Возвращение Мориарти - Джон Гарднер

— Ее изготовил по моему заказу лучший мастер Флоренции, — сказал Санционаре, и Мориарти пристально посмотрел ему в глаза. Что это? Насмешка? Ярость всколыхнулась в нем. Лицо обдало жаром. Но уже через секунду Профессор овладел собой и произнес положенные случаю слова благодарности.

Не желая уступать итальянцу, Гризомбр подал знак одному из своих сопровождающих, который с характерной для родной нации театральностью предъявил и водрузил на стол плоский предмет, также оказавшийся книгой, не столь толстой, как та, что преподнес Санционаре, но большего формата и в сафьяном переплете.

— Месье Профессор. — Гризомбр облизал губы. — Вы, как и я, ценитель женской красоты. Вы — истинный знаток искусства любви. Представленные здесь фотографии — лучшие из тех, что имеются в моем распоряжении.

Альбом содержал более двухсот фотографий, и в наши дни вызвал бы огромный интерес у богатых коллекционеров эротического искусства. Перевернув несколько страниц, Мориарти позволил себе улыбнуться. Взгляд его ненадолго задержался на изысканных парижанках, запечатленных на разных стадиях разоблачения и в весьма соблазнительных позах.

Следующим на очереди был Шлайфштайн. Подойдя к Мориарти, он по-военному, на прусский манер, щелкнул каблуками и положил на стол лакированный ящичек красного дерева.

— Думаю, мой подарок имеет более практическую ценность.

Крышка повернулась на петлях, и взгляду Мориарти предстал необычной формы пистолет, лежащий на синей бархатной подложке. Ничего подобного Профессор прежде не видел, и, по правде говоря, из всех подарков этот понравился ему более других. Начать с того, что в нем как будто не было ни патронника, ни бойка.

Он вынул пистолет из ящичка, взвесил на ладони — увесистое, надежное, настоящее мужское оружие — и вопросительно посмотрел на немца.

— Это автоматический пистолет, — объяснил Шлайфштайн. — Как видите, еще одна примета прогресса. — Он взял у Мориарти оружие. — Патроны закладываются в обойму, которая вставляется в рукоятку. Взводится само после каждого выстрела. Идея позаимствована у «максима», сам же пистолет — изобретение Хуго Борхардта. Изготовлен в Берлине Людвигом Леве.[67] Я привез несколько обойм. Смею предположить, что эта вещь, подобно многим другим, о которых вы упоминали, будет немало содействовать переменам в нашем бизнесе.

Мориарти кивнул. Огнестрельное оружие всегда привлекало его; держа в руке пистолет, он испытывал странное, волнующее чувство.

Повернувшись, Профессор взглянул на Зегорбе. Испанец не отвел глаз.

— В сравнении с этими подарками мой выглядит не слишком оригинально, — с улыбкой сказал испанец и, поднявшись, протянул длинный, тонкий сверток, в котором оказался толедский кинжал — с рубинами на рукоятке и острым, как бритва, клинком. — Его достоинство в бесшумности, — добавил он спокойно.

Мориарти обозрел лежащую перед ним коллекцию, и губы его чуть заметно дрогнули.

— Ваши подарки, — произнес он негромко, почти шепотом, — представляют все классические грани великого интригана. Добавить сюда пузырек с ядом и какое-нибудь взрывчатое вещество — и меня можно будет назвать ученым, распутником и ассасином.

За столом послышались сдержанные смешки.

— Но мы собрались не для обмена подарками, — продолжал Профессор. — Я пригласил вас поделиться опытом и мыслями, создать некую структуру и наметить планы на будущее. Итоговый результат встречи и будет подарком для всех нас.

Пол Голден ничего не говорил, но слушал внимательно.

— Та штука… автоматическая… выглядит внушительно, — заметил позже Пейджет. — Посмотреть бы еще, как она свинцом плюется.

Разговаривал он со Спиром, который определенно шел на поправку, хотя физиономия его еще оставалась синюшной, а повязки на руках приходилась менять по два раза на день.

— А что за книжку ему француз подарил? — Спир хитро подмигнул, и Пейджет ухмыльнулся.

— Ты-то откуда знаешь?

Спир кивнул в сторону Бриджет, сидевшей на своем обычном месте у кровати.

— Она сказала.

Бриджет покраснела, прикусила губу и смущенно отвернулась.

— А сама от нее узнала. — Теперь Спир кивнул уже в сторону Фанни.

Пейджет повернулся к невесте и вопросительно вскинул брови. Губы дрогнули, сдерживая усмешку.

— Ну… — Фанни нерешительно вздохнула.

