Первый удар (сборник) - Сергей Анисимов

Ничего нового из его слов Клаус-Рихард не почерпнул: было и так понятно, что если бы пожар не был потушен, никто не позволил бы ни ему, ни боцманмату, ни полудюжине других моряков бездельничать на баке, как в зале бурлеска.

– Я уже полчаса назад слышал, что один линкор затонул. Но тогда их и сосчитать как следует никто не мог…

Он опять посмотрел на мостик, размышляя, намного ли лучшее будет видно оттуда, с высоты, – и окупит ли это все минусы пребывания рядом с людьми, наверняка презирающими его за глупое вылезание из рамок своего ранга.

– Один точно, – снова так же уверенно подтвердил старый моряк, кивнул на прощанье грязному от копоти гардемарину – и ушел куда-то на левый борт неровной походкой давно приноровившегося к качке человека. Стерев с лица очередные пол-литра брызг, вылетевших из-под форштевня линкора в момент, когда он разрубал надвое очередную крупную волну, Клаус-Рихард с удивлением осознал, что ладонь грязная. От этого ему стало стыдно. Возможно, насмешливые взгляды, которые он ловил на себе наверху, были вызваны вовсе не глупой тирадой в защиту какой-то там давно несуществующей рыцарственности по отношению к храброму врагу, а просто грязными щеками. Борьбу за живучесть он всегда полагал одной из наиболее важных военно-морских дисциплин, которым их учили. Так что то, что эта дисциплина оказалась в реальности настолько неприглядной и даже неблагодарной по отношению к нему, гардемарина Аугсбурга едва ли не обидело. Пять минут назад ему сказали, что десять минут он может отдыхать, после чего должен выходить на очередное «усиление сигнальной вахты». Можно ли успеть помыться, пока «Кайзерин» не выиграет дистанцию, позволившую ему задействовать хотя бы носовые башни главного калибра? Он снова посмотрел вперед, где непрерывно рокочуще вспыхивало красным и белым и откуда растекался в стороны густой дым: взвесь частиц сгоревшего пороха и горящего угля. Далеко…

Уже на бегу Клаус-Рихард со скопированной у боцманмата убежденностью сказал сам себе, что исчезновение очередного грязно-серо-черного облака дыма совершенно очевидно указывало на то, что затонул еще по крайней мере один линейный корабль из наиболее сильно горевших.

Вероятно, наиболее удачным решением, принятым адмиралом фон Ингенолем в этом бою, было отданное им после гибели «Центуриона» приказание резко уменьшить дистанцию решительного боя. Предпосылкой для этого стало достигнутое уже к тому моменту преимущество в скорости хода над английской эскадрой. Одним из факторов, повлиявших на такое решение адмирала, было, насколько мне известно, желание использовать торпедное оружие своих линейных кораблей, – являвшееся, по представлениям того времени, одной из сильнейших сторон линкоров германской постройки. В то же время на адмирала (как и на всех остальных офицеров его штаба и командиров кораблей), несомненно, произвела глубокое впечатление способность британских линкоров успешно выдерживать концентрированный артиллерийский огонь. Хочется еще раз напомнить, что Сражение за восточную оконечность стало первым в той войне столкновением эскадр линейных кораблей (и на тот момент – крупнейшим в истории парового флота). Бытовавшие тогда представления заставляли многих верить в то, что даже наиболее хорошо бронированный линейный корабль способен выдержать лишь весьма ограниченное число попаданий снарядами крупного калибра. Этот тезис в значительной мере подтвердился в сражении при Доггер-Банке в январе 1915 года, когда буквально несколькими попаданиями был выведен из строя сильнейший британский линейный крейсер «Лайон», весьма серьезно повреждены британский же «Тайгер» и германский «Зейдлиц». Точно так же сравнительно быстрая гибель «Центуриона» (находившегося под обстрелом «Фридриха дер Гроссе», «Кенига Альберта», «Гроссер Курфюрста» и трех кораблей 1 – й дивизии 1-й эскадры) свидетельствовала в пользу этого представления.

Как известно, обстоятельства гибели «Центуриона» до сих пор остаются загадочными: фатальной детонации боезапаса отмечено не было, а общее количество попаданий, заявленное всеми стреляющими по нему кораблями, составляло не более десяти. При всей условности подобных заявок действительное число достигнутых попаданий в «Центурион» все же не могло быть заметно большим. Более того, подводные экспедиции 1983–1984 годов, в ходе которых были обследованы остовы всех потопленных в этом бою линейных кораблей (кроме так и не обнаруженного «Аякса»), документально доказали, что повреждения «Центуриона» были сравнительно незначительны. Как известно, по расхожему выражению, прозвучавшем в снятом в ходе экспедиций документальном фильме «Надгробия из стали» (САСШ/Великобритания, 1985), остовы затонувших последними линкоров «Орион» и «Кинг Джордж V» «представляли собой швейцарский сыр». Итак, вероятнее всего, имело место просто неудачное для англичан стечение обстоятельств, приведшее еще отнюдь не исчерпавший запасов плавучести корабль к быстрой гибели от потери продольной остойчивости. Исторически подобное уже имело место – достаточно вспомнить быструю гибель русского броненосца «Ослябя» в начальной фазе Цусимского сражения (1905 год).

Радикальное уменьшение дистанции, пусть и не позволившее фон Ингенолю добиться торпедных попаданий, впоследствии критиковалось (в том числе и автором обсуждаемой статьи) как приведшее к «неоправданным» повреждениям и потерям на германских линкорах». Необходимо учитывать и то, что значительное волнение и в этом случае заметно влияло на эффективность орудийного огня линкоров.

Все же непосредственным результатом сближения на дистанцию 110–120 гектометров (то есть почти вдвое меньше, чем предельная дальность, на которую могли вести огонь орудия главного калибра линейных кораблей обеих сторон) стало резкое увеличение числа попаданий. Которое, разумеется, было обоюдным. Мне бы не хотелось вдаваться в рассуждения о теоретической подоплеке расчетов ожидаемого в такой ситуации процента попаданий – они в полной мере раскрыты в рассекреченном к сегодняшнему дню сборнике документов «Unterlagen und Richtlinien zur Bestimmung der Hauptkampfentfernung und der Geschoswahl», уже цитировавшемся на страницах «Боевых Кораблей» (1987. № 2). В любом случае на такой дистанции решающим стал просто грубый перевес в суммарном весе бортового залпа, а также и то, что каждая выведенная из строя орудийная башня уменьшала этот показатель неодинаково для обеих сторон.

С момента когда главный броневой пояс «Орионов» и «Кинг Джорджей» стал проницаем для германских 305-мм бронебойных снарядов, сражение вступило в свою решающую фазу. Ночь могла бы, пожалуй, спасти хотя бы один-два корабля английской эскадры – но было только утро, и фон Ингенолю никто не помешал добиться победы, равной которой по полноте, пожалуй, не имеется в истории. То, что это было, считая с указанного момента, «сравнительно просто» (как развязно объявил в свой статье капитан ван дер Бургх), лучше бы мне никто не говорил: я от подобного начинаю нервничать, а в моем возрасте это не рекомендуется.