Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида

— Хм, Артём, — обратил на себя внимание жующего парня Валентин, — вы же понимаете, что этого не произойдёт?

Парень подавился:

— Те есть? Это законно получить развод.

— Это неэтично будить людей ночами, требовать женить их, ставить на уши чуть ли не весь город, а на утро просить всё отменить, — жёстко прервал его Железный Валли. Жена гордилась мужем.

— Мы ошиблись, извиняемся.

— Ты ошибся и извиняешься, — поправил его мэр. — Не вижу твоей жены.

— Ой, она вообще контуженная какая-то.

— И что, хочешь бросить инвалида?

Инвалидом Лена никак не была. Шер снова поперхнулся откусанным куском, и принесённый кофе оказался весьма кстати.

— Ничего я не хочу бросить, — снова встал на свою защиту, прочистивший горло парень. — Мы сразу не были предназначены друг другу.

Татьяна вновь пнула мужа, поглаживая свою руку. Он понял, о чём намекает жена, выведавшая ещё утром много полезной информации у незадачливого неудачника Владика, которому «повезло» работать на шефа напрямую. Что-то Валентину во Владике не нравилось, но он не мог понять, что именно. Он походил на хитрого школьного хулигана, умело подставляющего одноклассников, но всегда выходящего сухим из воды. Но то были лишь догадки.

— У вас был момент, — твёрдо сказал Валли, — вы танцевали, лоза сияла. Судьба дала вам зелёный свет, — он старался и не думать, какой бред сивой кобылы несёт, но жена сказала, что это важный момент.

— Чего? — совсем по-детски вытаращил глаза Артём. — Что за лоза?

— Да, вот так. Мне известно всё. И к тому же, если очень хотите развода, придётся заплатить штраф. Плюс выкупить квартиру.

— Чего? — казалось, других слов Артём и не знает.

— Да, мой нотариус сейчас подготовит все документы, сумму озвучит тоже он, или хотите узнать сейчас?

Судя по многозначительным поигрываниям бровями, Шеру никакую сумму лучше было даже не слышать.

— Давайте договоримся, — решился он на переговоры. Было сложно собраться, но он смог и нарисовал на лице хрупкую улыбку, и подмигнул жене мэра, женщины всегда были без ума от его подмигивания.

— Даже слушать не… — Валентин после следующего пинка супруги замолчал, и поменял мнение. — Ну, что ж, какие предложения есть в вашей светлой голове?

— Срок, — тут же выдал Шер, — если не хотите, чтобы разводились, дайте нам срок. Месяц, например.

Татьяна неожиданно рассмеялась, привлекая внимание, но тут же извинилась, показав незаметно мужу пальцами знак «виктори» — два пальца. Она явно хотела сказать, что срок не менее как два года. Муж понял по-своему:

— Два месяца, — за что получил сильный пинок по колену, и разозлившись, что жена не даёт ему вести переговоры припечатал. — Два месяца, не меньше.

Артёма срок не порадовал, глупый, он и не подозревал, что фортуна была на его стороне и уберегла от двух лет супружества.

— Ну, хорошо. Но вы нас оставите в покое, сами будем жить-поживать да добро выжива… наживать, в смысле, добра наживать, — исправился он под изучающим взглядом Татьяны.

— У нас будет благотворительный вечер, — вдруг подала она голос. — Вы приглашены вдвоём.

— Чтобы были как штык, иначе и эти два месяца растянутся, — поддакнул верный муж.

«Эти блонди скоро захватят мир,» — мрачно думал Артём, прекрасно помня, что его нежеланная супружница тоже представительница этой армии. Вскоре, выбив всеми правдами и неправдами сохранить их брак в секрете, а то скорый развод, как и сам брак юнцов, мог не понравиться родителям, он ушёл, обзывая мэра старым романтиком, а его жену несносной фурией.

И сейчас несносная фурия продолжала воплощать свои планы по сохранению брака Охренчиков, прибегая к не совсем законным методам слежки, подсыла агентов в стан «врага» и прочего. Она верила, что творит благое дело.

22

— Ну и дура! Дура! Идиотка! — кричал Артём в пустоте салона, всё сильнее вжимая педаль газа в пол. — Наивная курица!