— А ведь вы, Фанни Джонс, говорили, что книжка мерзкая, гадкая и какая там еще. Как же так? — Пейджет фыркнул, припоминая, как отчитала его Фанни, когда он рассказала ей о фотографиях.

— Ну… — повторила Фанни. Других слов для объяснения у нее не нашлось.

— Какие ж у вас, девочки, мысли грязные. — Спир с притворным осуждением посмотрел на Фанни и Бриджет и, не сдержавшись, ухмыльнулся.

— Мы просто любознательные, — попыталась оправдаться Бриджет.

— Вот встану и чему надо научу, — пообещал Спир.

— А может… — Фанни сложила руки на коленях. — Может, сыграем во вторник двойную свадьбу.

Спир и Бриджет промолчали, но задумались.

Известие о том, что Санционаре вышел из «Вестминстер Пэлас» с одним сопровождающим, оставив другого с Аделой Асконта, достигло Скотланд-Ярда уже во второй половине дня.

Хотя официально полиция не имела к итальянцу никаких претензий, Кроу все же взял это сообщение на заметку, после чего продолжил изучать документы, касавшиеся Мориарти. Профессор математики все еще оставался для него загадкой, но инспектор надеялся, что картина прояснится в ближайшие дни. В первую очередь Кроу интересовали такие эпизоды, как уход Мориарти из университета и переезд в Лондон.

Между тем появилось кое-что еще. Со слов осведомителя стало известно, что некто Пейджет, чье имя фигурировало в списке знакомых Морана, собирается жениться, и что церемония пройдет во вторник в церкви Святого Андрея.

Если Пейджет сообщник Морана, рассуждал Кроу, и если Моран сообщник Мориарти, то Пейджет может быть связан с обоими. По крайней мере, было бы любопытно взглянуть как на него самого, так и на невесту.

Мысль о невесте потянула за собой другую, воображение живо нарисовало соблазнительный образ миссис Сильвии Коулз, заставивший Энгуса Кроу позабыть о Профессоре и устремиться к тем сладким утехам, что предлагались ему на широкой вдовьей кровати.

Опомнившись, он шумно выдохнул и ослабил воротничок.

Ждать. Ничего другого ему не оставалось. Ждать Мориарти. Ждать, когда появятся какие-то зацепки и ключи. Ждать, пока его собственные силы дедукции сойдутся в поединке с неопровержимыми фактами и либо победят, либо проиграют. В каком-то смысле он ждал себя самого, и это было самое нелогичное — ждал решения в отношении миссис Коулз. В этом вопросе, признал Энгус Маккреди Кроу, его эмоции пребывали в состоянии, близком к хаосу.

Вечером в пятницу Луиджи Санционаре возвратился в отель и провел несколько часов с Аделой Асконта; Вильгельм Шлайфштайн пообедал в «Кафе Ройяль» и по возвращении отправился спать; Жан Гризомбр и оба его сопровождающих, воспользовавшись советом Мориарти, посетили заведение Сэл Ходжес; и наконец Эстебан Бернардо Зегорбе сел за стол у себя в номере «Сомерсет-Хауза» и написал длинное письмо в Мадрид — деловые интересы отнимали у сеньора Зегорбе много времени и требовали неустанного внимания.

В Лаймхаузе люди Терреманта по-прежнему ни на шаг не отставали от работавших в кухне женщин. Мориарти, отправив Мэри Макнил спать, до глубокой ночи засиделся в кабинете, готовясь к продолжению совещания. Спир дремал, Бриджет караулила у кровати. Фанни и Пейджет крепко спали в объятиях друг друга, хотя Пейджету почему-то снились кошмары: тюремная камера, преследующие его по пятам полицейские, и он сам, съежившийся до размеров крысы, под занесенной над ним громадной ногой. Ли Чоу и Эмбер приходили и уходили, как, впрочем, и многие другие — приближался вторник, и нужно было думать о подарках. Ни один мало-мальски уважающий себя член огромной семьи Мориарти ни за что бы не явился на свадьбу с подарком, купленным за деньги.

Глава 11

ПЛАНИРОВАНИЕ УБИЙСТВА

Суббота, 14 апреля 1894 года

Структуру организации обсудили накануне, после знаменательного ланча. Рассмотрение планов, осуществление которых привело бы к погружению в хаос всей Европы, решили перенести на вторую половину субботы. Вопрос был серьезный, и каждый из участников совещания собирался предложить свой вариант действий.

Все сошлись на том, что кампанию по подрыву мира, гармонии и спокойствия следует провести в крупнейших Городах по всему континенту и с таким расчетом, чтобы подрывные действия были приписаны политическим экстремистам, уже терзавшим многие страны Европы. Первым с конкретным предложением совершить политическое убийство выступил Гризомбр.