Бифуркатор (СИ) - Алекс Белов

Яичница дымится в тарелках на столе, я сижу напротив Андрюшки, но кусок в горло не лезет, как, думаю, и брату. Он внимательно смотрит мне в глаза.

— Ты ещё всё тот же Артём? — спрашивает он.

— Да. Я никуда не исчез. Я пришёл, чтобы забрать тебя в настоящее время.

Андрюшка блаженно прикрывает глаза, готовый слушать мои слова вечно.

— Слушай, — я хмурюсь. — Если бы на месте тебя был я, и ты бы пошёл меня спасать…

— Пошёл бы, — торопливо отвечает братишка.

— Погоди. Если бы оказалось, что, спасая меня, ты разрушаешь весь мир, ты бы спас меня и уничтожил мир или оставил бы меня в двадцать третьем?

Голубые глаза Андрея на секунду задумчиво подвисают, потом в них мелькает страх.

— Ты спас меня, уничтожив Вселенную?

— Нет, — качаю головой. — Просто спрашиваю.

Андрюшка неуклюже берёт вилку и нож, серьёзно обдумывая мой вопрос, а потом говорит:

— Я бы оставил тебя в двадцать третьем, но попытался бы тебе сказать, что я спасал тебя.

— Серьёзно? — хмурюсь. — Почему ты так решил бы?

— Нет-нет, ты не подумай чего, — затараторил Андрей. — Я пытаюсь просто мыслить разумно. Ты не помнишь видео, где у железнодорожника сын упал в пазы раздвижного моста?

— Нет, — признаюсь.

— Дело в том, что там мост был раздвинут, а его сын упал в пазы. И как раз поезд едет. Если мост не опустить, то поезд разобьётся. А если опустить, то сына раздавит насмерть. И он выбрал второе. Потому что спасал жизнь сотни человек, принеся в жертву сына.

— Но каждый бы поступил по-своему, — пожимаю плечами я. — Кто-то и не опустил бы.

— Я знаю, — кивает Андрюшка, и сейчас он мне кажется не по-детски серьёзным. — Лучший пример, наверное, в библии. Бог разрешает людям убить своего сына, потому что верит, что все люди на земле имеют шанс на спасение. А ещё это называется принципом наименьшего зла.

— Очень знакомо. Что это?

— Это когда из двух зол выбирают меньшее. Как ни крути, а жизнь одного человека важнее жизни многих. Даже если они тебе никто, а этот один человек — твой брат. Или сын. Или отец.

Андрюшка начинает есть, а моя яичница давно остыла. В голове решаются громадные дилеммы.

— Думаю, ты прав, — киваю. — Для Вселенной все мы просто люди.

В кухне зависает тишина, Андрюшка глядит на меня слишком печально, а потом тихо говорит:

— Нет, ну если ты меня пришёл спасать такой ценой, то я не согласен. Я останусь здесь и буду всегда жить в одном дне, лишь бы не уничтожился мир.

— Да нет, — морщусь. — Ты не причём. Ты уже спасён на сто процентов.

У меня друг погибает! — кричал внутренний голос.

— Тогда почему у тебя вид очень грустный? — спрашивает Андрюшка.

Я не хочу отвечать на этот вопрос. Но что-то надо делать! Хотя бы взглянуть на Стёпку ещё одним глазком. И я решительно спрашиваю:

— Ты знаешь этот день наизусть. Что будет?

— Мама вернётся скоро. Ближе к двенадцати, из Грозди. Вы с отцом вечером будете смотреть…

— Про Стёпку что-нибудь помнишь?

— Он позвонит тебе где-то около часа дня, и ты уйдёшь гулять на весь день на Заводь с ним и двумя девчонками.

Хмурю лоб и вспоминаю конкретику двадцать третьего июля. Помнится, там ещё Буратино приходил к нам, во время Стёпкиного визита.

— Кабельное телевидение приедет будку осматривать? — спрашиваю, в надежде снова увидеть товарища Эдуарда и врезать ему по носу.

— Нет, это было только один раз, — Андрюшка хмурится. — Только я не понимаю почему, и мне кажется, что они имеют какое-то отношение к моему провалу во времени. Я бы про них посмотрел, но забыл название.

— Неважно, — отмахиваюсь и достаю телефон. — Уже всё решено.

— Кому звонишь?

— Стёпке.

— Он недоступен. Он с отцом в город уехал, — твёрдо отвечает брат.

— Ладно. Подождём, — вздыхаю.

— А зачем? Тёмка, может, давай уже вернёмся назад? — шепчет Андрей. — Мне здесь так одиноко. Вы всегда всё делаете одно и то же, поэтому кажетесь не настоящими. Какими-то кукольными.

— Мы уйдём, — киваю я, протягиваю руку и хватаю ладошку Андрюшки. Она холодная. — Я обещаю, но сначала мне нужно дождаться Стёпку.

— А что мы будем делать пока?

— Давай… — я улыбаюсь. — Посмотрим что-нибудь интересное.

— По телевизору я уже наизусть всё знаю что идёт, — печально говорит Андрей.

— А мы не по телевизору. Мы в интернете.

