Гэсэр - Бурятский эпос

Манзан-Гурмэ вручает Гэсэру шерстобитный смычок

Поднимаясь все выше и вышеВ беспредельном небе, ГэсэрДо отцовской домчался крыши,Светом солнечным залитой.Он врата объезжает справа,Возле коновязи золотойОставляет коня, величавоВ белозвездный вступает чертог.Ни соринки не оставляя,Перешагивает порог —Светозарный мрамор Хангая,И здоровается по обычаям,С богатырским гордым величием.Хан-Хурмас и Гэрэ-СэсэнДорогого приветствуют сына,Многомощного исполина,Чью отвагу повсюду славят —И на небе, и на земле.Угощенье отменное ставятНа серебряном щедром столе,Накрывают и стол золотой,А на нем, с курган высотой,Возвышаются масло и мясоИ рекою льется питье.Средний сын пред лицом ХурмасаРассказал про горе свое.Рассказал отцу про чудовищеС трехсаженной свирепой пастью,Про чудовище, чье становищеБлиже смерти и дальше счастья,Рассказал про то, как злодейПожирает малых детей.

«Этот бес, — Гэсэр говорит,—Зло и мрак на земле творит,Истребляет он все живое,А оружье его боевое —Беспощадная черная плеть.Я врага не сумел одолеть.Как покончить с бедою этой?Помоги мне, отец, посоветуй».

Хан-Хурмас говорит в ответ:«Силы нет, чтобы дать совет.Только бабка Манзан-ГурмэМожет мудрое слово сказать,Чтобы с гнусным отродьем справиться,Надо к ней за советом отправиться».И отца, и добрую матьНа прощанье обнял Гэсэр,Обласкал их речью учтивой,Пожелал им жизни счастливойИ помчался к Манзан-Гурмэ.Во дворце своем восседаяС чашей разума и добра,Сотворенной из серебра,Так разнежилась бабка седая,Увидав любимого внука,Удалого стрелка из лука,Что ему поднялась навстречу,Обласкала приветливой речью,Обнимая его и целуя,И любовь и милость даруя.Золотой накрывает стол,Накрывает серебряный стол,Ставит все, чем полон котел,Ставит пищу, приятную взору,Ставит мяса целую гору,Наливает море вина…Приступили они к разговоруПро старинные времена.О счастливых годах и печальных,Начиная с дней изначальных,До тех пор говорили тогда,Выясняя земные дела,Что в пруду закипела вода,А на камне трава проросла.Покраснев от питья хмельного,Молвил воин такое словоМудрой бабке Манзан-Гурмэ:«На земле я родился сноваРади жизни и блага людского.Было трудно мне в битве подчас,Но тогда вспоминал я вас…Так бывало — от вас не скрою,—Сила зла побеждала порою,Но скакал я навстречу бою,Славных предков призвав имена,И была мне по силам война.

А теперь моя битва — иная…Происшедший из тела Атая,Из руки его левой, отрубленной,Кровь людей на земле проливая,Черной смерти и жизни загубленнойСтал причиной Шэрэм-Мината.В трехсаженном рту супостатаВ целых пять четвертей языкИ один-единственный клык.Красных глаз пылают круги,Так что страшно на них смотреть…Жизнь и радость — его враги,в руке — чугунная плеть.Обитает этот злодейБлиже смерти и дальше счастья,Низвергает он на людейТо кровавую влагу ненастья,То пургу — все лютей и лютей.Воздвигает холмы из костей,Воздвигает горы из мяса.Дожил я до тяжкого часа!Истребляет Шэрэм-МинатаИ людской и звериный род,И скота моего приплод,Самых жирных ягнят и телят —Овцы плачут, собаки скулят!Порешил я: пойду войной.Коль вблизи чудовище встречу —Уничтожу в стране родной,Если нет — я устрою сечуНа чужой стороне далекой…И сошлись мы в битве жестокой,От зари до позднего часаОт спины отрывая мясо,На груди разрывая мясоВ буйном гневе кровопролитья,—Но врага не сумел победить яНи военной мощью меча,Ни надменной силой плеча —Истощилась моя отвага…У небесных мужей, чье число —Пятьдесят и пять, что светлоДаровали мне чистое благо,У бурханов, чей свет и теплоБлагодарной душою приемлю,Ибо послан я ими на землю,Чтоб карать неправду и зло,У тебя, моя бабка седая,Дорогая Манзан-Гурмэ,У тебя, что глядит, восседая,В чашу разума и добра,Сотворенную из серебра,Я прошу: помогите спастиЧеловечество на земле,Укажите к победе пути,Чтобы жизнь не погасла во мгле,Дайте недруга одолеть,В чьей руке — чугунная плеть!»

