением, накручивая сам себя, Влад.

– Влад, – одернула, остужая его, Клава, – ему почти тринадцать лет, он давно уже взрослый, сложившийся человек и не нуждается в твоем воспитании. Ты можешь предложить ему только дружбу и постараться найти с ним общий язык, понять его, заинтересовать чем-то, что увлекает тебя самого, поделиться каким-то опытом, стать ему интересным.

– Ты сама-то понимаешь, что говоришь? – наехал на нее Влад. – Он живет с нами, он пацан, подросток, школота, ему необходима мужская рука, наставничество и нормальное мужское воспитание, а не мамино с бабушкой заступничество и потакание всем его прихотям.

– Тебе кажется, что он как-то избалован и изнежен мной и бабушкой? – приподняв брови, спросила Клавдия. – Объясни, в чем и как это проявилось?

– Хотя бы в том, что он полностью игнорирует мои требования и правила жизни, которые я ему объясняю, – не мог уже остановиться Влад.

– Может, потому, что у него иные правила жизни? – выдвинула предположение Клавдия и перешла на холодный, жесткий тон: – У Павла есть родной отец, с которым у них очень близкие, доверительные и по-настоящему мужские отношения. Еще у него есть два русских деда, и третий, тувинский дед, и тувинский прадед, которые его и воспитывают. И поверь, это настолько мужская, как ты изволил выразиться, рука и мужское воспитание, которое ты себе и представить не можешь.

– Что они его, порют и бьют, что ли? – огрызнулся Влад, которого задел холодный тон, которым Клавдия откровенно его отчитывала.

– По меркам отца, деда и прадеда Павла и их народа, – еще более холодным тоном ответила ему Клава, – после того, как в десять лет он заслужил свое тувинское имя, получив его, когда самостоятельно убил своего первого волка во время зимнего загона, Павел стал взрослым человеком, и пороть его не может и не имеет права никто. А вот участвовать наравне со взрослыми в охоте, рыбалке, выпасе и заботе о табуне, в работе на ферме и в многодневных переходах по дикой тайге и степи – это часть жизни, обязанностей и умений Павла. С самого младенчества в нем воспитывают отрицательный рефлекс на дурные дела, на лень, глупость и подлость. Ты можешь предложить что-то более серьезное и действенное для воспитания в нем мужчины?

Сказать, что Влад охренел, – это ничего не сказать. Он сидел в буквальном смысле с открытым ртом, уставившись ошарашенно на Клавдию, не в состоянии до конца поверить ее словам. Нет, он знал, конечно, что ее сын поддерживает тесные отношения с отцом и часто ездит к тому в Тыву, Клава ему про это говорила, и не раз. Но представить, что мальчишка вот так проводит время с родственниками в той Тыве…

– И, кстати, – добила его окончательно Клавдия, – Павел с детства приучен уважать и почитать старших, даже если те не заслуживают этого. Как я понимаю, он тебе ни разу не нагрубил, когда ты принимался его отчитывать и чему-то учить. Так что считай, что почтение он тебе выказал, не ответив грубостью и не послав подальше. Потому как взрослым мужчиной он тебя, видимо, не считает.

– Ты… – не знал, что сказать, Влад, задохнувшись от возмущения.

– Я помогу собрать вещи Павлу и провожу его к бабушке. С нами у него жить не получится, – поднялась из-за стола Клавдия.

А когда они пили чай, теперь уже сидя втроем за столом в родном доме, вместе с Софьей Михайловной, Влад позвонил ей и уведомил очень холодным тоном:

– После всего, что ты мне наговорила, я не хочу с тобой ни жить, ни встречаться. Можешь не торопиться возвращаться. Вещи заберешь, когда тебе будет удобно. – И, не дожидаясь ее ответа, нажал на отбой.

– Кажется, я снова свободна и открыта к новым романтическим предложениям, – оповестила Павла и бабушку Клавдия.

– Это из-за меня? – спросил Пашка, переживая за мать.

– Конечно нет, – улыбнувшись, погладила его по голове Клава. – Это из-за самого Влада. Ему очень трудно принимать и мириться с ситуацией, когда кто-то в чем-то намного лучше его, особенно если это мальчик тринадцати лет.

– Тогда что, мы снова будем жить здесь и втроем? – уточнил Пашка.

– Да, – заулыбалась Клава.

– Ура! – сказал ее сын и счастливо рассмеялся.

– Ну и слава богу, – дала свой комментарий Софья Михайловна, признавшись: – Я всегда испытывала душевный дискомфорт в обществе твоего Влада. Не то чтобы он мне был неприятен, но уж больно этот молодой человек увлечен собственной персоной, чтобы быть интересной личностью.

Клавдия пребывала в глубокой уверенности, что их разрыв с Владом окончателен и никаких отношений в будущем у них более быть не может.

Ан нет, ошиблась.

Во-первых, они оба все так же увлекались джазом и изредка пересекались, встречаясь на джазовых вечеринках и концертах. Пусть и редко, но