На Севере дальнем - Николай Шундик

Всех остальных собак Петя запряг хорошо. Но он все еще не был удовлетворен: ему казалось, что Кэукай и Эттай куда быстрее и более ловко, чем он, запрягали любую упряжку. И потому почти каждое утро, еще задолго до завтрака, Петя просил кого-нибудь из охотников, чтобы они разрешили ему помочь запрягать собак.

И вот однажды, когда Петя возился с упряжкой охотника Аймына, к нему подошел Экэчо и самым ласковым голосом сказал:

— Ай, какой ты хороший мальчик, Петя! Как ты уже ловко собак запрягаешь! Я очень рад, что у моего сына есть такой друг, как ты.

Петя удивленно посмотрел на Экэчо: «Что это с ним такое сделалось? Уж очень он добрый сегодня...»

Поведение Экэчо вызывало недоумение не у одного Пети. Многие охотники в поселке Рэн говорили о том, что Экэчо уж очень как-то изменился.

— Хвостом, как лиса, следы заметает, — скептически заметил однажды Тынэт. — Не верю я Экэчо. Это он пушнину в землянке прятал, больше некому...

Обнаруженная Тынэтом в землянке пушнина доставила Экэчо много неприятностей. «Беда пришла! Не уберегли меня духи от злого начала», — со страхом думал Экэчо, когда в правлении колхоза пытались дознаться, кто и для какой цели прятал в землянке пушнину.

Долго разговаривали с Экэчо в правлении, но никаких улик против него не нашлось. Он уже было облегченно вздохнул, полагая, что все обошлось благополучно, как из районного центра приехал следователь. После первого же разговора со следователем Экэчо пришел в смятение: только сейчас он по-настоящему понял, что им интересуются люди, о существовании которых он даже не подозревал.

«Они догадываются! Они обо всем догадываются! — с ужасом думал Экэчо. — Им только на след мой наступить надо. Как только на след мой наступят, так сразу, как зайца в капкан, поймают...»

Он не ошибся. Следственные органы уже давно располагали вескими доказательствами; теперь им важно было поймать Экэчо за руку на месте преступления.

«До лета продержаться как-то надо. Только до лета. А там бежать, скорее к брату бежать! — твердил Экэчо, обдумывая план побега. — Пушнины, много пушнины мне надо! Нельзя без пушнины на тот берег уходить. Пропаду там. Как волк с голоду пропаду...»

Будучи уверенным, что за ним следят десятки бдительных глаз, Экэчо уже не позволял себе пренебрегать колхозной дисциплиной, грубо относиться к учителям, подчеркивать свою приверженность к чукотской старине и критиковать все новое. Целые сутки он пропадал на охотничьих участках, выполнял к сроку свой личный план охоты на пушного зверя, стал выступать на собраниях с обличительными словами против лентяев и поговаривал, что к следующей зиме намерен покинуть ярангу и перейти в дом.

И в школу Экэчо стал заглядывать чаще, говоря, что его очень интересуют успехи сына. Тавыль был рад. Он уже заговаривал с отцом о своей матери и мечтал вслух о том, как все наконец будет хорошо, когда вернется домой мать и он, Тавыль, не будет больше завидовать Кэукаю, Эттаю и всем другим мальчикам и девочкам, которые живут вместе с родителями. Экэчо терпеливо выслушивал сына и изредка даже давал обещание вернуть мать домой.

К школьным охотничьим кружкам взрослые охотники поселка относились с искренним сочувствием: им было приятно, что их дети учатся серьезному делу.

Экэчо и тут старался «не отстать от других».

— Молодец Тынэт! Хорошее дело придумал! — всюду говорил он. — Пусть дети наши охотничьему делу учатся. У Тынэта настоящая голова на плечах, Тынэт — настоящий комсорг...

Если Экэчо видел, что мальчики собираются на свои охотничьи участки, он шумно расхваливал их, желая удачи:

— Идите, идите к капканам, маленькие охотники! Помогайте колхозу, растите хорошими колхозниками, чтобы план всегда перевыполнять. А ты, Тавыль, не отставай от других, — обращался он к сыну. — Учись у комсомольцев капканы ставить, учись зверя выслеживать!

Тавыль радостно улыбался и поглядывал на своих друзей, как бы говоря: «Ну, вот и мой отец такой же хороший колхозник, как все. Слышите, какие слова он нам говорит?»

— Идите, идите, маленькие охотники! — доносился радушный голос Экэчо. — Желаю вам большой удачи!..

СЛЕДОПЫТЫ

Однажды бригада Кэукая отправилась на свой охотничий участок вместе с Ниной Ивановной.

Скрипели по твердому снежному насту лыжи. Изморозь окутывала лыжников прозрачным голубоватым облачком.