Тут Гэсэру Манзан-ГурмэГоворит слова укоризны:«Как мне жаль, что во имя жизниТы в бою не сражался как воин!Видно, сын отца недостоин…Шерстобитный смычок возьми.Ты навек породнился с людьми,Так на землю спустись ты вновь,Защити добро и любовь,Защити человеческий род,Защити матерей и сирот!»Тут возрадовался Гэсэр:«Ты мне, бабушка, помогла,—На земле рассеется мгла,Будет сломлен свирепый бес!»Пожелал он ей благоденствия:Пусть не знает горя, главенствуяНад воителями небес,И помчался к себе домой,Взяв смычок шерстобитный с собой.

Вторая схватка с чудовищем

С беспредельных небесных высотОн спустился на землю сноваИ, людской приветствуя род,Произнес богатырское слово:«Если встретился ты, человек,С многотрудной преградой особой —Трижды взять преграду попробуй!»

Для сраженья, что будет сурово,Снарядить приказал он гнедого,А Эржен-Шумару сказал:«Мне ты спутником будешь в дороге,Мы разделим труды и тревоги»,—Снарядиться в поход приказал.Он вступил во дворец золотой,Он вошел к жене молодой,И любимого мужа онаКак желанного гостя встретила,Обласкала, взглядом приветила.Говорит он: «Моя судьбинаМне для ратных трудов завещана.Пусть пребудет в дороге мужчина,Как в домашних заботах — женщина.Если есть на пути преграда —Пусть воитель запомнит впредь:Совершить три попытки надо,Чтоб ее наконец одолеть.Высшим благом правды владея,Я иду уничтожить злодея,В чьей руке — чугунная плеть.Он живет в пределах ненастья —Ближе смерти и дальше счастья».

У Гэсэра на теле — броня,Боевые доспехи грозны.Сел Гэсэр на гнедого коня,Состоявшего из огня,И открыл дорогу войны.На коне чудесного цветаРазгорающегося рассветаС ним помчался Эржен-Шумар,Как помощник-спутник в дороге,Чтоб делить с ним труды и тревоги.Если едут всадники нашиНе спеша — из-под гордых копытПыль до самого неба летит,И комки этой пыли — как чаши,Если едут они побыстрей,То взлетают комки, как котлы,На дороге богатырей.Там, где в зелень одеты стволы,Мчатся всадники над листвой,Что обрызгана теплыми росами,Там, где высится кряж вековой,Пролетают они над утесами,Там, где море шумит у нагорий,Переносятся через море.Скачут всадники выше воздухаНад пространствами в сто кругозоров,Покрывают, не зная роздыха,Расстоянье в пятьсот просторов.Порешили стать, на ночлегНа холме серебристо-белом,Где еще не ступали вовекНи животное, ни человек,Где вольготно пернатым стрелам,Где к воде, что дарует родник,Ни один еще конь не проник.

Вот и спешились два седокаУ истока того родника,На холме, что снега белей.Напоили уставших конейИ пустили гулять по траве.Приложили стрелу к тетиве —И упали лосиха и лось:Та стрела над ними не сжалилась,Засвистела — пронзила насквозь.Вот лосиное мясо изжарилосьНа огне сине-красном костра,И заснули стрелки до утра.До того, как явила заря,Словно в зеркало, глядя в родник,Свой румяный, упитанный лик,Два проснулись богатыря,Родниковой водой освежились,Причесались, расположилисьНа холме одиноком, пустынномИ насытились мясом лосиным.На траве, что шелка нежней,Двух поймали могучих коней,Оседлали и дальше помчались,О судьбе своей не печалясь.Пролетали повыше воздухаНад пространствами в сто кругозоров,Покрывали, не зная роздыха,Расстоянье в пятьсот просторов,За три дня, не устав ничуть,Покрывали трехмесячный путь,Покрывали за три переходаПуть, длиною в три долгих года.Хоть просторна земля, широка —В наилучшее время поспели,Хоть длинна, бурлива река —Доскакали они до цели.Перед ними легла граница —Здесь им надо остановиться.

