Океан для троих (СИ) - Минт Реджи

Припомнила красного от ярости капитана “Савойи”, клявшегося всеми богами, что Черный Пес ушел у него из-под носа, потому что его корабль толкали сами черти. Быстроходная “Савойя”, один из лучших легких фрегатов, так и не смогла догнать с виду тусклую пиратскую лоханку.

Ответ на загадку сейчас крыл свою команду самыми черными словами, заставляя крутиться втрое быстрее.

Фиши козырнул Псу от штурвала, а Хиггинс проорал “слушаюсь, кэптен!”. Воздух вокруг корабля пошел мелкой рябью.

Даже на полуспущенных парусах “Свобода” рванула вперед как черный марлин.

Последний залп спешно перезарядившейся “Изабеллы” пропал втуне – расстояние увеличивалось даже не с каждой минутой, а с каждым мигом.

Сделка.

Конечно, бедолаги на “Савойе” не могли догнать Черного Пса.

Куда им.

Его вообще никто не мог догнать. Даже сам дьявол!

Глава 25. Покаяние

Они встали у линии, где океан переставал быть синим и обретал мутную зелень. Заякориться не вышло, и фрегат медленно дрейфовал вдоль течения.

Чинились и ждали.

С изорванными парусами и дырами в борту соваться туда, где тебя однозначно ждет схватка с противниками, у которых точно перевес в живой силе, а то и в мертвой, не хотелось. Благодаря таланту Морено они обогнали “Каракатицу” почти на сутки, и ждать ее стоило вместе с утренними туманами.

Оно и к лучшему, хоть такая передышка.

По счастливой случайности в стычке с иверцами никто сильно не пострадал – двоих из команды посекло осколками, но на ногах они держались. Может, Черная Ма сжалилась и решила, что достаточно всех припугнула и теперь они станут примерными мальчиками?

Самой “Свободе” досталось куда больше. Хорошо, что Дороти еще месяц назад заставила интенданта перепроверить на борту все плотницкие запасы. Вот и пригодилось чуть ли не все разом, включая парусину, древесину, медь и канаты. Также в ход шли пакля и деготь, без счету. Без сухого дока полностью залатать борта все равно бы не вышло, но сделать так, чтобы корабль мог противостоять морской стихии и штормам и добраться невредимым до ближайшего порта, они смогли.

Дороти, примотав Сердце Океана к запястью чьим-то головным платком, занималась тем же, что и остальная команда: таскала, катала, носила, держала, где могла и как могла. С учетом взятой взаймы у кристалла силы могла она многое и требовалась везде.

Хорошо хоть обычная усталость Дороти не грозила. И когда она, точно сказочная чумазая бедняжка, переделала почти все из длиннющего боцманского списка, Саммерс чуть ли не силой сдержал себя от внесения в перечень очистки корабельного днища и надраивания палубы от него и до заката. И то сдержался не из-за человеколюбия, а потому что это была палуба чужой “Свободы”, будь это своя “Каракатица” – так легко Дороти бы точно не отделалась.

Радость от возвращения с трудом добытого Сердца Океана так и не появилась, словно всю ее забрал Морено своими откровениями. Вот сейчас Дороти опять с прежним даром, только что толку? Стоит камешку пропасть, и все сгинет. Как и не бывало. Что ж теперь, всю жизнь в страхе хвататься за цепочку с сокровищем и видеть в кошмарах, как рвутся звенья? Врагу не пожелаешь такого.

Миражами Дороти себя тешить перестала – она отдала свой дар, обменяла, а то, что к ней вернулось на время – не более чем насмешка судьбы. Не стоит пытаться удержать ее за призрачный хвост. Морено вот попытался, и плутовка сразу напомнила, за что ценят тут Черного Пса. Умение уносить облезлый хвост из капкана ему нужно куда больше, чем дружба с мертвецом.

Возможно, и сделка Дороти, по мнению судьбы, произошла не просто так.

Удивительно, но остальные «кэпом» Дороти называть не перестали, лишь голос понижали, если рядом был Черный Пес. И только боцман по-прежнему уперто гудел “командор”.

