Антикиллер-5. За своего… - Данил Корецкий

– Чего, шеф?

Голос хриплый – видно, дремал. Клоп некоторое время разглядывал его, на полном серьезе ожидая, что тот вдруг обратится каким-нибудь чертом… Нет, не обратился.

– Все спокойно? – спросил Клоп.

– Все в норме, шеф, тихо. Скоро Дерево с Мутным подойдут, их смена. А что?

Клоп подождал еще. Буратино, закрывая пол-экрана своим носом, смотрел на него, хлопая сонными глазами.

– Ничего, – сказал Клоп и отключил экран.

Неспешно достал готовую «мастырку»[13], зажег, неспешно втянул характерно пахнущий дым. Он не признавал «ширева» и «колес»[14], но анашу иногда курил. «Для баловства, чтобы лучше спать», – успокаивал он сам себя, чтобы дистанцироваться от презираемых братвой «торчков»[15], которые за дозу мать родную продадут. Хотя в последнее время курил он все чаще, а особого спокойствия это не приносило – вон какие кошмары снятся… «Ничего, многие “садят”[16], лишь бы ум не прокурить…» Успокоить себя очень легко, только на этот раз анаша не помогла. Беспокойство какое-то жрало его изнутри, предчувствия какие-то, тут еще эти сны дурацкие! И он догадывался, с чем это связано. Точнее, с кем…

Вчера говорил с Крашеным. Как чувствуют себя гости? Лупятся в буру, дрыхнут, опухают от скуки. Север сидит в отдельной комнате, ни с кем не разговаривает. Крашеный высказывает осторожное мнение, что добром это не кончится. Надо водки пацанам дать, баб каких-нибудь для разрядки, иначе… Клоп и сам все прекрасно знал. Но там обычной разрядкой не кончится. Эти придурки сожгут дом и выбросятся в окно. Когда-нибудь, возможно, он что-нибудь придумает…

Зачем вообще он запустил сюда этот гребаный цирк? Зачем? Ответ был, простой ответ, только Клоп не мог облечь его в слова. Вместо слов он видел злые цветки-незабудки на своей подушке… И провалился в тревожный сон, но ненадолго.

Через десять минут в дверь заколотил взволнованный Буратино:

– Арбуз звонил, там эти, залетные, кипеж подняли… Дикого насмерть завалили, Арбуза и Ломтя покалечили, Крашеного в больничку повезли… И свалили с концами! Тебя пошли искать – вальнуть хотят!

У Лешего челюсть отвисла. Если Север решил кого-то вальнуть, то вальнет обязательно! И на хрена он повелся на эти гнилые базары: «Босого раскоронуют, Севера на трон посадят…» И что теперь делать? К Босому идти, виниться: «Мол, укрывал Севера, которого вся община ищет, теперь раскаиваюсь, извиняйте за косячок…» Неубедительно выйдет… Вряд ли извинят. Ой, вряд ли… А какие еще варианты? Своими силами обойтись? Тоже не выйдет… Потому что никаких «трех бригад по двадцать рыл», о которых он насвистел Индейцу, у него нет. Рыла есть – постоянных, близких, штук десять, да у них на подхвате «шестерок» столько же… Только вся эта кодла против Севера – все равно, что стая кусачих псов против матерого волка… Вон, скольких он положил – вживую и вмертвую…

Леший прижал челюсть, поставил на место. И чё делать?

Хотя ему с самого начала было ясно – есть только один выход. Привычный. Которым он не хотел пользоваться.

Но обернулось так, что придется…

Лис

В командировку поехал Кленов и через неделю вернулся не с пустыми руками.

– Оказывается, в Воронеже ружья не было: в водителя из травмата стреляли – в упор, в лицо, – доложил он. – А потом, раненого, оглушенного, ножом добили. Оказалось, что он с собой возил для самозащиты «Сайгу» двенадцатого калибра. Вот она и пропала… А в Пензе и Самаре уже из «Сайги» лупили, причем, по два-три выстрела в человека, да еще ножом ширяли, уже мертвых… Садисты какие-то!

Он положил на стол несколько прошитых степлером листков.

– А вот список пропавших вещей…

Лис быстро пробежал перечень.

– Джинсы синие, пятидесятого размера, зимние сапоги тридцать девятого размера, куртка кожаная коричневая пятьдесят второго размера, набор столовый дорожный…

Он пролистнул списки, заглянул в конец.

– Поразительно! Такого я лет десять не видел! Одежду в разбоях забирали после войны… Ну, джинсу, кожу, золото, хрусталь и всякие фирменные шмотки брали в семидесятых – восьмидесятых… Но потом это закончилось! Шли спецом на наличные деньги, особенно валюту… Ну, еще электроника, компьютеры на продажу… А за сапоги и столовый набор убивать – не понимаю! Такое кусочничество характерно для бомжей… Но и они за сапоги не убивают, особенно из огнестрела…

Кленов только руками развел.

