Дом мертвых запахов - Вида Огненович

запахи некоторых своих друзей. Отмечал наиболее важные новости из текущей жизни парфюмерного дела. В отличие от его многочисленных научных трудов и дискуссий, записи были сжатыми и выразительными, но были и более обширные заметки, из которых один длинный рассказ о сне появляется в нескольких тетрадках, правда, с незначительными изменениями, но суть рассказа одна и та же. Был ли это навязчивый мотив, который часто ему снился, и при каждом удобном случае он его записывал, или дело в забывчивости, сложно сказать. Одно точно, он старался это сновидение сохранить в памяти еще и таким способом.

Вообще, он часто говорил (Владо много раз это от него слышал), что ему снятся запахи, а некоторые из них он даже сначала увидел во сне, а уже только потом узнал в естественной форме, например, кастореум (бобровую струю). Он утверждал, что наш орган обоняния действует, даже когда мы спим, и что человека может легко разбудить запах, точно так же как известно, что некоторые из них действуют усыпляюще. Вот его записанный сон:

Снится мне, пишет он в тетради номер четыре (это можно считать первой записью), как подхожу я к дверям какого-то странного здания, мне кажется, это какой-то винный склад, хотя он так не пахнет. Я вижу очень широкие ворота, без замка, без петель, без надписей, смотрю вниз и на самом пороге, внизу, под ногами, читаю: ILLAT OTTON[44]. Ах, думаю, мама родная, только бы не проснуться. В этот момент створки слегка приоткрываются, и из них выглядывает старичок с ясными глазами и подстриженной бородой. Стоит он так, наполовину в дверях, и смотрит на меня, а позади него вьется какой-то красноватый дымок.

Я вдохнул и подумал, смотри-ка, пахнет лириодендроном (тюльпанным деревом). Да, пробормотал старец, ты угадал, входи, а голос у него мягкий и как будто отдается эхом. Я вступаю вслед за ним сквозь эти полуоткрытые двери и оказываюсь в просторном холле, из которого во все стороны расходится множество узеньких коридоров, над входами в них, на притолоке, расположены надписи, но буквы я не могу прочитать, они просто расплываются и сливаются перед глазами, стоит мне на них взглянуть. Я направляюсь по одному из этих коридоров, потому что мне показалось, что старичок тоже скрылся там. Не пройдя и двух шагов, погружаюсь в ароматическое блаженство, какого я до тех пор ни разу в жизни не ощущал. Вдыхаю ласковый, потаенно теплый аромат, расширяю ноздри, наслаждаюсь, но не могу вспомнить, из чего он состоит. Я распознаю какое-то цитрусовое масло, обвитое, как мне кажется, камфарой, бессмертником и березовым цветом, но совсем не уверен.

Понемногу он ускользает, не могу охватить его вдохом. Я вдыхаю, ловлю его, как вдруг в дымке сверкнет, одновременно в ноздрях и сознании, — иланг-иланг, царь всех цветов. Боже, вот это чудо света. Блажен миг, когда мне это приснилось, шепчу я.

Не дай мне, Боже, внезапно проснуться, прежде чем я запомню этот аромат иланг-иланга, когда еще у меня снова появится возможность его обонять? Вдыхаю и парю вперед, потом внезапно вспоминаю, что именно это и было написано над входом в коридор. Я решаю вернуться и проверить и эту, и другие надписи, но не могу двинуться с места. Пытаюсь оттолкнуться от стены, а она тает от моего прикосновения, как пар, а аромат охватывает меня еще сильнее. Затем я пытаюсь шагнуть назад, знаю, что отошел недалеко, всего на несколько шагов, но не могу сделать ни шага. Просто так парю в воздухе, без веса, без опоры, как будто я — дым. А-а-а, зову на помощь, где это-о-о я-а-а-а, помогите-е-е!

Опять, откуда ни возьмись, вынырнул этот старичок, а в руке у него сосуд в форме груши. Это аромат иланг-иланга, спрашиваю его каким-то тихим, почти неслышным голосом. Да, говорит старик, ты угадал и на этот раз. А теперь, говорит, понюхай это, открывает свой сосуд и подносит мне к лицу. Я вдыхаю, потом еще раз, чувствую, это что-то очень знакомое, но не могу вспомнить название. Аромат наполняет ноздри, заполняет каждую пору, струится по мне, пробирается по кровеносным сосудам, стучит в сердце, а я не могу сказать, что это. Нюхаю снова, и на этот раз вдыхаю глубоко, — ничего. Улыбаюсь как-то беспомощно, мне очень хорошо, но я не понимаю, почему. Это же аромат из твоей коллекции, говорит старик, а мне кажется, будто он немного надо мной насмехается. Ты его держишь в той бутылочке из сирийской бирюзы, на средней полке в витрине слева от дверцы. Аромат из Смирны, база — дикий гульбахар, вереск и цветок граната, а остальное распознай сам. Нет, завопил я, нет, нет. Нет у меня такого флакона, хотя я уже давно его разыскиваю. Нет у меня и измирского гульбахара, я его даже не знаю. Я о нем читал, но в жизни никогда не нюхал. Старик смеется и вертит головой, а клочок тумана ласкает его щеки, прокрадываясь сквозь улыбку. Кто вы, удивляю я его вопросом, но в ту же секунду вздрагиваю, — молнией проносится у меня перед глазами, это же должен быть он. Точно, его вопросы, его имя было написано над входом в коридор. Приветствую вас, мастер Бен-Газзара, выкрикнул я во все горло, приветствую вас, и тут меня будит мой собственный голос. И пока я просыпаюсь, смотрю, как рассеивается клок тумана, а его глаза сверкают сквозь него, как два беспокойных светлячка.

Проснувшись, молча лежу в постели, опьяненный приснившимися мне ароматами, и пытаюсь их запомнить, переполненный счастьем от прекрасной встречи во сне. И хотя я отлично знал, что у меня нет флакона, о котором я часто мечтал наяву, встаю и иду проверить, а вдруг по какому-то волшебству он все-таки появился там, на полке, как говорил старец. Бреду, полусонный, зажигаю свет, вглядываюсь, прижимаю нос к стеклу витрины. Напрасно, разумеется, его там нет. Откуда бы ему взяться. Сел, уже проснувшись, за стол, и стараюсь вернуть в свое обоняние тот приснившийся аромат иланг-иланга, но мне не удается. И зачем только я проснулся, злюсь на себя, явь такая пустая и отвратительная.

Записи немного отличаются друг от друга. Во второй (а всего их три), которая находится в тетради номер шесть, когда он просыпается и идет проверить, нет ли там случайно флакона, о котором говорил странный старец, он находит небольшой промежуток на полочке между остальными флаконами, как будто здесь стоял еще один, исчезнувший. В третьей (тетрадь номер девять) обратный порядок появления ароматов,