Милый Каин - Игнасио Гарсиа-Валиньо

Тут были петанк, мини-гольф и крокет. Никто в них никогда в жизни не играл. Карлос заказывал их по каталогу, все подряд, но приобретенные игры прямо в коробках перекочевывали в сарай, где и проводили остаток своей жизни. Главным для отца семейства был сам факт покупки, ощущение обладания очередной материальной ценностью.

В старом пластиковом пакете Николас обнаружил карнавальный костюм пирата, когда-то приготовленный для него: высокие сапоги, деревянная шпага, черная шляпа, накладная борода и повязка на глаз. Разумеется, сапоги давно были ему малы, но широкополую шляпу с черепом и костями, повязку и накладную бороду вполне можно было использовать по назначению.

Затем Нико вдруг вспомнил про телескоп, купленный давным-давно. Большую коробку с этим астрономическим прибором он отыскал за грудой старых игрушек. Чтобы дотянуться до коробки, Николасу даже пришлось встать на какой-то ящик. Кроме того, ему стоило немалых трудов аккуратно спустить тяжелый инструмент на пол сарая.

Члены семьи развлекались этой игрушкой лишь иногда, в основном в те дни, когда по телевизору объявляли, что к Земле приближается очередной поток метеоров. Впрочем, сейчас Нико интересовал не столько даже сам телескоп, сколько подзорная труба, прилагавшаяся к нему в качестве инструмента для наведения.

Николас прицепил себе бороду, надел шляпу, подтащил к окну ящик, вскарабкался на него и навел подзорную трубу на стеклянную дверь, отделявшую террасу от гостиной. Он заметил какое-то движение в доме.

— Пять градусов на правый борт! — подчеркнуто морским хриплым голосом скомандовал мальчишка сам себе, наводя фокус.

В узком секторе обзора трубы появились чуть смазанные силуэты отца и матери. По энергичным движениям родителей можно было догадаться, что они о чем-то спорят, если даже не ссорятся. Нико удалось навести фокус на лысину отца, с которой тот как раз в этот момент стирал пот носовым платком. Жесты Карлоса были просительными и убеждающими, в то время как Кораль, судя по ее движениям, была рассержена и настроена любой ценой отстаивать свое мнение.

Хлопнула калитка. Нико с готовностью и явным интересом перевел подзорную трубу на подход к дому.

— Клянусь своей бородой! Враг прямо по курсу!

Нико не мог не порадоваться тому, что увидел. Этот человек явно был наделен особым даром приходить в самый подходящий момент!

«Это облом, папа Карлос, полный облом!»

Психолог подошел к крыльцу и поднялся по ступенькам. Его неуверенная, чуть неловкая походка была уже хорошо знакома Николасу. Ему казалось, что университетский преподаватель только так и должен был ходить, да и одеваться именно в джинсы и замшевый пиджак. Навстречу Хулио вышла Кораль. Прямо в дверях она стала о чем-то рассказывать гостю и при этом взволнованно жестикулировала. Омедас слушал ее и согласно кивал. Его явно заинтересовало самочувствие Кораль и порезы на ее лице, которые она к этому времени успела заклеить полосками пластыря.

Хулио придержал ладонью подбородок Кораль и стал рассматривать эти мелкие царапины. Судя по выражению лица матери, эта процедура ей нравилась. При этом она настороженно поглядывала в сторону гостиной, явно опасаясь, что Карлос выйдет навстречу гостю и увидит ее и Хулио в подозрительной близости друг к другу. Наконец гость убрал руку, и в этот момент Николас заметил что-то большее. Мать и психолог, явно приехавший по ее звонку, обменялись такими ласковыми и нежными взглядами, что даже ребенку многое стало понятно. Их объединяло нечто большее, чем эти несколько встреч, состоявшиеся по поводу психотерапии для непослушного мальчика.

Затем психолог-шахматист сделал шаг назад, и Кораль снова о чем-то заговорила. Она махнула рукой в сторону сарая, Хулио посмотрел туда же. На мгновение Нико показалось, что они увидели его, но он прекрасно понимал, что это невозможно, так как и он сам, и его подзорная труба находились внутри темной постройки, которую к тому же уже окутали предвечерние сумерки. Вскоре Кораль и Хулио вошли в дом, и Николас потерял их из виду.

Всякий раз, подъезжая к этому дому, он задавал себе один и тот же вопрос: «Правильно ли я поступаю, приходя сюда?» Кроме того, на этот раз ему не понравилось, что его вызвали срочно, как спасательную команду или пожарного, пусть при этом голос Кораль и звучал умоляюще. Хулио вовсе не хотел, чтобы в этой семье его воспринимали как ходячую жилетку, в которую всегда можно поплакаться. Впрочем, в глубине души он понимал, что одно дело — казаться гордым и неприступным, а другое — отозваться на крик Кораль, умоляющий его о помощи.

