Массовка - Владислав Выставной

– И Переходящий дорогу…

– Вот именно – его органелла, человек, который думает, что действует по своей воле, но на самом деле – всего лишь щупальце, отросток чудовищной амебы. Я не знаю, зачем он нужен на самом деле. Могу только предположить: его дело – выводить из тела массовки ненужные ей, элементы. Может, как токсины. Или фекалии.

– То есть, я, Хозяин, остальные жертвы – это… хм… просто экскременты этой вашей сверхмассовки?

– Если тебе станет приятнее – то, к примеру, инородные тела, вроде болезнетворных бактерий. Это уже не суть важно – мы все равно не сможем понять природу Массовки, как невозможно вытащить себя из болота за собственные волосы…

– И вы считаете, что люди в этом бараке – тоже…

– Я считаю, что это – модель. Маленькая модель гигантской массовки. Хозяин противопоставил себя воле земного человечника – и построил его уменьшенную копию. У него болезненные амбиции – потягаться с Переходящим дорогу. Но, бросая вызов щупальцу, всегда рискуешь познакомиться со спрутом…

Старик замолчал. Артемий подавленно оглядывал барак. Все это были бы просто слова. Если бы их не произнес сам Старик.

Если бы не было Переходящего дорогу.

Если бы не вел в пугающую неизвестность безжалостный коридор событий…

6

Человечник… Какое мерзкое слово… Черт бы побрал этого Старика с его ночными теориями.

Только вот как спорить с тем, кто смотрит в самую суть вещей?

Лучше бы не слышать всего этого.

Но в Лагере Правды не скроешься от истины. Будь ты хоть статист, хоть тот, кто вообразил себя режиссером. И если ты слышишь то, что не предназначено для твоих ушей – по крайней мере, не жалуйся.

Павел с отвращением грыз таблетку. Теперь ничто не приносило облегчения. Возможно, дело осложнялось и тем, что он почти не спал.

На сон просто не осталось времени.

Он должен успеть.

Успеть понять.

Почему этот чертов человечник решил выкинуть его из своего жирного тела? Почему он лишний? В чем тут дело?

Может быть, если найдется ответ на этот вопрос – все станет на свои места.

Путь Старик твердит, что массовку невозможно понять. Пусть.

ЕМУ нужно это понимание. ЕМУ.

И теперь уже – больше самой жизни.

В одном Старик прав: его персональный человечник за колючей проволокой очень похож на ту невообразимо огромную массовку. Только живет в ускоренном ритме и уже принялся вовсю избавляться от «чужеродных тел». Не слишком ли много отходов для столь компактного человечника?

Черт… Вот же привязалось это слово…

Надо отвлечься… Отвлечься…

– Рустам! – поднеся к губам рацию, позвал Павел.

Никакой реакции. Ну, конечно же, кто может, как он, бодрствовать круглыми сутками? У них впереди длинная жизнь – надо беречь силы.

Это ему уже все равно.

Хотя… Может, не так уж и все равно…

– Рустам!

Дверь скрипнула, появился заспанный Рустам. Спал он, судя по всему, в одежде, где-нибудь под дверью. Интересно, какие проклятья в таких случаях он адресует шефу? На лице ни малейшего недовольства. Идеальный солдат…

– Да, босс…

– Слушай, приведи Настю…

Рустам поморгал, соображая.

– Прямо сейчас?

– Да. Немедленно…

– Но…

– Какое, к черту, «но»?! Что тебя смущает?!

– Извините… Я сейчас…

Разложение. Во всем разложение. Оно тронуло даже этого идеального солдата. Массовка – страшная зараза. Тупая ядовитая тварь. Неужто Старик прав?

Настя… Вот кто приносит успокоение и смысл. Нет, нет – ни одной грязной мысли! Все совсем не так… Не так… А как? Черт… Проклятые таблетки убивают способность думать…

…На некоторое время он забылся. Это не сон – именно забытье, тяжелое, вязкое, наполненное отвратительными образами…

Очнулся от громких звуков. Те исходили от динамиков «прослушки». Женский барак – шум оттуда. Только, странно – на экранах нет изображения. Пусть ночь – но инфракрасная картинка должна быть.

Проклятье! Надо звать техника!

Прислушавшись, понял: в бараке идет борьба. Вдавил кнопку рации:

– Охрана! Что в женском?

Охранники молчали. Это становится интересным. Повторил вопрос. Сквозь писк с запозданием пробился голос Рустама – с одышкой, однако же, невозмутимый:

– В женском бараке бунт.

– Что?!

– Повторяю: бунт в женском бараке. Что делать?

– Да заприте их – и дело с концом!

Рустам откашлялся и сказал:

– Уже заперли. Но несколько статисток ушли.

– Куда ушли?! За периметр?…

– Вроде, нет…

– Так куда они могли уйти, черт возьми?!

– Мы выясняем…

– Давайте, выясняйте быстрее! Оружие не применять – если вдруг уйдут – пусть уходят…

– Понял.

– Что с камерами? Разбили?

– Тряпьем завесили. Утром восстановим картинку – в темноте и бабы покалечить могут…

Павлу хотелось прикрикнуть на Рустама. Но порыв почему-то быстро схлынул. Не стоит без надобности рисковать людьми.

Он больше не смотрел на массовку свысока.

Он начинал ее бояться.

Разговор потихоньку сошел «на нет». Старик начинал дремать. Глядя на него, Артемий тоже принялся зевать. Но что-то заставило насторожиться. Какие-то звуки со стороны маленького окна.

Вначале Артемий подумал – крадется тот самый ночной убийца. Воображение мигом составило неприятную картинку, а рука сама собой полезла под тюфяк – там припрятана половинка швабры, щедрый по нынешним временам подарок Седого.

Но быстро стало ясно: звуки доносятся снаружи. Еще несколько секунд – и они стихли.

«Охранники?» – прикинул Артемий.

Заставил себя лечь. Уснуть в таком напряжении, со скрюченной правой рукой, пальцы которой, наверное, побелели, сжимая палку, непросто. Но человеческие силы небезграничны. Через какое-то время нахлынула дрема, вскоре пришел бы и сон, если бы глаза не распахнулись сами собой. В мозгу завыл сигнал тревоги.

Пропал дежурный красный свет.

Чуть позже в проходе между нарами бесшумно проплыл ломаный черный силуэт.

Еще. И еще.

И один – выплывший с другой стороны – склонился прямо над его лицом, заслоняя остатки жалкого лунного света.

Такого ужаса Артемий не испытывал никогда. Казалось, черная бестелесная тварь обхватила и сжала сердце холодной лапой. Будто на миг он заглянул в самый страшный уголок ада.

Он заорал. Высоким, постыдным криком того, кто потерял всякий человеческий облик.

Силуэт отпрянул.

В ту же секунду неконтролируемый ужас уступил место нормальному страху: кто бы то ни был, он тоже боялся. Сердце, вырвавшись из адской лапы заколотилось, суетливо прогоняя задержавшуюся кровь.

В следующий момент затылок ощутил крепкий удар.

Лежа на полу, под нарами, Артемий равнодушно слушал непонятную возню, грохот, глухие удары, разрозненные крики и возгласы. Некоторые голоса его удивили. Артемий не сразу понял – чем именно.