С высоты птичьего полета - Станислав Хабаров

На бульваре около нашего посольства нечто вроде табора, палаточный городок со щитами-призывами поддержать выступление в Армении. Мелькают слова: Нагорный Карабах, Азербайджан, Армения. События в азербайджанском Сумгаите с национальными погромами заставляют задуматься: куда делась наша традиционная дружба народов? По крайней мере, республиками не должны руководить извне. Не должен быть и таким широким приток специалистов, разбавляющих национальный состав. А те, кто в ней проживает и работает, обязаны изучить национальный язык. Перевод делопроизводства на русский язык облегчают инфраструктуру государства, но умерщвляет национальный язык. Он беднеет и чахнет. Тяжелым наследием далась нам сталинская национальная политика со ссылкой целых народов, с командами из Центра. Национальные чувства, прежде подавляемые, проявляются нередко очень активно, и нужно с огромным тактом и терпением распутывать узелки национальных конфликтов, с вниманием и уважением к национальным традициям, истории и быту народов.

Переводчица Сессиль жила и стажировалась в Армении, но она как раз и не обладает терпимостью: армяне ей явно не нравятся. Так что налицо ещё пример явного расхождения теории и практики.

Раунды в Главкосмосе

Теперь мы почти не расстаемся. В апрельскую встречу в Москве то светило солнце, то шёл снег, и обстановка была тревожная, меняющаяся. Французы ждали ответа на свой радикальный вопрос: возможна ли отсрочка поставки аппаратуры «ЭРА». Уже то, что в Москве находился директор тулузского отделения КНЕСа Суссель, говорило само за себя. Решение о сроках и допустимости работ без запаса времени должно было созреть в верхах, и потому в технической группе на вопросы «когда?» и «как?» приходилось отвечать по считалке: «да и нет не говорите, не смеяться, не улыбаться, губы бантиком держать».

Технически мы были готовы к выполнению срочных работ, однако именно такая готовность и порождала бесхозяйственность. Повреждение несущего элемента конструкции «ЭРА», выявившееся при последних испытаниях во Франции, потребовало доработки. Сроки неумолимо сдвигались. В этот раз пребывание французских специалистов и руководителей в Москве было предельно коротким: во вторник начало, а в пятницу совместная работа заканчивалась. После обеда отправлялись на аэродром Ле Станг и Мерсье. Остальные убывали на следующий день.

Ночью, накануне решающего разговора, шёл снег, и утром было белым-бело, но тут же снег начал таять и к полудню он сохранился только в тени. В ИКИ работали с аппаратурой, но эпицентр событий переместился в апартаменты «Главкосмоса».

Разговор проходил как бы в два раунда. И хотя с французской стороны участвовали одни и те же: Суссель, заместитель его Ле Станг, Тулуз и переводчицей Елена Бурлакова, с нашей стороны только во втором раунде подключались основные силы.

Если обнажить суть проблем, французы просили отсрочку на месяц, хотя всем было ясно, что месяц может расползтись. Тем более Суссель сказал: можно ли нам дать эту отсрочку и ещё запас, как можно длиннее, зная, что чем больше время, тем спокойней и лучше работа.

– Май – месяц дырявый и у нас и у вас, – сказал Суссель, – но мы можем работать и в праздники. Заводы не будут работать в праздники, но можно решать и эту проблему.

От нас самым старшим в первом раунде оказался Триер.

Ах как он нас жучил до этого, обзывал, затыкал рот, оскорблял, и получалось по-нему, что мы должны быть, как голодные собаки с французской стороной, непременно рвать и кусать. Но вот мы услышали, как он говорит напрямую: он поступал совсем наоборот, и получалось – все остервенели, «яко псы», и не способны ничего решать, и появляется Триер «весь в белом».

– Кто у вас главный в проекте? – допытывался Суссель. Триер долго объяснял, и выходило, что самый главный – именно он. И дальше слушали его. Были проблемы.

– Вам известно, – говорил мягко и печально Триер, и все, замирая, слушали, куда же он приведёт, – что груз на станцию мы доставляем в двух грузовых кораблях. Перенос срока – перенос на второй корабль. Грузовой корабль имеет рамы для крупных грузов. «ЭРА» – самый крупный груз. Он требует внимания. Он у нас, как английская королева. На втором корабле мы везем медицинские приборы и предметы жизнеобеспечения. На станции будет шесть человек. Медики выходят в лидеры и диктуют свои условия. Вообще изменения и перекомпоновка грузов требует дополнительных усилий.

– Но «ЭРА», – королева, – успела вставить мадам Тулуз.

– Нам интересно друг друга слушать, – ответил Триер, – но от этого не легче. Полёт сдвинуться не может, его подпирает время посадки. Оно – по условиям баллистики и не имеет запаса. А в промежутке ещё две международные экспедиции: болгарская и афганская.

Такова была информация к размышлению.

Во втором раунде в кабинете руководителя Главкосмоса А.И. Дунаева ставились точки над i, разговор пошел о новых формах сотрудничества.

– Нам до этого вольготно жилось, – объявил Дунаев, – а теперь мы переходим на договорные методы работы. Академия наук будет заказывать, и придется отчитываться за затраты фундаментальными или прикладными результатами.

Суссель: В международных программах присутствовал и политический интерес.

Дунаев: Мы вынуждены компенсировать затраты. Вопрос лишь о степени влияния политики.

Суссель: Это может изменить сотрудничество. Двадцать лет назад началось наше сотрудничество, мы были единственной западной страной, которая начала с вами сотрудничать в этой области. Когда мы вернёмся во Францию и скажем: наше сотрудничество требует компенсации, в правительстве ответят: покажите, что выгодней работать не с НАСА и не использовать «Ариан-5».

Я приехал сюда из-за двух обстоятельств: проект «Арагац» идёт к концу, но второе менее приятное – мы в затруднительном положении по эксперименту «ЭРА». Он стоил нам дорого, гораздо больше, чем мы планировали. Он уже известен во Франции и имеет большое значение для информации общественности. Он даст рекламу КНЕСу и Главкосмосу. 50 миллионов французов будут наблюдать полёт.

Мы много работали, но произошла маленькая авария – одна деталь сломалась. Это не особенно важно, её сразу переменили, но изменение этой детали увеличило жесткость и усилия на поручни. Словом, требуются дополнительные испытания.

Дунаев: При поставках до начала мая у нас нет проблем. Но в противном случае следует перекомпоновать грузовики. (У меня нет лишнего грузовика.) И это требует компенсации, например поставки нам вычислительных машин.

Суссель: Мне трудно наказать промышленность. Если сроки «политические», не хватает времени на разработку качественной документации, и когда что-то случается, ссылаются на качество документации.