Служба В Потешных Войсках Хх Века - Анатолий Отян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Самолёт накручивал круги,. выпуская из своего чрева одного парашютиста за другим, а облачность всё приближалась и когда предпоследний парашютист выпрыгнул, она накрыла половину аэродрома.
Отян прекрасно знал все ориентиры площадки приземления и попросил пилотов пройти с курсом двести сорок градусов через определённую точку..
Отян видел, что относ парашютистов становился всё больше, значит, ветер на высоте увеличивался. Когда в последний раз зашли на выброску, аэродром был почти закрыт. Пришлось по секундомеру определять расстояние до точки выброски. Ещё на подлёте к облакам стало понятно, что они двухслойные. Нижние сплошные облака, толщиной метров 200-250 своей нижней кромкой достигали высоты тысячи метров, а верхние, перистые и прозрачные, пролетали на высоте двух тысяч метров. Анатолий стоял у кромки двери и думал, что выполнять акробатические фигуры он не сможет потому, что нет наземных ориентиров. "Тем лучше. Хоть отдохну от этих комплексов: левая, правая, сальто…", подумал он и понял, что нужно отделяться.
Оттолкнувшись от борта, лёг на набегающий поток, вытянув и раздвинув руки и ноги, так что образовалась фигура, похожая на крест, изображённый на Андреевском флаге. При такой позе падение немного замедлялось и было ощущение полёта, свободы и неописуемой радости слияния с воздухом, природой. Внизу стелились облака, закрывающие землю белым экраном, и Отян подумал, что сейчас особенно красиво смотрится его силуэт сверху из самолёта на этом фоне. Но облака, закрывающие землю, превратили весь мир в чёрно белое изображение и было немного страшновато приближаться к ним, как к чему-то твёрдому.
Вдруг на облаках он увидел своё изображение. Это солнце, пробившее верхние облака, изобразило его тень на экране из облаков. Видение длилось мгновение, сердце или душа сжались перед встречей с облаком, но ничего страшного не произошло. Только несколько секунд стало влажно, и сырость хлестнула по глазам. Но вдруг, как в фантастическом фильме, чёрно-белое изображение сменилось на цветное, и такая, красивая картина открылась перед глазами, что Отян замер, поражённый красотой весенней земли, облитой зеленью и освещённой солнцем, светящим с востока и не закрытым облаками. Невозможно представить, сколько восторга и радости влило это изображение в душу, которая сохранила эти мгновения на всю оставшуюся жизнь.
День выдался тёплым и после обеда кто лёг передохнуть, кто сидел на лавочке возле казармы, слушал передачу по радио из чемпионата
Европы по футболу (кажется, из Парижа), где наши играли уже в финале, одновременно наблюдая, как расширяли сапёры площадку приземления. Дело в том, что для десантирования стали применять большие самолёты Ан-12, в которые входило 80 парашютистов и существующая площадка приземления не могла обеспечить выброску большого количества людей и техники. Северо-западную часть площадки решили расширить за счёт лиственного редколесья. Деревья уже спилили, а под оставшиеся пеньки закладывали тротиловые шашки, поджигали бикфордовы шнуры и бежали в укрытие. Работало сразу человек пятнадцать, коротенькие шнуры горели несколько секунд, и сапёры за это время успевали добежать до укрытия.
Во Франции наша команда успешно защищалась и нападала, мы радовались их успехам на поле в Париже, и репортаж странным образом совпадал с действиями сапёров.
Озеров, наш ведущий репортёр, по радио кричал:
– Наши футболисты перехватили мяч у своих ворот и повели его к воротам противника.
В этот момент сапёры вышли из укрытия и побежали в район закладки взрывчатки.
Озеров:
– У наших футболистов мяч отобрали… Это уже опасно.
Зажигаются шнуры, видно сизый дымок, и сапёры бегут к укрытию.
– Мяч опять у наших полузащитников, передача на Нетто, удар по воротам!
Видно, как в воздух взлетают пеньки с землёй и через пару секунд слышны глухие взрывы.
Тот матч окончился победой сборной СССР, и они стали Чемпионами
Европы.
А у сапёров случился казус. Неизвестно почему, но в тот раз сапёры подожгли шнуры и сразу начали раздаваться взрывы. Издалека на это было смешно смотреть, и Анатолий вместе с другими ребятами хохотал, глядя, как люди метались между взлетающими пеньками и землёй, пытаясь определить, какой пенёк взорвётся следующим, бежали, натыкаясь друг на друга, падали. Вышел из казармы Изя Оршинский и глядя на происходящее и на ребят, истерично смеющихся, всегда деликатный и сдержанный заорал:
– Чего регочите, придурки? Там люди могут погибнуть, а они… – и строгим командирским голосом:
– Санинструктор с сумкой и водитель закреплённого за командой
ЗиЛа ко мне!
Как не странно, но не подчинявшийся Оршанскому санинструктор появился с сумкой, и Оршинский, прыгнув вместе с санинструктором в машину, поехали к сапёрам, до которых было метров семьсот.
Всем, только что смеющимся, было стыдно смотреть друг другу в глаза, и Отян понимая, что молчанкой не отделаться, вслух сказал:
– Сейчас Изя нам преподал урок порядочности и человечности. Не в том, хлопцы, состоит героизм, чтобы прыгать с парашютом, а в том, чтобы во время придти на помощь другим. А смеяться над другими, когда им плохо, подло.
Через минут сорок Изя вернулся и сообщил нам, что всё обошлось у сапёров более менее благополучно, против того, что могло бы произойти. Одному солдату поцарапало руку, одному чуть порвало ушную раковину, несколько ушибов. Причину быстрого горения шнура офицер, руководивший сапёрами, не знает.
– Слава Богу, что так закончилось, – подвёл итог Оршинский, которого сразу все зауважали.
Но этот день ещё далеко не закончился. Дальше произошло событие, которое потрясло всех.
Продолжая сидеть на той лавочке, солдаты услышали два автоматных выстрела, донёсшихся из леса. Ребята из воздухоплавательного отряда всполошились и начали переговариваться между собой. Отян спросил ребят:
– В чём дело, хлопцы?
– Да, во что-то неладно. Наверное, это Федька Кныш стреляет, – сказал один.
– Где он автомат взял? – сказал другой.
– Я-то почём знаю.
На тропинке, ведущей из лесу, появился солдат, вытирающий рукавом гимнастёрки сопли и слёзы. Отян давно обратил внимание на этого мальчишку. Смуглый, среднего роста, с красивым нежным лицом и детским взглядом больших глаз, он был ещё совсем ребёнком, несмотря на свои девятнадцать лет и из тех маминых деток, которые никогда не становятся мужчинами в понимании мужества и твёрдости. Женившись, они совершенно добровольно подчинены своим жёнам, любят своих детей, которые тоже слушают только маму и даже в старости у них сохраняется детский взгляд на жизнь, хотя они заканчивают ВУЗы, работают рядовыми научными сотрудниками или инженерами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});