Записки разведчика - Иван Бережной

Как изменчива судьба! Всего три-четыре дня назад никто из жителей не подозревал, что над ними нависает такая угроза. А теперь они уходят, оставив на произвол судьбы свое хозяйство.

Не успел я со взводом разведчиков догнать голову колонны, как впереди снова начался бой. Батальон противника с артиллерией и минометами закрепился в Бухче и перекрыл дорогу на Тонеж.

Бой, в котором принимали участие первый и четвертый батальоны, длился почти весь следующий день. Противник нес большие потери, но продолжал упорно сопротивляться. Мы потеряли пятнадцать убитыми и сорок четыре ранеными. Тяжелые ранения получили Федя Горкунов, Миша Федоренко и Костя Рыбинский.

Разведчики действовали в разных направлениях, разыскивали пути обхода Бухчи. Надо было спешить, чтобы засветло перебраться через болото, которое примыкало к дороге с обеих сторон.

Шло время. Начали одна за другой возвращаться разведывательные группы. Донесения не радовали. Дорог не было.

– Пехота пройдет с трудом, а обоз вообще не пройдет, — докладывал усталый Гапоненко.

Наконец перед вечером возвратились конные разведчики. После ранения Миши Федоренко ими командовал молчаливый, серьезный и вдумчивый сибиряк Саша Ленкин, за пышные усы прозванный партизанами «усачом». Конникам удалось отыскать заброшенную лесную дорогу.

– Плохая дорога. Во многих местах придется болото выстилать лозняком. Однако пройдем, — спокойно и уверенно доложил Ленкин.

Оставили прикрытие со стороны Бухчи и пошли в обход на Тонеж. Ночь выдалась темная и ветреная. Дорога действительно оказалась очень плохой. Колонна поминутно останавливалась. Приходилось вытаскивать застрявшие подводы или пробираться сквозь кустарник. Партизаны выбивались из сил. Но больше всего страданий досталось раненым.

Все с облегчением вздохнули, когда на рассвете вошли в Тонеж. Отсюда шел шлях на Туров.

Наше внимание, было обращено в сторону Бухчи. Мы думали, что противник подбросит подкрепление и начнет преследовать нас. Каково же было наше удивление, когда возвратились хлопцы и доложили, что гитлеровцы подобрали убитых, погрузили их на подводы и спешно уехали из Бухчи в сторону Дзержинска. По утверждениям жителей Бухчи, которые были мобилизованы с подводами для вывозки трупов, гитлеровцы потеряли свыше двухсот человек. Много времени спустя эти данные были подтверждены трофейными немецкими документами.

В дополнение ко всему этому на второй день к Тонежу со стороны Турова на подводах подъехало до батальона немцев. Их встретили роты второго и третьего батальонов. Завязался бой. По приказу Ковпака две роты первого батальона ударили по гитлеровцам с тыла. Этого враг не ожидал и почти полностью был уничтожен. Лишь нескольким мелким группам немцев удалось рассеяться по лесу. В течение недели одиночки и мелкие группы фашистских вояк скитались по лесам и болотам, не находя выхода. Голод заставлял немцев заходить в деревни, а там их жители вылавливали и отводили к партизанам.

Во время разгрома этого батальона нами захвачено большое количество оружия, в том числе орудие и два миномета, боеприпасы и обоз.

Среди трофейных документов оказался приказ, в котором батальону предписывалось выйти к Бухче и во взаимодействии с пятью батальонами, действующими в этом районе, окружить и разгромить партизан…

Разгромом этого батальона мы надолго обезопасили свое положение. Получили возможность привести в порядок раненых, похоронить убитых товарищей и отдохнуть. Здесь же к нам пришла большая группа пополнения.

Соединение вышло из боя не ослабленным, а, наоборот, окрепшим.

СЛУЧАИ В РАЗВЕДКЕ

На третий день нашего пребывания в Ивановой Слободе возвратилась разведывательная группа Осипчука из-под Ельска. На ее долю выпала нелегкая задача. Из Глушкевичей разведчики вышли за несколько дней до начала наступления немцев. Они должны были уточнить гарнизоны противника в Ельске, Мозыре и окружающих селах. Им предстояло пройти около двухсот километров.

Наступила оттепель, дороги развезло. Идти было трудно. Потрепанная обувь пропускала воду, а обсушиться не было времени.

