Россiя въ концлагерe - Иван Солоневич

Чекалинъ, не переставая говорить, протянулъ мнe свою плошку, чокнулся, опрокинулъ въ себя полный стаканъ и продолжалъ взволнованно и сбивчиво:

-- Да, конечно, крови оказалось слишкомъ много... И удастся ли переступить черезъ нее -- не знаю. Можетъ быть, и не удастся... Насъ -мало... Васъ -- много... А подъ ногами -- всякiе Стародубцевы... Конечно, насчетъ мiровой революцiи -- это уже пишите письма: проворонили. Теперь бы хоть Россiю вытянуть... Что-бъ хоть штабъ мiровой революцiи остался.

-- А для васъ Россiя -- только штабъ мiровой революцiи и ничего больше?

-- А если она не штабъ революцiи, -- такъ кому она нужна?

-- Многимъ, въ частности, и мнe.

-- Вамъ?

-- Вы заграницей не живали? Попробуйте. И если вы въ этотъ самый штабъ вeрите, -- такъ только потому, что онъ -- русскiй штабъ. Будь онъ нeмецкiй или китайскiй -- такъ вы за него гроша ломанаго не дали бы, не то что своей жизни...

Чекалинъ нeсколько запнулся...

-- Да, тутъ, конечно, можетъ быть, вы и правы. Но что же дeлать -только у насъ, въ нашей партiи, сохранилась идейность, сохранилась общечеловeческая идея... Западный пролетарiатъ оказался сквалыгой... Наши братскiя компартiи -- просто набиваютъ себe карманы... Мы протянули имъ товарищескую руку, и онe протянули намъ товарищескую руку... Только мы имъ протянули -- съ помощью, а они -- нельзя ли трешку?..

-- Давайте поставимъ вопросъ иначе. Никакой пролетарiатъ вамъ руки не протягивалъ. Протягивало всякое жулье -- такъ его и въ русской компартiи хоть отбавляй. А насчетъ нынeшней идейности вашей партiи -- позвольте ужъ мнe вамъ не повeрить... Сейчасъ въ ней идетъ голая рeзня за власть -- и больше ничего. Что, у вашего Якименки есть хоть на грошъ идеи? Хоть самой {183} грошевой? Сталинъ нацeливается на мiровую диктатуру, только не на партiйную -- партiйную онъ въ Россiи слопалъ -- а на свою собственную. Вeдь не будете же вы отрицать, что сейчасъ на партiйные верхи подбирается въ общемъ -- просто сволочь... и ничего больше... Гдe Раковскiе, Троцкiе, Рыковы, Томоши?.. Впрочемъ, съ моей точки зрeнiя, -- они не многимъ лучше: но все-таки -- это, если хотите, фанатики, но идея у нихъ была. А у Сулиманова, Акулова, Литвинова? А о тeхъ ужъ, кто пониже, -- не стоитъ и говорить...

Чекалинъ ничего не отвeтилъ. Онъ снова налилъ наши сосуды, пошарилъ по столу, подъ газетами. Рeпа уже была съeдена, оставалась икра и кислая капуста.

-- Да, а на закусочномъ фронтe -- у насъ прорывъ... Придется подъ капусту... Ну, ничего -- зато революцiя, -- кисло усмeхнулся онъ. -- Н-да, революцiя... Вамъ, видите, ли хорошо стоять въ сторонe и зубоскалить... Вамъ что? А вотъ -- мнe... Я съ шестнадцати лeтъ въ революцiи. Три раза раненъ. Одинъ братъ погибъ на колчаковскомъ фронтe -- отъ бeлыхъ... Другой -- на деникинскомъ -- отъ красныхъ. Отецъ желeзнодорожникъ померъ, кажется, отъ голода... Вотъ, видите... Жена была... И вотъ -- восемнадцать лeтъ... За восемнадцать лeтъ -- развe былъ хоть день человeчьей жизни? Ни хрeна не было... Такъ, что вы думаете -- развe я теперь могу сказать, что вотъ все это зря было сдeлано, давай, братва, обратно? А такихъ, какъ я, -миллiоны...

