Российская школа бескорыстия - Евгений Харламов

Большую известность ученому принесла разработка вопроса о зонах повышенной чувствительности кожи при заболеваниях внутренних органов. Кожа – сложнейшая чувствительная система человека. Она извещает организм о малейших изменениях во внешней и внутренней среде. На ней свыше 3 млн. одних только болевых воспринимающих аппаратов – кожных чувствительных рецепторов, сигнализирующих об опасности.

В 1883 году Г. А. Захарьин, а через 15 лет английский невропатолог Г. Гед обнаружили, что при патологии того или иного органа определенные участки кожи становятся повышенно чувствительными и иногда болезненными. Позже эти чувствительные участки кожи получили название проекционных зон Захарьина-Геда. Их скоро признали в ученом мире и запечатлели в виде фигур во всех руководствах по нервным болезням.

Таким образом, Г. А. Захарьин и Г. Гед независимо друг от друга доказали существование связи между кожей и внутренними органами.

Г. А. Захарьин пользовался заслуженной славой и как выдающийся лектор и педагог. Он считал, что со студентами необходимо проводить, кроме лекционных занятий, поликлинические. Его точка зрения совпадала с известным терапевтом и ученым С. П. Боткиным, с которым он не только сдружился за границей, но и вспоминал, как, познакомившись в Берлине, они вместе гуляли и распевали русские песни.

«В клиниках и больницах, – говорил Г. А. Захарьин, – наблюдаются обыкновенно более тяжелые болезни, в амбулаторных клиниках могут встречаться все остальные болезненные формы, т. е. и более легкие, с которыми не охотно ложатся в больницу, и тяжелые, но в начале течения. При этом амбулаторные клиники дают возможность наблюдать течение и лечение болезней не в больничной обстановке, а в разнообразных бытовых условиях»

В своих лекциях Г. А. Захарьин обращал внимание студентов на то, что в каждом случае заболевания необходимо учитывать индивидуальные особенности пациента, понять причину болезни, ее развитие и предупреждение. Он стремился привить им клиническое мышление, которое дает врачу возможность разобраться даже в тех заболеваниях, с которыми раньше не приходилось сталкиваться.

«Г. А. Захарьин – высокоталантливый клиницист, читал он блестяще, его разборы больных, его лекции запоминались на всю жизнь», – таков был отзыв одного из студентов-медиков С. И. Мицкевича, слушавшего лекции профессора. В письмах к А. С. Суворину неоднократно вспоминал А. П. Чехов блестящие лекции Г. А. Захарьина и те восторженные чувства, которые они пробуждали.

Во время его лекций аудитория всегда была переполнена сотрудниками клиники, врачами, приехавшими из «медвежьих углов», студентами не только с медицинского, но и исторического, юридического, филологического факультетов. Вот появляется Григорий Антонович. Шум стихает. С трепетом, на цыпочках проскальзывают опоздавшие. По воспоминанию профессор И. Ф. Огнева, «лекции Г. А. Захарьина были удивительно талантливы и при том вовсе не блистали красноречием или глубокой продуманностью. В них чувствовалась одаренность лектора, умевшего выдвинуть самое нужное и существенное, указать на значение часто, на вид самого малого признака; чувствовался прекрасный терапевт, учивший пользоваться небольшим запасом лекарств, но с полным пониманием того, что делаешь. В лекции все было оригинально: и короткий, ясный стили их, и опытность, и полное отсутствие книжной мудрости, и умение приступиться к больному просто, с огромным здравым смыслом».

Г. А. Захарьин воспитал целую плеяду талантливых учеников. Это была созданная им школа. Многие из его последователей возглавили терапевтические кафедры. Ординатор Г. Н. Минх, работавший в созданной им лаборатории, стал известным врачом и ученым, В. Ф. Снегирев сделался блестящим гинекологом и хирургом. В числе его учеников такие знаменитости с мировым именем, как Н. Ф. Филатов, А. Я. Кожевников, А. А. Остроумов. Своим успешным лечением больных, независимым и достойным поведением Г. А. Захарьин, несмотря на пренебрежительное отношение правящих кругов к русским врачам, приучал всех уважать и ценить труд русского врача. Он воспитывал студентов в духе любви к родине, гуманности и честности.

Но последние годы его деятельности оказались трагическими для него. Григорий Антонович Захарьин из-за чрезмерной нагрузки лечебной работы и своего нездоровья не мог уделять достаточно внимания клинике и видел, как падает ее статус, а его помощники не смогли на должном уровне вести организацию студенческих занятий и научно-исследовательскую деятельность. Студенты начали проявлять свое недовольство. Кроме того, многие испытывали ненависть к императору Александру III, который старался подавить свободомыслие – наступившее брожение в умах многих людей – казнями и их преследованием. Г. А. Захарьин не изменял себе никогда – он был лечащим врачом царя и относился к нему с большим почтением. В мире бушующих страстей он был подобен скале. Нападки посыпались на него и справа и слева. Он – реакционер, не хочет знать об электричестве и телефоне, консервативен в своих трудах. Либеральная публика вознегодовала – его «Клинические лекции», изданные за три года до его смерти, в 1894 году, он посвятил «Его Императорскому Высочеству Государю Великому Князю Константину Константиновичу Августейшему Президенту Академии Наук».

В 1896 году Г. А. Захарьин, смертельно оскобленный его же студентами, подал в отставку и ушел из университета. До конца своей жизни он стался мужественным и стойким человеком. Сам себе поставил диагноз, когда его разбил апоплексический удар, сделал все необходимые распоряжения и 23 декабря 1897 года скончался на 68-м году жизни. Либералы обвиняли его в консерватизме, а правящие круги считали виновником смерти Александра III и запретили популяризацию его работ, даже организовали разгром его квартиры.

Но больше всего Г. А. Захарьину досталось и от тех и от других за его огромные гонорары, которые он брал с богатых купцов, буржуа, и за его доходные дома. И либералы, и консерваторы не приняли во внимание, что многих больных в своей клинике он принимал бесплатно. Кроме того, гигантскую по тем временам сумму в 500 тысяч рублей Григорий Антонович пожертвовал на церковно-приходские начальные школы Пензенской и Саратовской губерний, с которыми были связаны его детство и юность (ему и это поставили в вину как радетелю «реакционного» министерства народного просвещения).

Узнав о бедственном положении с водоснабжением в Даниловграде (Черногория), Григорий Антонович посылал туда деньги на строительство водопровода, за что в Черногории его почитали едва ли не святым. Жертвовал он немалые суммы и на оснащение медицинского отряда в помощь сербам, воевавшим с турками.