Обитавший в пределах ненастья —Ближе смерти и дальше счастья,Обладавший чугунной плетью,Приказавший быть лихолетью,Страшный бес, истреблявший людей,Понял с быстрым понятьем злодей,Что Гэсэр уже прискакал,За его охотясь душой,До границы страны чужой.Размахнулся бес непоборноюЖгучей плетью, чугунною, черною,И помчался Гэсэру навстречу,Чтоб начать кровавую сечу.Там, где внешней реки переправа,За которой — чужая держава,Там, где блещет издалекаЦарства внутреннего рекаСинецветным разливом влаги,В бой вступили два смельчака,Два могущества, две отваги.А на чьей стороне перевес?Бьет Гэсэра свирепый бес,Черной плети удары множит —Победить Гэсэра не может.А Гэсэр, победить желая,В ход пускает стрелу Хангая,Ту, что прочих стрел совершенней, —Зачинательницу сражений.Но, скользнув по броне, от телаЛюдоеда Шэрэм-МинатаОтскочила стрела, улетела,Утонула в разливе заката…

Чтобы радость жила человечья,Бьется с бесом Гэсэр бесстрашный.Вот схватились они за предплечья —Ибо в битве сошлись рукопашной.То ведут сраженье по-птичьи,То дерутся они по-бычьи,То, как соколы, жаждут добычи,То — как коршуны на небосклоне,То — как в поле дикие кони.Обопрутся на южную гору —В пыль и прах превратят опору,А на северный станут хребет —В толще пыли сокроется свет.Бьется насмерть с Гэсэром могучимДевять суток свирепый бес.На верблюда обоих навьючим —Одинаковым будет их вес,И такой же вес мы получим,Если их на лошадь навьючим.В том урочище диком, глухомБес кровавый и сын ХурмасаИз костей воздвигают холм,Воздвигают гору из мяса.Смерть и злобу везде славословящий,Бес, бранясь, устремляется вспять,—И опять наступает чудовище,Бьет чугунною плетью опять,Бьет Гэсэра злое отродье!Мощь Гэсэра уже на исходе,Воин кажется беззащитным,Но тогда о смычке шерстобитном,О подарке Манзан-Гурмэ,Вспомнил воин, сидевший верхом.Он взмахнул шерстобитным смычкомИ ударил беса с размахаТак, что мерзкий присел от страха,Стал слабее пыли и праха.А Гэсэр сечет и сечет —Он теряет ударам счет,—Чтобы выбить из тела дух.Злобный бес от ударов распух,Стал недвижным язык в страшной пасти.Обитавшего в черном краю —Ближе смерти и дальше счастья,Богатырь одолел в боюНенасытного людоеда.Вынул душу и вышиб дух.Свет в глазах злодея потух.Наконец-то пришла победа!

Раскраснелся Гэсэр от счастья:«С тяжкой справились мы напастью,Побежден кровожадный враг,Всем внушавший ужас и страх!»

Вот Гэсэр и Эржен-ШумарПорубили деревья лесные,И сухие стволы и сырые,Порубили деревья таежныеВместе с ветками, вместе с корнями.Утверждая слова непреложные,Разожгли высокое пламяИ в огне возмездья сожглиИзувеченные останкиКровопийцы, врага земли,Возле черной его стоянкиВ ненавистных пределах ненастья —Ближе смерти и дальше счастья.И осиновою лопатойЭтот пепел собрали проклятый,Чтобы ветры, что с севера веяли,Черный пепел на юге рассеяли,И лопатою из березы,Отомстив за людские слезы,И золу собрали и сажуИ пустили по горному кряжу,Чтобы ветры, что с юга веяли,В странах северных пепел рассеяли.

Торжество жизни