Много хлопот доставляло разведчикам и немецкое обмундирование, в которое были одеты Стрелюк и Гольцов. Население в этих местах организовало самооборону, выставило на дорогах наблюдателей. Они наших разведчиков принимали за немцев, подавали сигнал тревоги, и жители убегали в лес. А однажды чуть не дошло до боя с местной партизанской группой, которая устроила засаду на «полицаев и немцев». Хорошо, что их своевременно заметил Володя Савкин…

В большом селе Ремезах разведчики связались с местными партизанами, от которых узнали, что в Мозырь и Ельск прибыли немецкие войска. Осипчук решил проверить достоверность этих данных и уточнить количество войск. К Ельску уходили Богданов, Стрелюк и Савкин. Остальных Осипчук повел к Мозырю.

Когда группа Богданова была готова к выступлению по своему маршруту, в дом вбежал запыхавшийся парнишка лет двенадцати.

– Староста к немцам побежал! — выпалил он единым духом.

– В какую сторону он ушел? — спросил Богданов.

– По дороге на Ельск.

– За мной! — скомандовал лейтенант и выскочил из дома. Костя и Володя последовали за ним.

Нужно было во что бы то ни стало изловить ремезовского старосту, не дать ему возможности донести немцам о появлении в этих местах партизанских разведчиков.

Ребята что было духу бежали за длинноногим Стрелюком, который в два прыжка обогнал лейтенанта и вырвался намного вперед. Разведчики скользили, падали, подымались и продолжали бежать. Пересекли мостик и скрылись в роще…

– Уходит, уходит! — закричал остроглазый Савкин.

Впереди, метрах в трехстах от разведчиков, пересекал поляну высокий мужчина в полупальто.

– Стой! Стрелять буду! — предупредил Стрелюк. Но это только подхлестнуло старосту. Он свернул с дороги и быстро скрылся в лесу.

– Савкин, беги по дороге в Движки – там жди, а мы с Костей пойдем по следу, — распорядился Богданов.

Погоня продолжалась… Володя Богданов не ошибся, послав Савкина по дороге в ближайшее село, расположенное на пути в Ельск. Он предвидел, что предатель обязательно туда придет. В свою очередь староста тоже хитрил. Он был из местных и хорошо знал лес и дороги. Его расчет был простой: увести партизан в лес, подальше от дороги, запутать следы и ускользнуть от преследования. Надо сказать, что это ему в некоторой степени удалось: Стрелюк и Богданов потеряли след и теперь, ругаясь, путались среди густого кустарника.

– Единственная надежда на Савкина, — злился Стрелюк. — Если ему не удастся задержать эту сволочь, тогда нам надо уносить ноги…

Однако уносить ноги на этот раз не пришлось. Староста сам попался в руки Савкину… Подоспели Богданов со Стрелюком, и начался допрос. Оказывается, и в этом селе знали подлые проделки гитлеровского холуя.

– Житья от него людям нет,…

– Смерть предателю! — говорили жители.

Другого решения не могло быть. Савкин отвел предателя в лес и привел приговор в исполнение.

В Движках был свой староста, невысокий, коренастый мужчина лет сорока пяти. В пылу погони за ремезовским старостой Стрелюк хотел было расправиться и с местным, но в его защиту выступили крестьяне. После ребятам рассказали, что он работал старостой по заданию партизан. Его должность давала возможность бывать в Ельске, Мозыре и других городах. Там он получал сведения о гарнизонах немцев и докладывал партизанам. Вот и на этот раз, он только что вернулся из Ельска и рассказал, что туда из Хойников прибыл полк словаков, который вместе с немецкими батальонами погонят на борьбу с партизанами.

Пока разведчики выслушивали старосту в его теплом доме, на улице послышались шум и крики. В дом ворвался Савкин и крикнул:

– Немцы!

К дому старосты подходило около сотни фашистов с обозом. Что делать? Уходить поздно! Драться? Троим против сотни…

От серо-зеленой массы немцев отделились пять человек и направились к дому.

– Проходите в следующую комнату и спрячьтесь за печкой, — торопливо посоветовал староста и поспешил навстречу непрошеным гостям.

Во второй комнате на просторной печи лежала старушка. Между печью и глухой стеной дома был узкий проход, завешанный шторкой. Туда, в запечник, и втиснулись разведчики. Каждый из них приготовил гранаты и взвел затвор автомата, чтобы, если немцы их обнаружат, подороже отдать свою жизнь. В доме послышался топот кованых каблуков и чужая речь. Староста рассыпался в любезности перед гитлеровцами. Но что у него на думке — известно только ему одному. Разведчики слышали, как переводчик переводил вопросы офицера, а староста весело отвечал. У ребят закралось подозрение: не продаст ли? Вдруг дверь во вторую комнату открылась, и голоса зазвучали еще отчетливее. Старушка протяжно и жалобно застонала.