-- Положимъ, далеко уже не миллiоны...

-- Миллiоны... Нeтъ, товарищъ Солоневичъ, не можемъ повернуть... Да, много сволочи... Что-жъ? Мы и сволочь используемъ. И есть еще у насъ союзникъ -- вы его недооцeниваете.

Я вопросительно посмотрeлъ на Чекалина...

-- Да, крeпкiй союзникъ -- буржуазныя правительства... Они на насъ работаютъ. Хотятъ -- не хотятъ, а работаютъ... Такъ что, можетъ быть, мы и вылeземъ -- не я, конечно, мое дeло уже пропащее -- вотъ только по эшелонамъ околачиваться.

-- Вы думаете, что буржуазными правительствами вы играете, а не они вами?

-- Ну, конечно, мы играемъ, -- сказалъ Чекалинъ увeренно. -- У насъ въ однихъ рукахъ все: и армiя, и политика, и заказы, и экспортъ, и импортъ. Тамъ нажмемъ, тамъ всунемъ въ зубы заказъ. И никакихъ тамъ парламентскихъ запросовъ. Чистая работа..

-- Можетъ быть... Плохое и это утeшенiе: отыграться на организацiи кабака въ мiровомъ масштабe... Если въ Россiи дeлается чортъ знаетъ что, то Европа такой марки и вообще не выдержитъ. То, что вы говорите, -- возможно. Если Сталинъ досидитъ до еще одной европейской войны -- онъ ее, конечно, используетъ. Можетъ быть, онъ ее и спровоцируетъ. Но это будетъ означать гибель всей европейской культуры.

Чекалинъ посмотрeлъ на меня съ пьяной хитрецой.

-- На европейскую культуру намъ, дорогой товарищъ, чхать... {184} Много трудящiяся массы отъ этой культуры имeли? Много мужикъ и рабочiй имeли отъ вашего царя?

-- Не очень много, но, во всякомъ случаe, неизмeримо больше, чeмъ они имeютъ отъ Сталина.

-- Сталинъ -- переходный перiодъ. Мы съ вами -- тоже переходный перiодъ. По Ленину: наступаетъ эпоха войнъ и революцiй...

-- А вы довольны?

-- Всякому человeку, товарищъ Солоневичъ, хочется жить. И мнe -- тоже. Хочется, чтобы была баба, что-бъ были ребята, ну и все такое. А разъ нeтъ -такъ нeтъ. Можетъ быть, на нашихъ костяхъ -- хоть у внуковъ нашихъ это будетъ.

Чекалинъ вдругъ странно усмeхнулся и посмотрeлъ на меня, какъ будто сдeлалъ во мнe какое-то открытiе.

-- Интересно выходитъ... Дeтей у меня нeтъ -- такъ что и внуковъ не будетъ. А у васъ сынъ есть. Такъ что выходитъ, въ концe концовъ, что я для вашихъ внуковъ стараюсь...

-- Охъ, ей-Богу, было бы на много проще, если бы вы занялись своими собственными внуками, а моихъ -- предоставили бы моимъ заботамъ. И вашимъ внукамъ было бы легче, и моимъ...

-- Ну, объ моихъ нечего и говорить. Насчетъ внуковъ -- я уже человeкъ конченный. Такая жизнь даромъ не проходитъ.

Это признанiе застало меня врасплохъ. Такъ бываетъ, бываетъ очень часто -- это я зналъ, но признаются въ этомъ очень немногiе... Вспомнились стихи Сельвинскаго:

"Сволочной Богъ -- онъ таки зналъ напередъ,

Онъ таки выдумалъ имъ отомщенiе,

Даже тeмъ, кого штыкъ поберегъ,

Вошь пощадила, простилъ священникъ"...