К Морено тоже вернулось уважительное “кэптен”, а “мистера” будто и не бывало. Что лишний раз доказывало – команда своего главаря знала как облупленного и помирать под иверскими ядрами ни за грош не собиралась. Вот поганцы! И молчали ведь!

Но ни на возмущение, ни на ругань сил уже не осталось. Последние дни вымотали Дороти. Будущее тонуло в тусклой зелени моря Мертвецов. Где-то там должна была решиться судьба. Где-то там был Доран.

Дальше Дороти не давала себе зайти даже в мыслях, опасаясь, что спасительный ледяной панцирь разлетится в куски, обнажив живое мясо, а уж ткнуть туда побольнее желающий всегда найдется. Морено вот не постеснялся.

Когда солнце ухнуло за горизонт, точно его за трос дернули где-то на другом краю земли, Дороти закончила со своей частью работы, смела из предложенной миски на скорую руку приготовленную холодную пайку – камбуз здорово пострадал при обстреле, печь расплющило одним из ядер. О том, чтобы сервировать ужин в ее каюте, речи, понятное дело, не шло.

Последние два дня для всей команды выдались настолько маятными, что, кажется, в вечерней молитве все не богов благодарили за ниспосланную пищу, а втихую просили Черную Ма подзадержать “Каракатицу” на денек-другой. Но уж чего за Черной Ма не водилось, так это сострадания.

Если, конечно, они все рассчитали верно и Филлипс сейчас не сидит благополучно на континенте, попивая грог в компании торговцев. Но Дороти чувствовала, что не ошиблась – полковник шел за своим мистическим кладом, призраки шли за полковником, и все они должны были пересечься где-то здесь.

Ясное дело, с ходу брать на абордаж “Каракатицу” никто не собирался – только отследить и сесть на хвост при благоприятной погоде. При неблагоприятной Дороти планировала замаскировать “Свободу”: поднять нейтральный флаг, прикрыть нос и держаться на таком расстоянии, чтобы не опознали. Вряд ли кто-то из старой команды ожидает увидеть здесь судно, которому положено стоять в Йотингтоне и ждать назначения нового капитана взамен сожженного старого.

Пока горизонт был чист.

“Изабелла” с дьявольски быстрым судном связываться не стала: досталось иверцам в драке преотлично – низкий поклон сэру Августину и его удивительным талантам. Сейчас желто-красные должны зализывать раны да флагману в паруса плакаться, а не планировать мщение. Моряки народ суеверный – с дьявольщиной связываться среди простой матросни дураков нет.

То ли дело капитаны. Все как на подбор по уши в грехах и колдовстве!

Капитанская каюта на “Свободе” пострадала меньше прочих помещений – только стекла в окнах выбило и под потолком зияла россыпь дырок от картечи. Дороти заткнула их какими-то тряпками из рундука, закрыла плотные ставни и легла на кровать, стряхнув сапоги с гудящих ног.

Прикрыла глаза, надеясь, что сон, как малоопытный убийца, сразу же набросится на нее, но не тут-то было.

С палубы долетали редкие выкрики работающих матросов, которые обычно не мешали, но сейчас каждый шорох казался чересчур громким и четким, а уж дудку Саммерса очень хотелось засунуть подальше. Сверху орали, за дверью шуршали. Снизу еле слышно ритмично бумкала помпа, стараясь держать их на плаву. От постели пахло старым потом.

Дороти села и растерла лицо ладонями.

Усталость, накопившаяся под кожей и не дающая уснуть, была какая-то нехорошая, мутная.

Она нашла в остатках мебели целую бутылку с вином, налила в латунную чашку для умывания – другой целой посуды не осталось – и жадно выпила сразу треть. Потом стряхнула с себя мундир, сняла оружейную перевязь, после некоторых раздумий оставила штаны и рубашку – тратить время на одевание, когда на горизонте появится “Каракатица”, будет некогда.

И снова легла.

Подумала мельком, что неплохо бы размотать платок и переложить Сердце Океана в кошель, но глаза закрывались. Позже. Успеется. Она выгнала прочь из головы все мысли до единой, оставив только плеск волн и шум ветра. Сон смилостивился, подкрался… И сразу метнулся прочь, спугнутый скрипом открывающейся двери. Дьявол!