Способность любить - Аллан Фромм

Это и есть идеализация, и такова психологическая ин­терпретация состояния, которое мы называем романтичес­кой влюбленностью. Тем временем, конечно, мир одурачен и сами влюбленные одурачены, потому что есть два челове­ка противоположного пола, и они убедительно разыгрыва­ют драму любви друг к другу.

Совершенно другим процессом, который часто смеши­вают с идеализацией, является сублимация. Здесь инфан­тильные или нарцисстические цели перенаправляются и достигаются по другим каналам. При сублимации сексу­альные цели индивида не обязательно выражаются сексу­ально. Они могут быть частично блокированы, но прият­ным образом, и тогда нежность, понимание, забота о воз­любленной вырастают из того, что начиналось как чисто нарцисстический импульс к поиску наслаждения. Психо­аналитики указывают, что только когда любовь сублимиру­ется таким образом, отношения развиваются в направле­нии стабильности.

Без этого шага перед нами два человека, которые ис­пользуют друг друга ради удовлетворения собственных по­требностей и желаний, своего собственного наслаждения. И пока они эту нарцисстическую цель не сублимируют, не заменят более естественной — целью поиска и понимания желаний и потребностей любимого человека, они не уста­новят отношений, которые смогут длительно поддерживать. Можно сказать, что таким образом романтическая любовь превращается в любовь зрелую. Благодаря процессу субли­мации детская любовь к самому себе сменяется более со­вершенной любовью — зрелой.

Любовь как гарантия

Таким образом, романтическая любовь может послу­жить, и хорошо послужить, первым шагом к зрелой люб­ви. Она перекрывает широкую и, возможно, пугающую пропасть между любящими. Чрезвычайно привлекателен тот акцент, который в романтической любви делается на силе чувств любящих. Он предполагает гарантию любви, побеждает страх обещанием, пусть иллюзорным, что люб­ви можно верить.

Мы помним, что в детстве ребенок привыкает к своего рода родительской любви на условиях. Они любят его, если он принимает их образ действий и поведения. Он принимает эту любовь на условиях, поскольку только ее и может получить от мира жесткой реальности. Но по- прежнему стремится к любви без всяких условий. Он хо­тел бы, чтобы его любили вне зависимости от того, что и как он делает.

Романтическая любовь дает ему такую гарантию. И это не тридцатидневная гарантия, это даже не гарантия на всю жизнь. Это не меньше и не больше как вечная гарантия. Он любим целиком и целиком принимаем. Что бы он ни де­лал, как бы плохо себя ни вел, он будет прощен, его будут любить. Как мы видели, такова предпосылка романтичес­кой любви.

С таким преувеличением любви, со всеми обещаниями, которые сопровождают такую любовь, любящие чувствуют, что никогда не причинят боль друг другу. Именно к такой любви они стремились, к любви без условий, без каких-то дополнительных ниточек.

Вступая в брак, они начинают задавать вопросы. Они спрашивают: «Откуда я знаю, что я влюблен?» Ответ прост. Если этот вопрос вообще поднят, значит, они любят. Но на самом деле спрашивают они не об этом. Они хотят знать: реальна ли эта любовь? Достаточно ли она сильна, чтобы пережить все трудности брака, решить все его проблемы?

Ответ таков: нет, это не так. Для того чтобы влюбиться, нужны всего два человека, но для брака их нужно гораздо больше. Брак включает в себя отношения со многими людь­ми, помимо тех двух, что в его центре, потому что они прино­сят с собой свои отношения и с ними придется считаться: отношения с родителями, братьями и сестрами, другими род­ственниками, друзьями, а со временем и с детьми. Брак вклю­чает в себя много неизменного, например: ценности, прин­ципы, образ жизни, окружение — все это может быть у обоих партнеров похожим, но совсем не обязательно одинаковым. Брак включает в себя деньги и занятия хозяйством. Он вклю­чает проходящие годы и перемены, которые они приносят. Брак — это не кратковременная любовная связь, но постоян­ная организация совместной жизни.

Любовь и брак

Как же соотносятся романтическая любовь и брак?

Прежде всего следует признать, что романтическая лю­бовь, несмотря на все свои прелести, это любовь незрелая. Во всей романтической литературе очень трудно найти рас­сказ о любви в браке. Иногда такое случается в реальной жизни. Но в литературе это большая редкость. В литератур ре знаменитые романтические влюбленные никогда не об­ретают счастье, они обречены с самого начала. В волшеб­ных сказках влюбленные, конечно, играют свадьбу, после чего «живут счастливо». Вся их остальная жизнь изложена в одной этой фразе. Очевидно, больше рассказывать не о чем, с браком романтика кончается.

