Язычник - Александр Мазин

Однако корабль, на котором шли сейчас Славка с отцом, строили не на юге, а на севере. В далеком городе Бирке. Это был небольшой кнорр, который взял когда-то в морском бою Трувор, младший сын белозерского князя Ольбарда Красного. Трувор подарил корабль Артёму. И подарок этот дорогого стоил, поскольку сын Ольбарда разбирался в кораблях не хуже, чем белый хузарин – в лошадях.

Было это пять лет назад. С тех пор кнорр девять раз проходил через смоленские волоки. И все еще оставался добрым кораблем.

Этот раз был десятым. Завтра утром артельщики на волоке умело и быстро поднимут его из реки по двум ходовым бревнам, отглаженным и щедро смазанным салом, и погрузят на особые дроги – уложат ловко и бережно, как младенца – в люльку. Затем – в путь. Недалекий. Через полпоприща по таким же гладким бревнышкам спустят лодью в речку Касплю. И – до следующего волока.

Неспешен путь вверх по реке. Ветра не было, а гребцов старшина решил пожалеть: нанял дюжины две бычьих упряжек. Берег позволял.

Сергей со Славкой тоже ехали берегом, только немного повыше, по торной дороге.

Отцовы гридни, не желая мешать беседе батьки с сыном, поотстали.

Разговор шел о Полоцке.

– Роговолту верь, но помни: у него свой интерес, у Ярополка – свой, – наставлял сына Сергей. – Роговолт дочку свою хотел за нашего князя отдать.

– Так есть же у Ярополка жена! – воскликнул Славка. – Да такая красавица! Что ж он – хотел, чтобы Ярополк княгиню свою прочь отослал?

– Ну зачем же – прочь, – воевода качнул бритой головой. – Роговолт – не христианин. Он – язычник. Да и христиане многие, кто побогаче, даже у нас, в Киеве, сам знаешь, по две-три жены держат, только что называют их иначе. Княгиня у нас – красавица, это и Роговолту ведомо. Но – ромейка. Вдобавок не женой ее брали. Святослав ее сыну подарил – наложницей. А что Ярополк ее как жену почитает, так это можно и обратно повернуть, – воевода хмыкнул.

– Ты что ж, бать, не одобряешь княгиню нашу? – удивился Славка. – Да краше ее в Киеве никого нет! Да я б…

– То ты, – прервал сына Сергей, – а то – великий князь! Ему, жену выбирая, о земле своей думать надобно. О народе своем. Вот о них, – Воевода показал вниз, где нанятые возчики понукали быков.

– Ты шутишь, бать? – спросил Славка. – Это же смерды. Что о них думать?

Искренне сказал.

Сергей внимательно посмотрел на сына. Хороший парень вырос. Сильный, красивый, неглупый… Неужели не понимает? Коли так, то это родительский прокол. Не объяснили.

– От этих вот смердов – всё богатство человеческое, – строго сказал Сергей. – Воин может его отнять разбоем или забрать данью. Да только не будет их – и богатства не будет.

– Да ладно, бать! – отозвался Славка. – Можно подумать, достаток твой – только от смердов. Все знают: богатство твое мечом взято и торговлей умножено. Хоть у кого в Киеве спроси.

– Ты слушай, а не спорь! – сердито произнес Сергей. – Если и взял я богатство в бою у тех же ромеев или хузар, так ведь оно тоже не на пустом месте взялось. Такие же смерды, только не наши, а ромейские и хузарские его сотворили. Ясно?

– Ясно, – послушно согласился Славка. Раз отец осерчал, значит, дело серьезное. А коли так, то надобно просто запомнить сказанное, и всё тут.

– Так что с княжной полоцкой? – перевел он разговор на другое. – Неужто надеется ее отец за нашего князя отдать?

– Хотелось бы, чтоб надеялся, – сказал Сергей. – Но мне, к сожалению, другое сообщили. Будто теперь Роговолт дочку за ляшского князя намерен отдать. Так ты скажи ему – от меня: пусть не торопится. Может, еще получится у меня – уговорить Ярополка.

– Слышь, бать, а тебе-то это зачем? – спросил Славка.

– А затем, что мы с тобой в Киеве живем, киевскому князю служим и благо Киева – наше с тобой благо.

А полоцкое княжество Киеву необходимо. Это, сынок, главные ворота на пути от севера к югу. Самые важные волоки, самый надежный укорот новгородским буянам и – крепкий щит от викингов. А ляхи нам хоть и не враги пока, но и не друзья, это точно. Великий князь Мешко – сосед опасный. А Полоцком укрепится – еще опаснее станет. Хуже только, если Рогнеда передумает и за Владимира выйдет.

– Это еще почему? – удивился Славка. – Думаешь, Владимир тоже против Киева злоумышляет? Против брата?

– Не думаю, а знаю, – ответил Сергей. – И осуждать его за это не могу. Ярополк его сильно обидел. Такое простить трудно. Я бы на его месте тоже силу копил: чтобы второй раз меня из собственного дома не изгнали. Но пока у Владимира с Роговолтом дружбы нет, Киеву опасаться нечего. Новгород и Полоцк – как два борца, что друг друга за руки держат. Пока их не расцепят – ни с кем больше не схватятся. И нам важно, чтобы силы у них были примерно одинаковыми. Если Владимир чересчур много силы скопил, надобно Полоцку помочь. Вот поэтому после Полоцка ты, сынок, дальше поедешь. Прямо в Новгород. Владимир тебя не обидит. Мы с ним не в ссоре, да и новгородцы меня знают и уважают. Я тебе скажу, с кем у нашей семьи крепкие связи. У них и остановишься. Поживешь там немного, осмотришься, прикинешь что к чему. Вернешься осенью, с моими людьми, что торговать в белозерскому князю ходили. С караваном варяжские вои пойдут – наниматься в ромейскому кесарю в охрану. Присмотришься и к ним. Может, кого ко мне в дружину уговоришь. А кто потолковее – чтоб нашим помощником стал в Константинополе. У нас там торговля большая, а верных людей маловато. А следующей весной сам с ними и поплывешь. Пора тебе империю осваивать. Это как-никак цивилизация.

Последнюю фразу Сергей произнес по-ромейски. Но сын понял. Разумел он и по-ромейски. Немного.

Славка был не против. Царьград – это любопытно. Да и отца слушать положено. Особенно если он никогда не ошибается.

Не ошибся Сергей и на этот раз. Только – опоздал.

Глава пятая За веру пращуров!

– … Ярл Торкель с тринадцатью сотнями хирдманов, – сообщил Владимир, победоносно глядя на Добрыню. – Сторговались на четыре марки за меч. Четверть сразу остальное – после дела. Снедь, пиво – тоже все наши.

– Это правильно, – одобрил Добрыня. – Нурманы снедь покупать не станут, так будут брать. Нам беспорядок ни к чему. А как до расчета дело дойдет, глядишь, и мечей у них поменьше станет.

Князь новгородский и его воевода обменялись понимающими взглядами.

– А еще…

И тут их разговор прервали. В горницу с поклоном вошел один из Владимировых отроков.

– К тебе огнищанин, батька, – доложил отрок. – Чибисом кличут. Сердитый такой.

– Что ему нужно? – сердито спросил Владимир. – Я его не знаю.

– Про дочку свою говорить желает. Врет, что ты ее вчера с майдана схитил и спортил. – И, увидев, как перекосилось от злобы лицо Владимира, поспешно добавил: – Не серчай! Это не я, это он так сказал, пресветлый княже!