Тайны тринадцатой жизни - Сергей Каратов

Что тут началось! Поднялся шум, крик, а визг женщины слился с визгом тормозов. У одной иномарки полетели фары, у другой – заднее стекло. Люди посреди зебры сжались и замерли в ужасе. Почти тут же к месту происшествия подлетела полицейская машина. На глазах изумлённых преследователей с рынка Жоржа Пихенько, растолстевшего от добытых в честной борьбе купюр, едва втолкали в салон и повезли в полицейский участок. При проверке документов выяснилось, что этот господин не является подданным Польши, а визы на въезд у него не оказалось. Приезд без визы был возможен только в том случае, если иностранец ничем не запятнал себя в глазах местных блюстителей порядка. А уж коли попался, то это означало, что он подлежит экстрадиции и преданию суду в том государстве, откуда прибыл. Пострадавшая дама тоже была доставлена в участок. Она подтвердила, что масса денег, которую в поисках документов стал выкладывать Пихенько на стол дежурного полицейского, не является краденой, а добыта в честном поединке с польскими мошенниками. Пихенько улыбкой выразил благодарность даме, которая несмотря на побои и понесённый моральный ущерб, нашла в себе силы заступиться за него. Это очень удивило и озадачило варшавских полицейских, сгрудившихся в помещении дежурного. А вдруг свидетельница является сообщницей этого международного преступника (о презумпции невиновности в Польше тоже ещё ничего не знали). Пихенько было решено задержать на сутки, пока не выяснится, не пропала ли большая сумма денег у кого-нибудь из богатых торговцев этого рынка. Но суточные полицейские сводки по кражам во вверенном районе Варшавы не подтвердили подобного объёма пропаж. Возникла другая проблема: никто из полицейских данного участка не знал о существовании страны под названием Старая Качель. Тогда Пихенько передали в ведение Интерпола. Интерпол с трудом отыскал на карте резко уменьшившуюся за последние годы Старую Качель и, боясь инцидентов, которые вполне могли возникнуть через такого опасного преступника, каковым являлся Пихенько, решил не рисковать своей репутацией. К Пихенько приставили двух сопровождающих и повезли в аэропорт в наручниках. Огромный баул злотых решено было обменять на доллары, поскольку в Старой Качели о существовании польских денег знали только понаслышке. Заехали в банк, где за каждую тысячу злотых давали по одному доллару. Этот обменный курс не устраивал Пихенько, но у человека не может быть выбора, если он оказался в наручниках. И всё-таки к одной просьбе Пихенько полицейские Интерпола прислушались. А попросил он их о том, чтобы его завезли в центральную аптеку Варшавы. На вопрос: „Что у Вас со здоровьем?“, Пихенько сослался на боли в желудке. Те долго решали, как им быть. Но пришли к мнению, что международного преступника всё-таки следует завезти в аптеку. Мало ли чего, вдруг загнётся по дороге, греха не оберёшься. Наручники с него сняли, и Пихенько, разминая запястья рук, опять подошёл к справочному окошку:

– Мне нужен панкреатин. Вы говорили, что он появится к сегодняшнему дню. Женщина в белом халате ответила, что надо подождать и взяла трубку:

– Алло, Пауль, не могли бы Вы прийти в торговый зал. Тут один молодой человек в третий раз заходит с какой-то просьбой. Женщина-фармацевт в белом халате и шапочке говорила по-польски, и Пихенько ничего не разобрал. Его радовала мысль, что он теперь накупит столько панкреатина, что по приезду домой, утроит прибыль при продаже дефицитного лекарства.

– Я Вас слушаю, молодой человек, – с сильным немецким акцентом обратился к Пихенько высокий мужчина, выходя из-за стойки.

– Мне нужен панкреатин, – сказал Пихенько и поддёрнул штаны.

Этот жест вызвал подозрение у сопровождавших его полицейских в штатском.

– Я пан Креатин. – Пихенько вытаращил глаза, он даже не сразу нашёлся, что сказать:

– Да нет, мне нужен лечебный препарат, который имеет название „панкреатин“, – Пихенько опять подтянул штаны, что теперь уже не оставляло сомнений у полицейских, окончательно расценивших этот жест, как условный знак.

