Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский

действительного корифея программирования (а таких были единицы, максимум десятки), либо те, кто умел и мог в опережающем порядке доставать за границей готовые пользовательские программы и адаптировать их применительно к нуждам русскоязычных пользователей.

Вальцов при всем своем самомнении и высокой самооценке прекрасно понимал, что он не корифей ни в программировании, ни в физике, точно так же, как и Феодосьев, который, правда, отказывался принимать эту в высшей степени неприятную для себя истину – об этом прямо свидетельствовал титул, которым он лично увенчал свою персону – директор «Лидера». Однако, как выяснилось на практике, это не содействовало достижению коммерческого успеха в его предприятии.

Вальцов раньше многих других осознал целесообразность перехода из начавшей хиреть от хронического безденежья науки на более кормное поприще, поскольку был прагматиком до мозга костей и не видел особого смысла в том, чтобы тратить силы и, главное, время на попытки сохранить свой служебный статус. Он оставил пост заместителя директора института без видимых сожалений (теперь звания такого рода весьма обесценились, поскольку обыкновенный бандюга мог быть и генеральным директором, и президентом компании или банка, не говоря о том, что любая мелочь могла именоваться управляющим, старшим менеджером или директором департамента) и срочно закончил курсы бухгалтеров, поскольку на волне всеобщей коммерциализации спрос на работников бухгалтерской специальности стал воистину ажиотажным, и устроился на хорошее место в частной фирме, не особенно заботясь о том, как скажется на его личной репутации репутация фирмы. Деньги были важнее всего, и он их зарабатывал, обеспечивая хитроумными уловками максимально возможное уклонение конторы от уплаты налогов. Дисциплинированный и тренированный в точных науках ум для этого вполне подходил. Наверно, не в меньшей степени, чем для овладения знаниями о физических основах земного и космического бытия. А то даже и в большей.

Михаил не был уверен, что в лице Вальцова фундаментальная наука потеряла одного из перспективных исследователей, однако совсем этого и не исключал. У него было упорство в достижении целей, он умел выбирать, не поддаваясь соблазнительным, но нереалистическим иллюзиям (впрочем, великие корифеи науки как раз поступали иначе) и пренебрегал знакомствами только с теми людьми, которые уступали ему в интеллекте. Правда, если пользоваться боксерской терминологией, он плохо держал удар и к серьезным принципиальным схваткам за свои убеждения так и не подготовился. И все же его было немного жаль – в отличие от Феодосьева и Пестерева. Эти двое были прямо созданы для процветания в «развитом социализме» с его партхозбюрократией. Вальцов же мог найти себя в любой системе. Капитализм для него даже больше подходил. – «Ну, да мне это все равно, – спохватился Михаил. – И чего это я думаю, где им лучше? Тем более, что в любой социальной формации найдутся условия для существования и завистников, и туповатых, но зато вполне эгоистичных бюрократов, и для истых прагматиков, работающих на умножение суеты вокруг себя – и в себе». На фоне их карьерных преуспеваний он, почти всю жизнь с трудом дотягивавший от зарплаты до зарплаты, имел право чувствовать себя счастливцем. Не отступился от лучшего в себе, призванию не изменил. И за это Всевышний дал совершить нечто, с чем не стыдно будет оказаться перед Его лицом с последним отчетом хотя бы за эту сторону прожитой жизни.

Глава 10

Утром Михаил решил продолжить сплав, пока стоит приличная погода и не накопилась усталость, все равно какая – физическая или нервная. После завтрака он часа два возился со сборами, подкачкой баллонов байдарки и спуском всего багажа к воде со своего бивачного «прилавка». Кстати, путь к реке сократился, поскольку ее уровень поднялся примерно на полтора метра. Это означало, что в верховьях прошли дожди и, вероятней всего, пока не слишком сильные. Однако скоро они могли распространиться на весь бассейн. Но сегодня предполагались препятствия средней сложности – десятка два шивер и четыре порога. Впрочем, верны ли эти сведения, предстояло убедиться самому.