– Ладно, пиши подробный рапорт, копию передадим следователю, а на эти вещи готовь ориентировку… Хотя где они могут всплыть? Комиссионок давно нет, вещевых рынков тоже, разве что старушки от безысходности стоят возле базара со старыми вещами…

– Раз брали, значит знали – зачем, – сказал Кленов, поднимаясь. И он был прав.

В половине второго пришло сообщение от Лешего: через час на обычном месте. Он даже удивился. Уверен был, что агент по своей инициативе на связь не выйдет. И не по своей – тоже. Придется его отлавливать, прессовать, душить, загонять в угол… Только и тогда от него не будет никакого толку…

И Леший тоже удивлялся. Он был уверен, что больше не вернется к этому менту и никогда не пойдет на его вызовы… А оно вон как обернулось, приходится идти…

– Поеду сам, – буркнул он Буратине.

Автобус, знакомый маршрут… Отвык от автобусов. От всего прежнего отвык. Никто не косится на него опасливо, никто не проверяет в сумке кошельки и бумажники, не слетает пугливой ласточкой, освобождая для него теплое место. Не боятся люди Клопа, одетого в приличный костюм, сытого, подстриженного, побритого, промассированного от макушки до пяток. Конечно, до тех пор не боятся, покуда через глаза в душу не заглянут. Но на такой случай он теперь очки темные носит, фасонистые, так что душа воровская надежно замаскирована. Так и должно быть. Ведь раньше он был кто? – никто, стареющий вор-одиночка. А теперь он хозяин Монтажей, удельный князь криминального Тиходонска! А если верить всяким Индейцам и Додикам, так еще и кандидат в Смотрящие! Это уже уровень не преступника, а бизнесмена. Значит, и внешность должна быть соответствующая!

Уже приближаясь к портовой свалке, чуя знакомую вонь, подумал, что новая внешность не подходит старым местам конспиративных встреч. Либо надо старую одежку надевать, только ее уже сожгли под бочкой, в которой смолу плавят… Либо в другом месте стыковаться: в «Аквариуме» каком-нибудь, или в театре, или еще где… Только он по таким местам не ходит и вести себя там не умеет. Хотя ничего хитрого в этом нет, он уже убедился… Сейчас время воров, только крупных! Те, кто в хорошей одежде, больше украсть могут, да и не сажают их почти. Особенно если много украдут…

Брезгливо глядя под ноги, чтобы не запачкать «колеса»[17], Клоп вошел на огороженную дощатым забором территорию и в очередной раз превратился в Лешего. Только сесть на корточки и закурить, подпирая спиной забор, как в прошлый раз, в таком наряде было невозможно. И он принялся прогуливаться на пространстве, свободном от куч битого кирпича, досок и другого строительного мусора. Через несколько минут на свалку зашел Лис – в рабочих штанах, оранжевом жилете дворника, ботинках-говнодавах и с метлой в руке, он бросил недовольный взгляд на постороннего и принялся обходить груду мусора, но вдруг остановился и вернулся.

– Петруччо? Убиться веником! Ты ли это?

– Я, Михалыч, я, – хрипло отозвался Леший.

– Да ты просто франт! Слышал я, что дела твои в гору пошли, но думал, что старый пиджачок ты не выбросил… Знал бы, что так вырядишься, я бы тоже в костюме с галстуком пришел, и встретились бы в мэрии…

– Да не подумал я как-то…

Оба чувствовали себя неловко и шуточным разговором оттягивали разговор серьезный, который неизвестно как мог сложиться.

– Узнал что-нибудь про Гусара? – спросил куратор. Солнце, сползая к западу, зависло над головой Лиса, обрисовывая четкий темный силуэт с отставленной в сторону метлой. Словно рыцарь с копьем стоит на страже у входа в замок секретов.

– Ничего нет! – покачал головой Клоп, закуривая. Теперь он пользовался зажигалкой «Зиппо», только курево осталось прежним – ББК[18].

– Так, болтают, обсуждают, и то несильно. Это же ваш интерес, не наш…

– А что, интересы у нас теперь разные? – Лис сделал шаг вперед и теперь нависал над агентом, как гранитный утес. Хотя и был не намного выше. Может, дело в солнце за спиной, может, в чем-то еще…

Клоп опустил глаза, чиркнул безымянным пальцем по папиросе, стряхивая пепел.

– Да нет, – через силу вымолвил он. – Как было, так и есть… Просто сказал неправильно…

– Ну, а если ты мне в клюве никаких вестей не принес, значит, от меня что-то нужно?

– В клюве? – Клоп поежился, дернул плечами, словно стряхивая с себя чью-то руку. – На дятла[19] намекаешь?

– Да нет! – дружески улыбнулся Лис.

Актерская игра давалась ему гораздо лучше, чем агенту. Может, потому, что он привык играть разные роли на публике, а Леший всю свою жизнь играл одну, тайную, роль.