Они сочли, что преступник водит их за нос, и что он ищет помощи у своего сообщника, пана Креатина. Один из интерполовцев куда-то позвонил по сотовому, вскоре появился полицейский наряд, и возмущённого аптекаря скрутили и увезли для дознания. Экстрадиция Пихенько задержалась. Его тоже вернули в офис польского филиала Интерпола для выяснения, в каких связях состоят эти два весьма подозрительных типа. В ходе расследования, для которого полиция заглянула в базу данных на своём компьютере, а также созвонилась с коллегами в Германии, было установлено, что Пауль Креатин – это вымышленная фамилия. Настоящее имя этого субъекта – Ганс Хорст, и он является крупным аферистом, совершившим множество финансовых махинаций во время предвыборных кампаний и скрывающимся в данное время в Польше. Связей с другим международным жуликом по имени Жорж Пихенько полиции установить не удалось. Но, каково было удивление Жоржа, когда ему за помощь в поимке преступника Хорста от Интерпола была выделена приличная сумма денег. На неожиданно свалившееся денежное вознаграждение Пихенько тут же купил добротное немецкое оборудование для централизованного водяного отопления своего дома. Хотя подозрения в воровстве с Пихенько были сняты, но на пути в Старую Качель двух полицейских Интерпола всё-таки оставили при нём. Так сказать, услуга за услугу. Дорогой полицейские чувствовали себя не как на службе, а словно бы ехали на курорт, дождавшись желанного отпуска. Расщедрившийся вдруг Жорж решил угостить своих новых приятелей по-царски, тем более, что путь был неблизкий и, надо признать, небезопасный. Купе, в котором ехали трое мужчин, стало напоминать филиал вагона-ресторана. Маленький Пихенько без пиджака и вовсе выглядел цыплёнком среди двух бойлерных кур. Но он всё время вскакивал с места и, раскачивая стаканом, наполненным красным вином, порывался сказать самые тёплые слова в адрес своих охранников. При расставании на старокачельском вокзале сопровождающие Пихенько служители международного правопорядка не удержались, чтобы не выразить восхищение его талантом, благодаря которому он обвёл вокруг пальца непревзойдённых рыночных кидал. Похвала эта была выражена одной лишь понятной Жоржу Пихенько фразой: „Ну и курва же ты“!»

Труд напрасный

Идя мимо кинотеатра, Дубравин увидел афишу кинофильма «А зори здесь тихие», на которой кто-то красным маркером написал отзыв об увиденной кинокартине:

«Хоть зори тихие у нас,Но враг всегда получит в глаз!»

– Вот так и живём в мире подобных оценок наших умственных вложений, – не без горечи подумал историк. Какая пустая и бездарная жизнь, – продолжил свою мысль Михаил Михайлович Дубравин.

Историк Старой Качели! Что может быть глупее, чем писать историю, которая всё равно будет отметена, стоит только смениться одному или двум поколениям? Надо ли скрупулёзно выписывать все даты и события, собирать фактический материал, искать участников тех или иных войн, строек, космических прорывов, которые давно все говорят по заранее выученным текстам, к тому же приукрашивают немерено, выискивая и выпячивая только всё то, что касается их заслуг. Попробуй отсеять наносное, тут же начнут изобличать, обвинять в подлоге. А если придёт новый Председатель и вообще все прежние заслуги поколения сочтёт за одну политическую чёрную дыру, в которую было втянуто всё большое, трудолюбивое и доверчивое старокачельское общество.

«Id facere laus est, quod decet, non quod licet – Похвально делать то, что подобает, а не то, что дозволяется», – вспомнилось латинское изречение.

Летний вечер на веранде

На огороде жена Пихенько садится на складной стул и поливает из шланга. Аня не любит поливать стоя. Смычкин смотрит на неё с веранды и говорит Осе:

– Когда-нибудь на мои стихи снизойдет Божья благодать, и они, научившись многим языкам, отправятся по всему миру прославлять Господа и меня.

– А кого больше?

– Думаю, Господа.

– Я сомневаюсь, что твои стихи вообще способны кого-то прославлять, кроме женщин.

– Может быть, ты и прав. Я подумаю над этим. То, что заставляет делать женщина, то и подсказывает жизнь.

А ты обратил внимание на то, что в последние годы одни уходят и не приходят, а другие приходят и не уходят.

– Не уходят, пока их не унесут вперёд ногами.

Тут на веранде появились Гарик с Пихенько, и разговор пошёл оживленнее.

Смычкин:

– Комары заели.

Пихенько:

– А какая у тебя группа крови?

– Первая.

– Ну, милый, это самая почитаемая кровь у комариного народа.

Пихенько обращается к Гарику:

– Вот какой группы твоя кровь?

– Редкой, четвёртой.

– Поэтому и комары тебя редко кусают, не то, что Смычкина.

– Он злой, вот они и мстят ему.

– Скоро стану я добрее, только бороду добрею, – каламбурит Смычкин.