Река по-прежнему устремленно шла к северу, лишь с незначительными уклонениями вправо – влево. Не было ни крутых излучин, ни заметных скал, из-за чего ориентирование с воды серьезно затруднялось. Надежней всего было привязываться к крупным левым и правым притокам, но на этом участке их почти не встречалось. Михаил решил, что придется вести счет пройденным шиверам, чтобы во-время приготовиться к встречам с порогами, и успеть, если надо будет, остановиться для просмотров. Позади остались четыре шиверы. Проход среди камней в них был несложен, а высота стояков не превышала метра. Впереди показалась пятая шивера. Михаилу сразу не понравилось ее начало – что-то уж больно много торчало из нее высоких камней – и потому он решил высадиться и посмотреть с берега, что там есть. Предчувствия не обманули. Знакомиться со столь порожистой шиверой сходу было бы, пожалуй, сродни прямому вызову судьбе. Похожие каскады он прежде видел на Кабаньей ниже устья ее притока Улура в Баргузинском хребте и проходил насквозь в нижнем течении Улиты перед ее впадением в Нижне-Туломское водохранилище на Кольском, только здесь было больше воды. Пожалуй, наибольшие трудности состояли не в том, что слалом среди камней был слишком сложен, а в том, что из-за высоты камней затруднялся обзор. С берега, правда, проход был виден достаточно хорошо, но в него сначала надо было очень точно зайти. Он минут пять думал об этом, потом пошел вдоль шиверы вниз, но не до конца, и вернулся обратно к байдарке. Каскад имел протяженность около шестисот метров и, что ни говори, был серьезен. Сев в лодку, Михаил направил ее между двумя намеченными камнями, резко взял влево, проскочил мимо валуна, затем, уколов его веслом, сделал поворот направо, а дальше и пошло и поехало.

Если бы сплав по горным рекам не дарил бы время от времени подобных минут сказочного полета и перепархивания с одной ступени на другую среди камней и пены, сопровождавшегося веерами брызг, вздымаемых при падениях носа, он бы не любил так сильно этот спорт. А так он с восторгом и уверенностью совершал прыжок за прыжком, нигде не ошибаясь, так как любое неправильное движение не только смазало бы удовольствие, но и вообще прекратило бы сплав надолго, а то и навсегда. Но при ювелирном управлении судном и собой не возникало ни страха, ни аритмии в гребле – оставался лишь пьянящий восторг от процесса, который не хотелось прекращать. И все же после заключительного прыжка, когда Михаил проскочил мимо запирающих порог камней, он ощутил не только заслуженную радость, но и то, какого напряжения потребовал от него этот полет, и поспешил выбраться к берегу, чтобы передохнуть. Впереди слева в реку как раз выдавался уступом утес, и за ним наверняка крутилось улово, которое могло само поднести байдарку к склону. Проскочив мимо утеса и заглянув за него, Михаил увидел, что не ошибся в ожиданиях. Осыпной склон был там не слишком крут, но зато полной неожиданностью стало то, что он уже был занят. У подножья осыпи лежали три вытащенные из воды байдарки. Около одной из них скучились люди. Михаил решительно подгреб к берегу. Он был удивлен, что туристская компания незаметно проскочила мимо него. Хотя ничего невероятного в том не было. С воды его палатку могли не увидать, да и сам Михаил мог отлучиться из лагеря.

Четверо около разобранной байдарки стояли к нему спинами и не заметили ни того, как он пристал, ни как вылез из байдарки на камни, снял с себя ружье и сунул его под деку, чтобы не пугать народ, закрепил чалку и направился наверх. Приблизившись к людям метра на четыре, Михаил довольно громко произнес: «Здравствуйте!» Это слово будто вздернуло все головы вверх и повернуло лицами навстречу пришельцу. Один из мужчин инстинктивно схватился за топор, двое недружно ответили на приветствие, еще один продолжал молчать, явно пытаясь что-то сообразить.

– Вы кто? – наконец спросил он.

– Турист, как и вы, – ответил Михаил.

– А-а! Значит, вы тот самый, о котором нас предупредил пилот вертолета!

– Предупредил?

– Ну да! Что вы собираетесь спуститься по Реке один. Хотел, чтобы мы обратили на вас внимание.

– Вряд ли я стою вашего внимания, – возразил Михаил и в свою очередь задал вопрос: – А когда вы прилетели на реку?

– По словам пилота, через день после Вас и на то же место. И вот уже оказались впереди Вас.

– Совершенно верно. Ну, а теперь мне удалось вас догнать. Что-нибудь случилось?

– Да так, на выходе из порога одну из байдарок навалило на камень.

– Понятно. Сегодня?

– Вчера.

– У вас все есть для ремонта каркаса?

Во время разговора Михаил разглядывал разломанный остов байдарки «Таймень». Сломаны были в районе миделя обе овальные трубки кильсона, оба фальшборта и два шпангоута. В общем, не так много. Стрингера, видимо, только сильно погнулись и уже были неплохо выправлены. Но ремонт еще явно требовал возни.

– В общем-то все есть. Пожалуй, трудности только со шпангоутами. Но и у вас подходящих трубок или втулок,