Писатели и поэты правы. Романтическая любовь в ее чистой форме абсолютно несовместима с браком- Она на­чинается с выбора объекта любви, но выбор осуществля­ется не на реалистических основаниях вопреки реальнос­ти и разуму. Предполагается, что такая сильная любовь преодолеет все препятствия, но эта любовь рождена на базе фантазии и мечтаний, и препятствия, которые ей предсто­ит преодолеть, больше напоминают сказочных драконов, чем прозаические проблемы платы за аренду и страховку. Романтическая любовь страстная и напряженная, но ни­каких указаний на ее постоянство нет. Она испытывается на уровне экстаза, а экстаз трудно выдерживать сколько- нибудь долго. У нее привкус украденных поцелуев или — в более прямолинейной форме — украденных уик-эндов, в то время как брак обладает легитимностью в глазах мира и закона.

Наконец романтическая любовь не учит влюбленных, как ее сохранить. Она ничего не говорит им, что делать во вре­мена трудностей. Она не дает рекомендаций, как преодоле­вать разногласия, взаимные обиды и недоразумения. В пер­воначальной гарантии ничего не говорилось о понимании друг друга, там содержалось только обещание любви. Когда наши герои влюблялись, то меньше всего думали о взаимо­понимании.

Таким образом, романтическая любовь — это прекрас­ное, но непрочное произведение искусства. В конце кон­цов, ее самые настойчивые поклонники вынуждены при­знать, что хотели бы перейти от этой иллюзорной любви к иной, более реалистичной и приносящей удовлетворение стадии прочных отношений, потому что романтическая любовь от многократных повторений может стать затхлой.

И, вопреки циникам, именно любовь в браке только и спо­собна сохранять свежими и зелеными лучшие романтичес­кие элементы. Подобно любому искусству, ни одна его фор­ма не в состоянии монополизировать всю красоту. Каждый период искусства представляет нечто ценное, но ни один не в состоянии удовлетворить потребности всех. Романти­ческий период дает нам очень многое. Отобрав и закалив его элементы, мы можем добавить их к богатству и красоте жизни в браке.

14. ЛЮБОВЬ И БРАК: ИХ ПРОТИВОРЕЧИЯ

В романтическом мире Запада ни одно выражение люб­ви не ценилось так высоко, как брак. Однако любопытно, как мало было написано о любви в рамках брака. Великие писатели и поэты щедро тратили свой талант на описание романтической любви и иногда любви-адюльтера, как в «Анне Карениной» или «Мадам Бовари». Но счастливая жизнь супругов их не вдохновляла.

Любовь в браке, кажется, не привлекает и создателей кинофильмов. Когда показывают людей, занимающихся любовью, они почти никогда не состоят в браке, по край­ней мере не друг с другом. Можно подумать, что зрелище мужа и жены, любовно относящихся друг к другу, вызывает смущение, как будто мы еще дети, для которых закрыт вход в родительскую спальню.

Разумеется, на эту тему существует большой клиничес­кий материал. Но этот тип литературы мало что говорит нам о радостях супружеской любви. Он скорее имеет дело с проблемами, разочарованиями, неудачами любви в браке. Иногда мы встречаемся с усилиями писателя изобразить Такую любовь, как в знаменитой пьесе Эдварда Олби[65] «Кто боится Вирджинии Вулф?», но и ее тема — не любовь, а отсутствие ее в браке.

Неужели брачная любовь так скучна, что не способна при­влечь наше внимание? Мы торопливо восклицаем: «О нет, совсем нет!», однако многие именно так и считают. Разве может супружеская любовь, осуществленная любовь срав­ниться со сладкой болью романтических влюбленных? Когда любящие супруги страдают, мы не находим их страдания привлекательными. Скорее, они угрожающие, потому что свидетельствуют о разочаровании и поражении. И нам они кажутся не литературными или поэтическими, а болез­ненными, клиническими. Мы предпочли бы их не видеть. А когда супруги счастливы в любви, что о них скажешь? Только то, что говорят волшебные сказки: «И с тех пор они жили долго и счастливо».

Справедливо также и то, что когда мы говорим о любви в браке, мы думаем не столько о любви, сколько о сложных институтах, частью которых может быть, а может и не быть любовь. Брак — это многое другое, помимо любви, в том смысле, в каком мы используем это слово, и любовь в нем становится почти необязательной, случайной.