Да, отомщенiе, конечно есть... Чекалинъ смотрeлъ на меня съ такимъ видомъ, какъ будто хотeлъ сказать: ну что, видалъ? Но во мнe, вмeсто сочувствiя, подымалась ненависть -- чортъ ихъ возьми совсeмъ всeхъ этихъ идеалистовъ, энтузiастовъ, фанатиковъ. Съ желeзнымъ и тупымъ упорствомъ, изъ вeка въ вeкъ, изъ поколeнiя въ поколeнiе они только тeмъ и занимаются что портятъ жизнь -- и себe, и еще больше другимъ... Всe эти Торквемады и Саванароллы, Робеспьеры и Ленины... Съ таинственной силой ухватываются за все, что только ни есть самаго идiотскаго въ человeкe, и вотъ -- сидитъ передо мною одна изъ такихъ идеалистическихъ душъ -- до пупа въ крови (въ томъ числe и въ своей собственной)... Онъ, конечно, будетъ переть. Онъ будетъ переть дальше, разрушая всякую жизнь вокругъ себя, принося и другихъ, и себя самого въ жертву религiи организованной ненависти. Есть ли подо всeмъ этимъ реальная, а не выдуманная любовь -- хотя бы къ этимъ пресловутымъ "трудящимся"? Было ли хоть что-нибудь отъ Евангелiя въ кострахъ инквизицiи и альбигейскихъ походахъ? И что такое любовь къ человeчеству? Реальность? Или "сонъ золотой", навeянный безумцами, которые дeйствительно любили человeчество -- но человeчество выдуманное, въ реальномъ мiрe не существующее... Конечно, {185} Чекалинъ жалокъ -- съ его запущенностью, съ его собачьей старостью, одиночествомъ, безперспективностью... Но Чекалинъ вмeстe съ тeмъ и страшенъ, страшенъ своимъ упорствомъ, страшенъ тeмъ, что ему, дeйствительно, ничего не остается, какъ переть дальше. И онъ -попретъ...

Чекалинъ, конечно, не могъ представить себe характера моихъ размышленiй.

-- Да, такъ вотъ видите... А вы говорите -- палачи... Ну да, -заторопился онъ, -- не говорите, такъ думаете... А что вы думаете -- это легко такъ до пупа въ крови ходить?.. Вы думаете -- большое удовольствiе работать по концлагерямъ? А вотъ -- работаю. Партiя послала... Выкорчевываемъ, такъ сказать, остатки капитализма...

Чекалинъ вылилъ въ стаканъ и въ плошку остатки второго литра. Онъ уже сильно опьянeлъ. Рука его дрожала и голосъ срывался...

-- А вотъ, когда выкорчуемъ окончательно -- такъ вопросъ: что останется? Можетъ, и въ самомъ дeлe -- ничего не останется... Пустая земля. И Кагановича, можетъ, не останется: въ уклонъ попадетъ... А вотъ жизнь была -- и пропала. Какъ псу подъ хвостъ. Крышка... Попали мы съ вами, товарищъ, въ передeлку. Что называется -- влипли... Если бы этакъ родиться лeтъ черезъ сто, да посмотрeть что изъ этого всего вышло? А если ничего не выйдетъ? Нeтъ, ну его къ чертямъ -- лучше не родиться. А то посмотришь, увидишь: ни черта не вышло. Тогда, что-жъ? Прямо въ петлю... А вотъ, можно было бы жить... могъ бы и сына имeть -- вотъ вродe вашего парнишки... Только мой былъ бы помоложе... Да, не повезло... Влипли... Ну что-жъ, давайте, дербалызнемъ... За вашихъ внуковъ. А? За моихъ? -- За моихъ не стоитъ -пропащее дeло...

Выпивъ свою плошку, Чекалинъ неровными шагами направился къ кровати и снова вытянулъ свой чемоданъ. Но на этотъ разъ я былъ твердъ.

-- Нeтъ, товарищъ Чекалинъ, больше не могу -- категорически. Хватить -по литру на брата. А мнe завтра работать.

-- Ни черта вамъ работы не будетъ. Я же сказалъ -- эшелоновъ больше не приму.