Урга и Унгерн - Максим Борисович Толмачёв

списочков целая пачка была. Слышал, трех офицеров повесили, имели легкомыслие ценности присвоить из таких вот незапертых сейфов.

– Значит, и ко мне наведается в ближайшее время?

– Уж будь уверен. Обязательно наведается. Макарка любит нос во все дела совать. Ты его, кстати, зови Сипайловым, он себе недавно так фамилию исправил. В дивизии он все равно остается Макаркой Душегубом, но офицеры по старинке Сипайло называют, его это бесит почему-то. Так что, если хочешь дружбу с ним наладить, учти этот момент.

Я учел. Первым делом съездил на Захадыр и купил там папирос и недорогой китайский портсигар. Выпотрошив сигареты, я, как умел, накрошил чарас и, смешав с табаком, заколотил все это в них же. Кристаллы Рериха высыпал на блюдце и размял в порошок, чтобы можно было без предварительных манипуляций быстренько его вынюхать в нужный момент. Надо еще завести себе трубочку из бамбука, как у Рериха, – весьма удобный инструмент.

Вечерело, и меня тянуло в штаб, там, наверное, Дуся уже приготовила поесть, поставила самовар. Однако успею заскочить еще к Макарке с визитом дружбы.

В здании банка горел свет. На первом этаже в просторном холле собралось человек десять из Комендантской команды. Сгрудились перед столом, играя в карты, курили табак и шумно обсуждали новости дня. Меня заметили не сразу, а когда заметили, внимания практически не обратили.

– Сипайлов на месте? – поинтересовался я, глядя на спины играющих.

– Иди, иди. Тама он. – Один из казаков указал в направлении второго этажа.

Поднимаясь по лестнице, я споткнулся в темноте. Никто не догадался повесить здесь лампу, на всем этаже освещение тоже отсутствовало, в самом конце коридора из-под двери была видна узкая полоска света, и я двинулся к ней не спеша, ведя рукой по стене, чтобы не споткнуться снова. Шагал я тихо, но, подходя к нужной двери, ступил на скрипнувшую половицу и вслед за этим услышал неприятный, уже знакомый голос Макарки:

– Заходи давай!

Помещение, в которое я вошел, напоминало архив. Множество шкафов с папками было свезено сюда из других мест. Разновеликие шкафы стояли впритык друг к другу, свободного пространства между ними было так мало, что приходилось протискиваться боком. Путь, лежавший среди шкафов, был устроен как лабиринт. Автор этой загадочной инсталляции весьма постарался, я постоянно натыкался на развилки, где приходилось делать выбор, в какую сторону двигаться дальше. Свет керосиновой лампы, висевшей у входа, не проникал сюда, и я пожалел, что не взял ее с собой. Чтобы не плутать среди шкафов вечно, я применил правило левой руки, совершая повороты только в левую сторону, и довольно быстро вышел на «опушку», где располагался огромный стол, обитый зеленым сукном. На нем стояла красивая лампа, огонек тускло мерцал и вот-вот мог погаснуть. Я покрутил винт, давая фитилю возможность разгореться, и на «опушке» леса из шкафов сразу стало светлее. Свет от лампы отражался от множества стеклянных дверец. Вдруг мне померещилось чье-то лицо за стеклом. Я взял лампу, подошел ближе, чтобы разглядеть получше, и чуть не выронил свой светильник. На полках шкафа в стеклянных банках были отрезанные человеческие головы. Их залили каким-то прозрачным раствором и снабдили бумажными наклейками с номерами. Зрелище было настолько жутким, что я невольно сделал несколько шагов назад и, развернувшись на месте, обнаружил, что снова оказался перед витриной с отрезанными головами.

– Большевики и евреи, – раздался за спиной у меня противный голос Макарки.

Я, вздрогнув, отшатнулся и задел локтем шкаф. Тяжелая конструкция не сдвинулась с места, но жидкость в банках чуть всколыхнулась, и головы слегка качнулись.

– Не бойтесь, они нам уже не навредят! – Сипайло был доволен произведенным эффектом. – Не ожидал, Кирилл Иванович, встретить вас у себя в этот поздний час. Сюда вообще мало кто заходит. Не желаете ли чаю?

При этих словах он протянул для приветствия руку, и мне пришлось ее пожать. Ладонь была прохладной, пожатие – вялым.

– Знаете, господин Сипайлов, у меня аппетит теперь не скоро появится. Чаю совсем не хочется.

– Привыкнете! Человек ко всему привыкает, – убежденно ответил Макарка. Он шагнул в сторону, достал из темноты стул, забрал из моих трясущихся рук лампу и водрузил ее на стол. – Вас Дедушка прислал?

– Нет, я по своей инициативе. У меня к вам дело.

– Какое же? – Макарка неожиданно забарабанил своими маленькими ладошками по столу, закатив к потолку глаза. После этого как ни в чем не бывало уставился на меня, ожидая ответа.

– В одной из комнат штаба я обнаружил сейф. Он был не заперт, и я заглянул внутрь. Там деньги, драгоценности и какие-то документы, не исключено, что важные. Я решил, что правильнее будет доложить об этом вам.

– Вы поступили разумно! – Макарка подошел ко мне вплотную, и я почувствовал перегар, перемешанный с запахом чеснока. – В такого рода случаях следует немедленно сообщать мне. Вы ведь только сейчас обнаружили ценности и сразу доложили мне?

– Нет, не сейчас и даже не сегодня. Дел было немало, и как-то вылетело из головы.

– А много ли там денег?

– Не считал.

– Хорошо, завтра утром я приму все по описи лично! У вас все? – Похоже, Макарка потерял ко мне всякий интерес.

– Ну, если вы не желаете выкурить чарасу, то, пожалуй, все…

– Чего?! – Макарка выпучил глаза и нервно затряс головой. – Вы сказали – чарасу?

– Да, я вечером, когда все дела уже окончены, выкуриваю немного. Нервы успокаивает, помогает заснуть.

– Рерих дал? – Макарка взял меня под руку и подвел к столу. – Давайте выкурим, я не против. Хотите водки? У меня и закуска есть.

Сипайло суетливо открыл один из шкафов, раздвинул банки с головами и извлек из мрачных глубин полупустую четверть и стакан. Поставив бутыль и стакан на стол, он снова запустил в чрево шкафа руку, и на столе появился бумажный сверток и еще один стакан. В свертке оказалось немного сала, пара головок чеснока и горсть сухарей.

– А разве можно? Дедушка же настрого запретил?

– Барон сюда не заглядывает! Не любит он казней и особенно пыток. Сразу морщится, как курсистка, и спешит уйти. Мои комендантские тоже сюда не заходят, считают это место жутковатым! – Макарка начал сотрясаться, закинув голову назад. Судя по звукам, которые он при этом издавал, это был хохот.

– Давайте сначала покурим. – Я достал портсигар, вынул папиросу и, послюнявив, прикурил от услужливо поднесенной Макаркой спички.

– Запах изумительный! А где Рерих хранит свои запасы? Вы ведь с ним дружите, он вам говорил?

Я сделал несколько затяжек, больше для виду, надеясь сохранить твердый ум. Кристаллы в этот раз я не