В те дни вышли несколько новых фильмов, и самым ярким, по мнению зрителей, считался фантастический триллер с Брюсом Уиллисом, что-то о бандитах вне времени, но мы с братом решили — хватит с нас этого чёртова времени. Поэтому смотрели комедию с Райаном Рейнольдсом и Джейсоном Бейтманом. О том, как два друга поменялись телами.

Мы не смеёмся, мы смотрим и боимся. Слабая улыбка лишь порою трогает губы Андрюшки, но взгляд затравленный, глубокий. А внутри моей головы много неясных страхов: перед последней встречей со Стёпкой, перед возвращением домой и главное — что если Твари-вне-времени наврали. Ну откроем мы эту чёртову дверь в Грозди, и ничего не случится.

Только ближе к концу фильма я думаю, что сижу и обнимаю Андрюшку на протяжении всей картины, а ведь раньше сконфузился бы от одной мысли об этом. Когда по монитору поплыли титры, брат вздыхает и говорит:

— Хочу домой. Мы точно успеем?

— Вечером, — улыбаюсь я. — Всё вечером.

— Вот ты улыбаешься, а глаза у тебя неспокойные, — вдруг говорит Андрей, и мне становится и грустно, и ещё страшнее.

— Поверь, времени у нас навалом, — убеждаю.

— А вдруг тебя обманули? — почти шепчет брат, ударяя тем самым, по больной мозоли.

— Нет, — качаю головой. — Ни в коем случае! Поверь мне… — хотя сам себе я не верю.

— А ты точно не обманешь? — И теперь в хмуром взгляде Андрюшки наконец просыпается он: мой брат, ещё совсем маленький десятилетний мальчик.

— Не обману, — вновь качаю головой и сильно обнимаю брата. — Никогда. Я же обещал тебя защищать. И теперь никогда не обману! Всю жизнь…

Нас прерывает звонок. Телефон пиликает именем Стёпки. Что ж! Судьбу не обойдёшь. Я бы мог уже быть дома, но я позволил себе пощекотать нервы…

— Стёпка! — я пытаюсь воскликнуть радостно. — А я тебе звонил.

— Да я уже видел. Один пропущенный.

— Где ты был? — хотя прекрасно знаю, где он шлялся.

— В город с отцом ездил. Только вернулся. Гулять пойдём?

Конечно, именно этого мне сегодня не хватает. Блин! Это же будет моя последняя прогулка со Стёпкой! А может, Твари его не тронут? Может, всё-таки заберут Серёгу? Нет… я сомневаюсь.

— Пойдём, конечно, — печально улыбаюсь.

— Сегодня с нами должны быть Вероника и Ольга.

— Уау, — кисло восклицаю. — Ну тогда давай ко мне.

— Уже бегу! — голос Стёпки всё ещё весёлый и радостный, когда связь обрывается. Он будет таким ещё несколько дней, а потом, эта версия Стёпки проснётся и поймёт, — а день-то тот же самый.

Прячу телефон, а Андрюшка внимательно смотрит на меня исподлобья.

— Тебе очень нужно с ним встретиться?

— Очень, — уверенно киваю.

— Но для чего? Ты увидишь его ещё много раз. Или Стёпка как-то причастен к этой истории?

Копаюсь в мыслях, не зная, что и ответить младшему, ведь правды слишком много, чтобы рассказывать её брату здесь и сейчас.

— Он причастен, — снова киваю.

— Но как?

— Это долгий разговор. Я скажу так… Больше Стёпку я не увижу, — произношу совсем тихо. А внизу уже звонят в дверь. — Это наша последняя прогулка.

Андрюшка теряется, глазки бегают.

— Я в этом виноват?

— Нет, — тут же отвечаю. — Просто… потом расскажу. Стёпка погиб. И пока я в прошлом, хочу ещё денёк с ним погулять.

И вдруг губы Андрюшки сжимаются, как будто он собирается плакать, и я тут же встаю и выбегаю из детской.

— Нет! — слышу я позади, а потом что-то громыхает, стул, видимо.

— Артём!!! — кричит внизу мама. — Спускайся, к тебе Стёпка!

— Иду! — успеваю крикнуть, а потом дверь детской распахивается, и Андрюшка врезается в меня. Обвивает руками и прижимает к себе. — Я боюсь! Не уходи! Вдруг ты уйдёшь и опять исчезнешь, а я останусь бродить в двадцать третьем! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! — последнее Андрюшка уже шепчет.

Я хочу было сказать, чтобы он верил мне на сто процентов, что меня не могли обмануть существа-боги, но вдруг запинаюсь. Откуда я знаю этих богов? Вдруг и правда обманули? Вдруг ничего не случиться, поэтому говорю брату:

— Андрей, послушай. Те, кто меня послал за тобой — это не люди. Они почти боги. Понимаешь, вряд ли они могут обмануть. А если и обманули, то я могу исчезнуть даже находясь в туалете. Помни, если я вдруг исчезну, то это не я виноват. Это всё они. Я тебя не брошу и к указанному времени вернусь.

— Ко скольки? — спрашивает Андрей, всё ещё цепляясь за меня.