Служба В Потешных Войсках Хх Века - Анатолий Отян

Челюскинцев, где почему-то стоял памятник революционным солдатам, несмотря на выходной, снимался кинофильм, в главной роли с артисткой

Хитяевой, известной всем по роли Дарьи в "Тихом Доне" режиссера

Герасимова. Толпа любопытных смотрела на съёмку фильма. Ярко светило солнце, но на площади стоял белый экран, подсвечиваемый мощными прожекторами так, что от света болели глаза. Лица режиссёра ребята не видели, оно было повернуто к ним затылком, но фигура и голос напоминали, что это Сергей Бондарчук..

Действительно, через некоторое время, когда они на той же площади зашли пообедать в ресторан, расположенный на втором этаже громадного полукруглого стеклянного здания, несуразно смотревшегося в общем, архитектурном ансамбле, то увидели сидящего в одиночестве за столом

Сергея Бондарчука, перед которым стоял обед и маленький графин с водкой. Бондарчук сидел, подпёрши руками голову, не шевелясь на протяжении всего времени, пока ребята ели. Не шевельнулся он даже тогда, когда Козлов, неаккуратно воспользовался алюминиевым подносом, и он грохнулся вместе с обедом на пол с таким грохотом, что, наверное, было слышно за версту. Ничего в ту минуту не могло отвлечь от мыслей великого режиссёра.

Потом пошли прогуляться мимо стен Тульского Кремля. Его стены точь-в-точь такие же, как и стены Московского Кремля, только чуть пониже.

К вечеру горло у Отяна уже болело значительно сильнее. Наутро оно болело уже так, что стало больно глотать, но в медсанчасть идти не хотелось, зная, что могут отправить в госпиталь, а через пару дней должны быть прыжки. Требовалась горячая вода для полоскания горла, и

Ваня Савушкин, простоватый деревенский паренёк, явно по ошибке зачисленный в команду, соорудил из двух лезвий для бритья водонагреватель и с большими предосторожностями (могло ударить током) кипятил для Отяна воду в алюминиевой кружке.

Два дня Отян "лечился" горячей водой, пока совсем не ослаб и не мог глотать вообще. Тогда по настоянию и в сопровождении Изи

Оршанского он пошёл в медсанчасть Сапёрного Батальона. Врач, капитан, посмотрев горло, заорал на них:

– Вы что, с ума сошли? Разве можно ангину запускать до такой степени? Ведь так можно и помереть. Немедленно в госпиталь. Я сейчас вызову машину и позвоню начальнику госпиталя, что случай серьёзный.

В госпитале сразу его осмотрели, уложили на кровать и Отян не то мгновенно уснул, не то впал в беспамятство. Его разбудила сестра и сказала, что сделает сейчас укол пенициллина.

Анатолий стал просить, чтобы его оставили в покое, но эта большая славная женщина уговаривала его, что инъекция необходима, и он скоро выздоровеет. Она каждых три часа будила его ночью и делала уколы. К утру ему чуть полегчало, и сестра принесла ему одно яйцо, сваренное всмятку. Он его с трудом съел. У этой женщины была Фамилия

Ступальская, и Отяну придется через год общаться с её мужем, майором

Ступальским.

На следующий день во время обхода Анатолий стал просить у начальника госпиталя, чтобы его выписали, но тот строго сказал, что до полного выздоровления не может быть и речи о выписке, тем более, что об этом просил и полковник Щербаков.

9 мая – день Победы. Придурок Хрущёв отменил празднование этого дня и сделал его обыкновенным рабочим днём. Надо срочно строить коммунизм, поэтому нечего бить баклуши – невелик праздник.

Рассказывали, что, когда открывали вновь построенную Кременчугскую электростанцию, на одном из днепровских островов устроили пьянку для руководства, где были и кировоградцы. Подгорный, будучи тогда председателем Президиума Верховного Совета СССР, поднявшись с рюмкой водки, произносил тост:

– Я предлагаю выпить за тех, кто погиб за Днепр и своей жизнью заплатил за то… – но уже пьяный Хрущёв потянул его за пиджак со словами:

– Садись, Виктор, они гибли и гибнуть будут.

Все были шокированы, а Хрущёв продолжал нести ахинею, что коммунизм всё равно победит капитализм, даже если для этого придётся воевать.

Утром, 9 мая под окна госпиталя подъехала машина со сборной командой парашютистов дивизии, и ребята сказали выглянувшему из окна. Анатолию, что едут на прыжки, ему было страшно обидно, что не может поехать, и ребята уехали без него.

Во время обхода он стал просить начальника госпиталя и лечащего врача, чтобы его выписали, ведь он уже здоров, а команда сейчас поехала на прыжки без него.

– Ладно, ладно клянчить. Сегодня мы тебя выпишем, но больше к нам не попадай. И пива холодного не пей.

– А я и не пил.

– Хватит врать. В частях после праздников у многих болит горло и никто пива не пил. Мы даже обратились в городскую санстанцию, чтобы проверили пивзавод на предмет обнаружения стафилококка.

Придя в Сапёрный батальон, Отян обнаружил, что смещён с должности командира и оставлен только тренером, а Оршанский стал командиром.

Это принесло свои хорошие плоды. С одной стороны, взаимное подчинение разгружало от дополнительной работы и ответственности, а с другой не давало возможности развиваться диктатуре и вносило некоторую демократичность в отношения ребят.

На следующее утро команда в полном составе выехала на прыжки.

Вылетали с аэродрома Мясново, и Отян увидел, во дворе эскадрильи голубую "Волгу" капитана Арабина, хотя он вчера, со слов ребят повредил во время прыжка колено, и ему предстояла операция по поводу мениска. "Волгу" Арабин заработал в Марокко, где он целый год обучал марокканские ВДВ, состоящие из ста человек.

Через несколько дней команду перевели жить в Хомяково.

Расположились они в воздухоплавательном отряде. 1960 год оказался последним, когда функционировали такие воинские подразделения.

Они были оснащены привязными надувными аэростатами, заполняемыми водородом. Аэростаты стояли в лесу рядом с казармой в просеке, специально для них прорубленной. Рядом в штабелях лежали сотни баллонов, покрашенных в зелёный цвет, и белой краской на каждом баллоне стояла надпись "ВОДОРОД".

С аэростатов проводилась первоначальная подготовка десантников, так как к тому времени ещё не во всех регионах СССР существовали аэроклубы, где проводили подготовку перворазников.

В ста метрах от отряда, находилось село Хомяково. Обыкновенное русское село с деревянными домами, палисадниками с полуразрушенными заборчиками, с покосившимися не крашенными деревянными, почерневшими от времени воротами и пыльной дорогой, во время дождя превращавшейся в бурную речку. Село украшала большая, чудом сохранившаяся кирпичная церковь, превращённая в зерновой склад.

В Хомяково жило много девчат, и соседство с небольшой воинской частью полезно сказывалось на жизни села. Некоторые солдаты оставались жить в селе, обзаведясь детьми и работая в местном колхозе. Девчата, даже работающие в Туле, приезжали на выходные дни провести время с местными солдатами. Выделялась высокая рыжеватая девушка Маша, или Машка, как все её называли, работающая в Туле в центральном гастрономе продавщицей в винно-водочном отделе. Она пользовалась большим успехом у солдат, и меняла кавалеров почти каждую неделю, из-за чего между ними иногда вспыхивали ссоры, правда, быстро затихавшие.