Йеллоуфейс - Ребекка Ф. Куанг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С этими доказательствами дальнейших вопросов о злонамеренности Хэйворд не возникает. Хэйворд, ее агент Бретт Адамс и ее команда Eden Press должны теперь сделать выбор в пользу подотчетности, прозрачности и своей предполагаемой приверженности правосудию.
Остальные из нас будут наблюдать».
Я опускаю телефон. Вода в ванной льется уже минут десять, но я не могу собраться с силами, чтобы пойти и выключить ее. Все, что я могу, — это сидеть на краешке кровати, вдыхая и выдыхая, пока мир вокруг сужается в игольное ушко.
Тогда, с первыми твитами @AthenaLiusGhost Джеффа, у меня начался многочасовой приступ тревоги. На этот раз моя реакция кажется странно приглушенной. Я чувствую себя так, словно погрузилась под воду. Все звучит и ощущается неправильно, искаженно. Каким-то образом я одновременно более спокойна и одновременно напугана, чем раньше. Возможно, это потому, что на этот раз нет никаких сомнений в том, что произойдет дальше. На этот раз правда неопровержима, и не имеет значения, буду ли я склонять на себя общественное мнение или нет. Мне не нужно гадать, что думают обо мне мои друзья и коллеги и поверят ли они моим опровержениям. Здесь все черным по белому. То, что произойдет дальше, произойдет независимо от того, что я скажу или сделаю.
И я перевожу телефон в режим «не беспокоить». Убираю планшет в ящик стола. Выключаю ноутбук. Достаю из холодильника бутылку WhistlePig (подарок Даниэлы за три подряд месяца в списке бестселлеров New York Times) и устраиваюсь на диване, просматривая старые серии «Друзей» и хлебая виски прямо из горлышка, пока не сморит сон.
Пускай интернет в мое отсутствие делает свое дело. Когда заполыхает, так пусть уж лучше все сразу.
Утром, проснувшись, я вижу, что потеряла тысячу подписчиков. Счетчик все еще падает; девятки на моих глазах превращаются в восьмерки. На этот раз, чтобы отслеживать чат, свое имя мне искать не нужно. Оно прямо здесь, на всей моей ленте и упоминаниях.
«Блин, я так и знал. Опять эта Джунипер Сонг!»
«Джун Хэйворд наносит повторный удар».
«Эта сука когда-нибудь уймется?»
«Очнись книжный мир, Белая Ведьма возвращается!»
В прошлый раз активность своих аккаунтов в соцсетях я поддерживала — хотя бы для того, чтобы быть в курсе всего, что говорится, а отчасти из опасения, что удаление аккаунта будет признанием вины. На этот раз моя вина предрешена, все, на что мне остается рассчитывать, — это обойти угрозы моей личной безопасности. Свой аккаунт в Twitter я удаляю. Instagram настраиваю на приватный режим. Уведомления со своего общедоступного имэйла я отключаю. Угрозы расправы, конечно же, будут, но, по крайней мере, я не буду о них узнавать сразу в секунду их поступления.
Кто-то расторопный подшаманивает мою страницу в Википедии, и теперь она читается как «Джунипер Сонг Хэйворд — „романистка“, серийный плагиатор и ярая расистка». Последняя фраза в течение часа исчезает (полагаю, в Википедии все же действуют минимальные требования к приличию), но раздел «Плагиат» в моей биографии становится следующим: «В марте 2020 года литературный критик Адель Спаркс-Сато опубликовала эссе, в котором утверждалось, что первый абзац новеллы Хэйворд „Мать-ведьма“ — это дословная копия начала неопубликованного рассказа покойной писательницы Афины Лю. Это утверждение усугубляет давние подозрения в том, что Хэйворд похитила у Лю и роман „Последний фронт“, хотя убедительных доказательств того, что это правда, на сегодняшний день нет. Редактор Хэйворд Даниэла Вудхаус опубликовала краткое заявление, в котором утверждается, что Eden Press об этих обвинениях осведомлено и расследует данный инцидент».
В тот день мой телефон звонит шесть раз — все звонки от Бретта. Трубку я не беру. В конце концов я это сделаю, когда во мне уже будет твердость узнать, что я уволена, и я не буду при этом давиться рыданиями.
А пока я получаю некое извращенное удовольствие, наблюдая, как все разваливается на части.
На протяжении следующей недели все мои издательские связи распадаются. Меня просят покинуть две профессиональные группы на Facebook и три на Slax, к которым я присоединилась в прошлом году. Мои так называемые друзья-писатели все как один меня поносят; даже те, кто несколько месяцев назад заявлял, что будет меня защищать от толпы.
Мне не к кому обратиться, кроме Edenʹs Angels.
«О боже, — отправляю я СМС. — Опять эта напасть». Когда никто не откликается (что нетипично: Джен вообще не расстается со своим айфоном), я несколько часов спустя добавляю: «У меня сейчас реально трудные времена; может, кто-нибудь на связи?»
Меня игнорируют в течение трех дней. Наконец отписывается Марни: «Привет, Джуни. Извини, все эти дни ужасно занята. Переезд».
Джен не отвечает вообще.
В пятницу у меня должен быть ежемесячный сеанс связи с Эмми Чо. В четверг днем мне приходит имэйл от координатора программы наставничества:
«Джунипер, здравствуйте. Эмми не считает хорошей идеей продолжать с вами отношения как с наставником и попросила вам это передать. Спасибо за все, что вы делали для Эмми и для нашей программы».
«Суки». Эмми могла хотя бы напрячься и сказать мне это в лицо. Вероятно, это опрометчиво, но я пишу координатору программы ответ: «Спасибо, что сообщили. Скажите, нет ли у Эмми каких-либо отзывов о моем стиле наставничества, чтобы я могла учесть это в будущем?» На самом деле меня единственно интересует, не хает ли меня Эмми по всем углам. Ответа я не ожидаю, но он приходит мне по имэйлу тем же вечером: «Эмми просто чувствует, что у вас крайне разные представления о том, как устроено книгоиздание. Она также просит вас больше с ней не связываться, ни прямо, ни косвенно».
В пятницу я через силу встаю с постели и привожу себя в человеческий вид для конференции со своей командой. Накануне вечером я наконец ответила на один из звонков Бретта, после того как Рори эсэмэской поинтересовалась, жива ли я. «Ко мне только что по электронке пробился твой агент. Он жаловался, что ты не отвечаешь, и беспокоился о тебе. Что у вас там происходит? Ты в порядке?»
— С тобой срочно хочет говорить Даниэла, — сказал мне Бретт, когда я ему перезвонила. Голос у него был усталый. Он даже не спросил, правдивы ли все те обвинения. — Встреча назначена в Zoom, завтра в два часа дня.
Сейчас Бретт на линии передо мной. На экране за столом все из Eden — Даниэла, Джессика, Эмили — и еще какой-то рыжеволосый, которого я не знаю. Никто не улыбается. Когда я присоединяюсь к разговору, никто даже не машет мне рукой.
— Привет, Джун. —