Не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции, он, не сбавляя скорости, закусил ладонь правой руки с внутренней стороны и зарычал, приправив рвущие наружу эмоции крепкими выражениями. Ему очень хотелось промыть мозг своей малышке от вмешательства Оливера, который «действуя из наилучших побуждений», во что она свято верила, пытается добиться своих целей. Но Шер-то знал правду. Некрасивую, неприятную, тягучую, вязкую и пасмурную, как небо сегодня днём, похожее на залитый соседями сверху побелённый потолок, какую-никакую, но правду. И она её ещё узнает. Она ей не понравится. Но всё это будет позже.

Сейчас она представляет собой мягкую глину: податлива до невозможности и из неё можно лепить всё, что угодно мастеру, то есть Оливеру, ведь самого Шеридана она теперь уж точно слушать не будет. Особенно после этих выкрутасов с одеждой. Как же он глупо повёл себя, выставляя свою ревность на обозрение. Рядом с ней он просто теряет самообладание и превращается в нелепого бездомного новорождённого котёнка, который к тому же обнаружил, что у него есть коготочки, и ими можно царапаться.

Ключевое слово в последнем сравнении — это бездомный. Ему некуда пойти. Он бомж. Можно перекантоваться у друзей — они не откажут, но Шер рассчитывал на эту квартиру, даже не рассматривал каких-либо иных вариантов. Но что если попробовать поговорить с тем, кто сидит там на ресепшен, мелькнуло в голове Артёма, и это показалось ему толковой идеей, даже несмотря на то, что время уже давно перевалило за полночь.

И вот он стоит на пороге перед стеклянными дверями, закрытыми на замок, попинывая собранную на скорую руку спортивную сумку, и пытается придумать достойные ответы для таращегося на него посредством видеоглазка невидимого собеседника:

— Здравствуйте, вы кто?

— Я владелец одной из квартир этого вашего чудесного, — он выделил это слово, как особый комплимент, — комплекса.

— Из какой вы квартиры?

— М… я не знаю номер квартиры.

— Хотя бы этаж назовите? — не растерялся голос.

— Допустим… пятый, — наугад назвал Артём.

— Это этаж для рекреации. У нас там теплица, бассейн и прочие человеческие радости.

— Да? Тут и такое есть? Вау, круто, — обрадовался он, но потом сразу осадил себя, ведь он ещё не попал внутрь, да и вряд ли у него есть шанс осуществить это. — Слушай, брат, я взаправду не знаю номер своей квартиры, но она точно есть.

— И что вы предлагаете?

— Пустить меня и вместе посмотреть списки тех квартир, в которые ещё никто не заехал.

— С чего вы решили, что у вас есть допуск к этим данным?

— Потому что там должна быть моя фамилия.

— А вдруг это квартира вашего однофамильца?

— Ну да, засада тогда. Но я уверен, что с моей фамилией их точно не предвидится. Я, можно сказать, единственный в своём роде. Да и квартира моя, по любой, пустая. Нам её с женой подарили пару недель назад. Очень влиятельные люди подарили. И если… — он уже хотел применить новую методу — запугивание, но даже не успел начать.

— Вы случайно не Артём Охренчик?

— Ага, — вздох облегчения был ему ответом.

— А жена ваша — Елена Охренчик?

— Она самая.

— Секунду.

В динамиках раздалось шуршание, а вскоре двери ключом открыл высокий парень с сияющей улыбкой на глазах.

— Здрас-сти, — пробормотал Артём.

— Здравствуйте! Меня зовут Мартин и я очень, — он крепко сжал ладонь Шера и начал её трясти, как умалишённый, — очень рад, что вы наконец-то вылечились.

«И тебе бы не помешало подлечиться,» — подумал немного удивлённый Артём.

— А откуда сведения, что я… болел?

— О, ваша жена всё рассказала. Сказала, что тяжёлый случай. Но вы выкарабкались, видимо, у вас, и правда, здоровье как у гризли.

— Ясно… — он отметил в своём мысленном блокнотике «припомнить малышке». — А я в квартиру попасть могу?

— А вы там с Олесией жить будете? — настороженно спросил Мартин.

— Олесия?

— Подруга вашей молодой семьи. Она живёт пока в вашей квартире, пока вы лежите в больнице. Цветочки поливает.