След лисицы - Марианна Красовская

— Я… утром к мужу приходила. Он меня отправил спать потом.

— Вот оно как… Лисяна Матвеевна, придётся тебе пройти со мной. Будем грамоту составлять.

— К-куда пройти? — лязгнула зубами Лисяна.

— В палаты княжьи. Одевайся. Демьян, все документы собери в кабинете. Тело пусть в ледник отнесут.

Она не сомневалась, что Яромир во всем разберётся. Ей даже в голову не могло прийти, что он подумает о том, что Лисяна причастна к смерти Матвея. В голове стоял какой-то туман, боярыне казалось, что она видит себя со стороны: вот Лисяна Матвеевна надевает нарядное платье, вот просовывает руки в рукава кафтана, вот заплетает волосы в тугие косы и накрывает платком. Спохватившись, склоняется над открытым сундуком: платок ведь теперь нужен чёрный? Нужен, да? А может, это все ещё сон? Как тот, с Нараном. Запоёт петух, и она проснётся. Расскажет Матвею, а он важно огладит бороду и усмехнётся: «Коли смерть во сне приходила, долго жить буду».

Не будет. Ничего больше не будет. Как ей теперь жить?

Ладно бы муж просто взял и умер, к этому Лисяна была готова. Но знать, что его убили — да еще прямо в их доме! Да еще, скорее всего, какой-то знакомец, потому что чужак никак не мог в кабинет незаметно попасть, а еще на лице Матвея не было ужаса. Нет, он не ждал от убийцы удара кинжалом!

Молча прошла Лисяна Матвеевна в княжьи палаты, где некогда, хоть и недолго, была хозяйкой. Ничего не сказала, когда захлопнулась тяжелая дверь и лязгнул засов, отрезая ее от мира. Ее закрыли в светелке на женской половине, где когда-то Велеслава и Дарена показывали ей, как расшивать петухами рушники да учили делать обережных куколок-пеленашек для легких родов и чтобы Ингвар не болел. Как давно это было… Словно в прошлой жизни!

Села на сундук, закрывая лицо руками. Что будет дальше? С ней, с Ингваром, с ее домом? А Наран, что скажет Наран?

Спустя недолгое время дверь отворилась.

— Князь требует, чтобы в посольские палаты прошли, — буркнул дружинник, пряча отчего-то глаза.

Лисяна кивнула. Никак, узнали что? Убийства, вот такие, умышленные, в Лисгороде почти не встречались. Были пьяные драки, были поджоги и кражи. Но чтобы хладнокровно и намеренно лишить жизни старика, да еще боярина — не бывало такого! Немного подумав, женщина отстегнула от ворота кафтана серебряную брошь-лисицу и спрятала ее в волосах. Целее будет.

— Вот она, убийца! — встретил ее в палатах женский визг. — Мужеубийца! Закопать ее!

— Уймись, Гордяна. И ты, Варвара, уймись. Не доказана доколе вина ее, неча и орать. Мы не на княжьем суде, мы разбор чиним.

Ошеломленная нелепым обвинением, Лисяна упала на лавку и с удивлением рассматривала присутствующих. Всех знала. Яромир, князь с женой. Полкан, муж Гордяны. Воевода. Двое старших дружинников да боярин Микула Плотницкий, близкий друг и советник князя.

— С ней все ясно. Блудница и убийца! Ты же сам грамоту заветную видел!

— Видел, — князь с тяжким вздохом достал гладкий желтоватый лист и вслух зачитал. — А имущество свое, злато в казне, верфь, корабли торговые и все лавки завещаю жене своей Лисяне Матвеевне и сыну Ингвару. Неждану да Радиму – по кораблю. Дочерям же по закону.

— Поддельная сия грамота! — пискнула Гордяна.

Лисяна и сама знала, что поддельная. Не мог Матвей такого написать.

— Не устраивает грамота — делите по закону, — рыкнула она. — Равные доли всем сынам, а дочерям — шиш с маслом.

— Так и будет! — прошипела Варвара. — Равные доли Неждану и Радиму. А Ингвар вовсе не Матвеев сын, ты его нагуляла!

— Блудница! — вторила ей сестра.

Лисяна побелела. Доказать что-то этим бабам невозможно. Достаточно взглянуть на Нарана и Ингвара рядом — и всем станет понятно, чей сын. А в то, что Матвею она призналась еще до родов, никто не поверит.

— С полюбовником своим сговорилась и мужа зарезала!

— Зачем? — выдохнула степнячка, выпрямляясь и впиваясь ногтями в ладони.

— Затем, что узнал Матвей про твои измены и заветную грамоту хотел переписать. Тебя — остричь и в клетку. А Ингвара в шею гнать!

— И как, по-твоему, он узнать мог? Коли он с постели не вставал?

— А донесли!

— Ты Матвея Всеславовича знаешь, князь, — устало выдохнула Лисяна. — И ты, боярин Микула. Когда это он так поспешно решения принимал, да еще наветам верил? Глупости бабы говорят, а вы верите…

— И верно, не таков боярин Вольский, чтобы не проверив, бумаги переписывать, — кивнул князь. — Ты скажи, Матвеевна, Ингвар — чей сын? Поклянись своей и его жизнью, что Вольского, и я поверю.

Лисяна побелела. Она от волхва знала, какими страшными последствиями ложные клятвы оборачивались. Что важнее ей — собственное положение или жизнь Ингвара?

Замолчала, не зная, что и сказать.

— Так она и призналась, — снова выплюнула Гордяна. — Кто ж в таком признается? Видишь — молчит.

— А ты мне поверишь, если я скажу, что Ингвар — твой брат? А если скажу – нет, я беременная замуж вышла, а Матвей все знал, поверишь? Ты же все равно повернешь по-своему!

— Конечно!