Впереди всех шел Кэукай — лучший, всеми признанный в школе следопыт. Опушка его малахая густо заиндевела, заиндевели и ресницы и брови — это делало лицо его мужественнее, взрослее.

Заметив нартовый след, Кэукай мгновенно переставил под нужным углом лыжи и пошел по следу, внимательно всматриваясь в него. Затем, остановившись, он присел на корточки, снял рукавицу, потрогал следы собак пальцами. Ребята окружили его.

— В упряжке было восемь собак. Нарта прошла сегодня утром в сторону капканов комсомольской бригады, — сказал Кэукай, прочитав по следам все, что могло привлечь его внимание.

— У меня тоже так выходит, — согласился Эттай после некоторого раздумья.

— Ну и здорово же у вас получается, просто как у Дерсу Узала! — восхищенно заметил Петя. А сам подумал: «Поучиться надо мне следы читать...»

— Вы бы поучили нас с Петей следы читать, — попросила Нина Ивановна.

— А чего же, кое-что рассказать можно, — важно заметил Кэукай, ковыряя снеговыбивалкой снежный наст. — Только все равно сразу трудно научиться этому...

Помолчав, он немного прошелся вдоль нартового следа, очертил снеговыбивалкой несколько не похожих один на другой следов собак, потом обратился к Нине Ивановне и Пете:

— Вот посмотрите сюда... Каждая собака,, как и человек, свою походку имеет. Трудно определить это по следу, очень трудно, а все же можно. У каждой собаки своя лапа. Вот посмотрите: у одной на правой передней лапе два когтя надломлены. Видите, какие точечки от этих надломленных когтей. А вот на этот след если посмотреть, станет ясно: собака хромала на левую заднюю ногу, и потому след этой ноги все время шел очень близко к следу второй ноги. А вот еще один след, его отличить можно. Видите красные пятнышки? У этой собаки нога поранена — порезала, видно, лапу о твердый снег... И вот так, если хорошо присмотреться, сосчитать можно, сколько было собак.

Петя жадно ловил каждое слово Кэукая: уж очень ему хотелось стать настоящим следопытом.

«Да, это целая наука», — подумала про себя Нина Ивановна и, обратившись к Чочою, спросила:

— А не можешь ли и ты поучить меня читать следы? Я же научила тебя читать букварь... — добавила она улыбнувшись.

Чочой посмотрел на учительницу и скромно ответил:

— Попробовать можно. Меня дядя Гоомо научил кое-чему.

Чочой отошел на несколько шагов назад и, склонившись над нартовым следом, сказал:

— Человек на этой нарте был очень сердитый.

— Вот это здорово! — изумилась учительница. — Чочой даже настроение хозяина упряжки угадывает. Откуда это известно тебе?

— Да-да, хозяин упряжки сердитый человек был, — убежденно повторил Чочой, —иначе он не стал бы тяжелым остолом бросать прямо в собак. Сильно бросал остол: смотрите, какие ямы в снегу повыбивал. А вот здесь он попал одной собаке по ноге, и бедняжке пришлось скакать на трех ногах.

— А вот, вот, смотри, Петя! Смотрите, Нина Ивановна! — вдруг закричал Эттай. На его разрумянившемся лице появилось наигранное выражение страха. — Вот здесь умка прошел! По-ляр-р-р-р-ный медведь! — Для большего эффекта Эттай подналег на «р».

Петя бросился к Эттаю.

— Где? Где? — закричали ребята, предполагая, что Эттаю действительно удалось разглядеть следы полярного медведя.

Эттай лукаво подмигнул Кэукаю: смотри, мол, сейчас мы посмеемся. Отодвинув в сторону снятые лыжи, он показал себе под ноги.

— Так это же всего-навсего мышь пробежала! — возмутился Петя, разглядывая тоненькую цепочку петляющих следов.

— Да ну! — притворно удивился Эттай. — А я думал, медведь...

Ребята дружно расхохотались. Кэукай бесшумно подошел к Эттаю сзади, схватил его за плечи, посадил в снег и сказал добродушно:

— Завтра хороший следопыт подойдет к этому месту и так подумает: «Здесь был Эттай. Увидел он мышиный след и плюхнулся с перепугу прямо в снег».

Ребята расхохотались еще громче. Смеялась и Нина Ивановна.

Эттай посидел с минуту на снегу и, вдруг встав на четвереньки, побрел куда-то в сторону, стараясь оставить в снегу как можно более глубокие следы. Это вызвало новый взрыв хохота.

— Вот так зверь! Вот так следы! — кричали ребята сквозь смех.

И только Тавыль в эту минуту был мрачнее, чем когда бы то ни было. Он прошелся по нартовому следу взад и вперед и хорошо понял, что здесь проехал его отец, Экэчо. «Зачем он ездил туда? Там же стоят капканы не его бригады. Что ему там нужно было?»