Кирилловцы vs николаевцы. Борьба за власть под стягом национального единства - Вячеслав Черемухин

Пожив на юге Франции, позже в замке По, который был передан свергнутой королеве Наполеоном III, Изабелла II переезжает в Париж. Она заключает взаимовыгодную сделку с А. П. Базилевским и становится хозяйкой его резиденции. С этого момента особняк получает новое название — «Кастильский дворец»[397]. Здесь испанская королева находилась вплоть до своей смерти в 1904 году, увидев восстановление испанской монархии ее сыном Альфонсо XII (правил с 1874 по 1885 гг.), которого тоже пережила, находясь во Франции. В 1869 году из Кастильского дворца она совершила, пожалуй, единственную собственную попытку восстановить монархию, когда подготовила обращение «ко всей испанской нации», однако, не получив поддержки в изгнании, отреклась от трона 25 июня 1870 года в пользу сына. Обращает на себя внимание тот факт, что Изабелла II не стремилась вернуться в Испанию, а также сформировать правительство в изгнании. Она лишь смиренно приняла свою участь. Стоит согласиться с историком испанской монархии в том, что в судьбе королевы «отразился кризис испанской монархии, которая за десятилетия правления Изабеллы впервые полностью исчерпала кредит доверия»[398].

Во время проживания в Кастильском дворце королеву окружали наиболее преданные слуги и ближайшее окружение, а также ее дети. После смерти Изабеллы II дворец перешел в частные руки.

Hotel Majestic — часть империи Таубера

Смерть испанской королевы дала толчок к новому витку в развитии ее резиденции. Передавая ее в частные руки, представители испанской монархии не могли подумать, что в ближайшие годы Кастильский дворец кардинальным образом преобразится. В нем не стали жить члены французского правительства, дворец не вернули роду Базилевских, его лишь сделали частью туристической инфраструктуры французской столицы.

Торги за бывший королевский дворец оказались напряженными. За имущество испанских Бурбонов боролись правительство Соединенных Штатов, желавших приобрести еще один участок земли в столице Третьей Республики, Король Бельгии Леопольд II, тративший большие средства на подобные проекты, и гостиничный магнат Леонард Таубер. Итог торгов не заставил себя долго ждать — Кастильский дворец стал частью гостиничной «империи» Таубера[399].

В 1906–1908 гг. за перестройку дворца берется французский архитектор А. Сибьен и завершает ее в рекордно короткие сроки. Многие новинки в интерьере и организации пространства нового отеля были заимствованы в США[400]. Внутреннюю обстановку нового отеля создавали Алавоин, Шварц, Мауэр и др.

Новый парижский отель Л. Таубера был открыт в декабре 1908 года. В нем было 400 комнат, 350 из них были с ванной комнатой[401]. В гостиничную империю Таубера, помимо отеля на проспекте Клебера, дом 19, который получил название «Мажестик», входил еще ряд фешенебельных отелей: отель «Регина» (Hotel Regina, Place de Rivoli, 2), отель «Вендом» (Hotel Vendome, Place Vendome, 1), отель де Кале (Hotel de Calais, r. de Capucines, 5)[402]. Наиболее близким к «Мажестику» был отель «Регина», уже тогда пользовавшийся большой популярностью.

Переходный период в истории империи Таубера наступил в годы Первой мировой войны. Уже в 1914 году в отеле «Мажестик» был расположен военный госпиталь, организацию которого потребовал новый хозяин гостиницы, член английского Фабианского общества (аналитического центра Лейбористской партии Великобритании), неоднократно участвовавший в выборах в английский парламент от лейбористов, активный сторонник предоставления женщинам политических прав Генри Харбен (1874–1967). В годы войны отель продолжал принимать постояльцев, но наибольшая известность к отелю приходит только после окончания войны.

Русская эмиграция и «Majestic»

После окончания Первой мировой войны жизнь отеля встала на мирные рельсы. Однако руководство отеля не могло и предположить, что отель станет свидетелем наиболее значимых событий из истории русской эмиграции.

В 1920 году с территории Крыма отправилась эскадра русских судов, которые шли под французским флагом. Более ста судов увозили Русскую Армию генерала П. Н. Врангеля из Крыма в изгнание. Отправившись в эмиграцию, многие изгнанники не знали, что их ждет впереди. Эмигранты расселились во многих странах мира, от США до Японии, но большая часть русских эмигрантов оказалась в Европе ‒ в Германии, Франции, Королевстве сербов, хорватов и словенцев (будущей Югославии) и других странах. Во Францию к середине 1920-х гг. переехало до 400 тыс. русских, большая часть их жила по нансеновскому паспорту, который выдавался беженцам и лицам без гражданства. Одним из центров русской эмиграции во Франции стал Париж. Были случаи, когда эмигранты работали шоферами такси, некоторые держали собственные рестораны, однако эмигрантов не очень охотно брали на службу во Франции, и большая часть их была разнорабочими.

Вместе с обычными гражданами страны в эмиграцию отправились философы, ученые, творческая интеллигенция, а также политическая элита бывшей Российской империи. Во Франции многие из них объединялись в союзы с целью сохранить собственную идентичность.

Одними из первых во Франции себя показали сторонники идеи объединения эмиграции на идеях отвержения политики большевиков и продолжения с ними военной и политической борьбы. Обращаться к французскому правительству, по мнению эмигрантов, нужно было тогда, когда объединение уже достигнуто.

Поэтому, когда в мае 1921 года монархическая часть русской эмиграции собралась в Бад-Рейхенгалле (Бавария, Веймарская республика), в одном из залов парижского отеля «Мажестик» состоялся съезд Русского Национального Объединения. По оценке бывшего члена Особого совещания при Главнокомандующем ВСЮР Н. В. Савича, в отеле собрался «почти весь состав правительства Врангеля, члены Особого Совещания времен Деникина — Лукомский, Носович. Много бывших членов Государственной Думы и Государственного Совета. Но больше всего купечества»[403]. Съезд проходил под председательством А. В. Карташева. Один из участников съезда в «Мажестике» В. Д. Набоков по его итогам написал в Берлин: «Одно отрадно и утешительно: на съезде выявилось подлинное патриотическое настроение, не боящееся открыто себя обнаружить… Пока же можно приветствовать удачу первой попытки, отрешившейся от предвзятых трафаретов и проявившей смелость инициативы и действия»[404]. Именно на этом съезде представители русской эмиграции попытались создать одно из своих первых правительств в изгнании — Русский Национальный Комитет, который получил здесь свое оформление[405].

Когда в 1924 году Франция установила дипломатические отношения с СССР, для русских эмигрантов это стало символом предательства и отсутствия союзнических обязательств между ними и правительством республики. На протяжении этого времени русская эмиграция пыталась прийти ко всеобщему осознанию важности национального единства для того, чтобы противопоставить Советской России идеологического конкурента. В июне 1925 года дядя