Заложница, или Нижне-Волчанский синдром - Анна Мезенцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Почему же ты раньше с ним не разобрался, если все так, как говорит Дамир? — вот уж к чьим словам у меня не было доверия. Я не сумела скрыть злого скептицизма: Глеб стиснул зубы так, что на скулах обозначились желваки.
— Не знаю, что ты обо мне думаешь, но для меня «разобраться» с человеком, с которым я проработал бок о бок много лет — не два пальца об асфальт. Когда Андрей начал на меня работать, он был старше тебя всего на год. Он на моих глазах вырос из затюканного жизнью паренька в прекрасного специалиста. И я до последнего не хотел верить, что Андрей… утратил свою лояльность.
— Тогда отпусти его, — тихо попросила я. — Он не подходит для этой жизни, пусть начнет все сначала…
— Ну конечно, он же такой хороший и не создан для всего этого дерьма, в отличие от меня, — Глеб начал заводиться, но быстро взял себя в руки. Кажется, общение со мной не слишком хорошо повлияло на прежде железобетонные нервы босса. — Я решу, что с ним делать, когда выясню все детали.
— Можно мне его увидеть?
Мужчина сердито потер переносицу, но кивнул.
— Хорошо, я велю охране тебя пропустить. Он в специальном отделении лазарета. Мне нужно пару часов, чтобы уладить некоторые дела, а потом мы отправимся в город за гитарой. Пойдет?
— Пойдет! — я улыбнулась, обняла его за шею и потерлась щекой о бороду. Мне не хотелось, чтобы Глеб шел улаживать свои загадочные дела в угрюмом настроении, поэтому я добавила шепотом:
— Я думала о тебе перед сном. Каждую ночь, с тех пор, как сюда приехала…
Совсем другое дело! Прав был не помню кто, слово — самое сильное оружие человека. Ну хорошо, слово и пистолет Стечкина, хмыкнула я про себя, наблюдая за методичными сборами мужчины. Похожее оружие было в тире, инструктор давал мне его подержать.
— Ты очень мне дорога, Саша. Пожалуйста, пользуйся этой властью с умом.
***
Прежде, чем идти в лазарет, я заскочила в свою комнату — собраться, переодеться, прийти в себя. Взгляд упал на мой собственный мобильник, который я считала потерянным еще три дня назад. Видимо, Дамир нашел его в здании бассейна и любезно прихватил с собой. Телефон разрывало от груды пропущенных звонков. Вот черт! Я не только забила на учебу в университете, но и исчезла со всех радаров в день своего рождения, чем вызвала изрядный переполох. Больше всего звонков поступило от брата. Я наскоро пролистала сообщения в мессенджере: «Поздравляю…», «Поздравляю…», «С Днем Рождения!», еще одно «Поздравляю!», «Саша, с тобой все в порядке?» (твоими молитвами, Стасик, твоими молитвами…), «Сдохни, тварь!» (Альбина, привет), «Пусть все на свете сбудется…». От Витька вместо поздравления пришло: «Саша, мне кажется, за мной следят! Или я схожу с ума…». Надо бы напомнить Глебу Николаевичу дать отбой многочисленным группам наблюдения, обложившим моих знакомых со всех сторон…
В ванной я надолго застряла перед зеркалом, вглядываясь в отражение. Странно. Столько всего произошло, а девчонка за стеклом ни капли не переменилась: тот же настороженный взгляд темных глаз, заостренный подбородок, узкие плечи, слишком маленькая грудь, вечная причина для комплексов. Поддавшись смутному порыву, я положила растопыренную ладонь на холодное стекло. Девчонка за стеклом повторила жест. Мы посмотрели друг на друга, пытливо и беспокойно, и покинули комнаты-близнецы.
Путь в лазарет превратился в бесконечно длинный эшафот с виселицей в конце. Было безумно страшно встретиться с Андреем лицом к лицу. Я помнила, каким тоном он говорил о предавшей его Вике. Даже не как о живом человеке, а как об уродливой вещи, которую следует навсегда убрать с глаз долой. А ведь их не так много связывало: поцелуи, ужин в кафе, невинные прогулки. Мой проступок был гораздо хуже. За этот месяц мы столько всего пережили вместе, так много друг другу рассказали, что я незаметно начала считать Андрея самым близким другом. Человеком, которому я бы не раздумывая доверила свою жизнь. И пусть он не испытывал ко мне и половины этих чувств, мое предательство должно было причинить куда больше боли, чем подстава от бывшей подружки.
Но я была обязана заглянуть ему в глаза. Обязана попытаться что-то объяснить, как-то загладить вину, даже если он навсегда вычеркнул меня из списка друзей. Подлый удар со спины не должен оставаться его последним воспоминанием обо мне.
В голове снова и снова проносились слова, сказанные в разное время про моего друга: умный, умеет приспосабливаться, с двойным дном… Нет, это все про кого-то другого… про Дамира, например. Вот уж у кого не то что двойное дно, а гребаный слоеный пирог вместо души. Мне вспомнился подслушанный диалог между Андреем и Дамиром, когда я валялась в кладовке, а мужчины дрались в спортзале. Первый помощник тогда сказал, что Андрей собирается выбрать не ту сторону. Я, как законченная эгоистка, решила, что речь идет о моей драгоценной персоне. Мол, главный соглядатай босса догадался, что Андрей мне помогает и собирается организовать побег. Но что-то не сходилось. Во-первых, какая у меня, к черту, сторона? Трусливый Стасик и без пяти минут призывник Витек? А во-вторых, если бы Дамир узнал, что Андрей меня покрывает, то уж наверное догадался бы перетряхнуть спортзал. Нет, речь шла о какой-то другой стороне…
— Мы не можем вас обыскать. Поэтому хорошо подумайте и скажите: есть ли при вас оружие или какой-либо предмет, который можно использовать в качестве оружия?
У входа в палату на складных стульях сидели двое охранников. Левого я знала — бородатый Жорик, невзлюбивший меня с первой встречи. Правый, незнакомый, поднялся навстречу, задержавшись взглядом на провисшем кармане толстовке. Я вытащила прихваченный в качестве подарка старый плеер с дешевыми наушниками-затычками. Раз Андрей отправлен на длительный карантин, развлечений у него должно быть негусто. А тут полная дискография «Сектора Газа» и еще кой-чего по мелочи. Охранник ненадолго задумался. Возможно прикидывал, не попытается ли заключенный придушить его проводком от наушников, но все же кивнул и отпер замок.
Взявшись за дверную ручку, я замешкалась. Как страшно встретиться с Андреем взглядом и прочитать в его глазах горечь разочарования! Все, что угодно, только бы не видеть его лица в тот момент, когда я открою дверь и шагну через порог. Я чуть