Он вошел в гостиную, где явно повисла напряженная тишина, готовая в любой момент разразиться бурей скандала. Карлос приветственно махнул ему рукой, но было видно, что на самом деле муж предпочел бы продолжать разговор с женой без посторонних. С первых же слов Карлоса психологу стало ясно, что Кораль позвонила ему сама. Она не посоветовалась с мужем, что, естественно, не могло не задеть его самолюбие, и без того уязвленное. В ответ Кораль напомнила супругу, что он сам запер Николаса в сарае, не посоветовавшись ни с нею, ни с кем бы то ни было. Впрочем, она тотчас же дипломатично добавила, что в такой ситуации, когда все идет из рук вон плохо, крайне важно действовать всем заодно, в единой связке, а не тянуть одеяло в свою сторону.

Карлос довольно быстро капитулировал, отказался убеждать жену в своей правоте. Во-первых, он здорово устал, во-вторых, действительно плохо себя чувствовал, в-третьих, прекрасно понимал, что сам привел Хулио в их дом и в какой-то мере несет ответственность за то, что тот теперь появляется здесь достаточно регулярно. Он предложил Хулио что-нибудь выпить, словно хотел этим извиниться за свое поведение, не слишком гостеприимное в первые минуты встречи.

Хулио Омедас взял предложенный ему бокал и постарался занять место, удобное для наблюдения, притом так, чтобы не оказаться на линии огня между супругами. По правде говоря, он не совсем отчетливо понимал, что именно ему нужно теперь делать, но был абсолютно уверен в том, что уходить сейчас не следует.

«Если все пойдет так, как я предполагаю, то мне наконец станут известны причины и суть тайных конфликтов, судя по всему скрыто тлеющих в этой семье уже долгое время, но подсознательно тщательно скрывавшихся и Кораль, и Карлосом не только от посторонних, но и от самих себя. Вполне вероятно, что наружу вылезут все тайные подозрения и замалчивавшиеся обвинения, которые были следствием претензий, копившихся обоими родителями долгие годы. Все это вместе может дать мне неоценимую пищу для размышлений о том, почему же в этой, казалось бы, образцовой семье растет такой странный, необъяснимо жестокий ребенок».

Никогда раньше Хулио не присутствовал при ссорах, происходящих в этой семье. Его даже несколько удивило, как привычно и легко обменивались обвинениями эти два человека. По всему выходило, что конфликты и споры между ними — дело куда более обычное, чем можно было бы предположить, глядя на них со стороны. Заметным был сам тот факт, что Кораль Арсе позвонила ему, не посоветовавшись с Карлосом и даже не предупредив его о том, что психолог вот-вот приедет. Вскоре Кораль и Карлос уже увлеченно спорили и ругались, почти забыв о том, что в гостиной они не одни.

Хулио понял, что не ошибся с выбором стратегии, решив остаться здесь и понаблюдать, что будет происходить дальше. Да и тактика его оказалась верной. Он занял место в углу помещения и до поры до времени не вступал в семейную дискуссию.

Карлос вел разговор, сидя в кресле. Кораль осталась стоять спиной к окну и, казалось, не собиралась давать мужу спуску ни при каких обстоятельствах.

— Между прочим, сначала ты заявил, что я поторопилась позвонить Хулио и, более того, назвал меня истеричкой, — напомнила она мужу.

— Ничего подобного. Я вовсе не называл тебя так, — попытался успокоить ее Карлос. — Только сказал, что твоя реакция на случившееся оказалась несколько… преувеличенно эмоциональной.

— Ты сказал, что она была истеричной.

Карлос Альберт поцокал языком.

— Не нужно выдергивать мои слова из контекста ситуации. Я описывал лишь то, что происходит, и вовсе не хотел оскорбить тебя лично.

— Так вот, я позвонила психологу только по одной причине. Я призналась сама себе в том, что не знаю, как вести себя дальше с Николасом, чем отвечать на его выходки типа сегодняшней. Если мы теперь еще и с тобой переругаемся относительно того, как дальше воспитывать сына, то нам останется только гадать, что именно он нам устроит в следующий раз. Уверяю, обоим мало не покажется.

— Между прочим, ты совсем перестала доверять мне в вопросах воспитания ребенка. Ты на меня не рассчитываешь, не ждешь от меня помощи, совсем выводишь за скобки.

— Давай кое в чем признаемся сами себе, — сказала она. — Ни ты, ни я не понимаем, как нам реагировать на то, что происходит. Разница между нами в том, что я при этом готова думать и просить помощи у профессионала, а ты склонен прибегать к жестким методам воспитания с непредсказуемыми последствиями.