Антикиллер-5. За своего… - Данил Корецкий

И все пошли за ним. Ниндзя спецом не смотрел по сторонам, но слышал, как рядом дышит Берц и Лопух с Гвоздем где-то сзади плетутся, перешептываются.

– А куда мы идем-то? – заныл в какой-то момент Лопух. – Ночь же, второй час! Все закрыто!

– Ночь – самое лучшее время для реальных пацанов! – заверил его Ниндзя.

Не думать, не думать. Говорить и делать все на долю секунды быстрее, чем поймешь, осознаешь, скажешь «ой» и этим все испортишь – вот первое и последнее правило. И все обязательно получится!

В мусорных пакетах проделали по три дырки – для глаз и рта. Попробовали, не понравилось. Дышать плохо, пакет все время шевелится на голове, неудобно. Проделали еще по дырке для носа.

– Лопуха сразу опознают, у него веснушки, – сказал Берц.

Он пошутил, в общем-то, но Лопух реально испугался, потребовал себе еще пакет и четвертую дырку делать там не стал.

На входе в бар поменяли вывеску, точнее, просто обвели светящимся шнуром надпись «БАР 16–03» – получилось что-то вроде автомобильного номера. У входа никого не было. Они затаились под деревом.

– Может, по наружной камере зафигачить? – Берц кивнул на винтовку.

– Нет, – сказал Ниндзя уверенно. – Лучше обойтись вообще без выстрелов.

– Тогда надо было пистоль у нее взять, – опять заныл Лопух, и его пакет громко зашуршал от дыхания. – Помнишь, тогда она Берцу в лобешник из травмата пальнула? С пистолем удобнее, не надо в сумке таскать…

– Травмат – говно! – закипел Берц.

– Тихо. В багажнике лежало только ружье. Что было, то и взял, – Ниндзя облизнул губы. – И хватит шебуршить.

Он выдохнул и опустил рычажок предохранителя.

– Так… Я пошел первый. Лопух и Гвоздь – ломитесь сразу за мной. Орите, руками размахивайте, нагоняйте страху. Берц – ты прикрываешь.

Он сплюнул, но слюна повисла на пакете. Вытерся рукавом.

– Блин… Ладно. Все. Грачи налетели – так, пацаны?

– Чего? – не понял Гвоздь.

– Грачи налетели, говорят тебе! – повторил Ниндзя в полный голос. – Теперь мы «Грачи». Пошли, грачи!

В тот момент, когда Ниндзя вплотную приблизился к двери бара, оттуда вышел человек. Никто даже не успел рассмотреть его – мужчина, женщина, пацан…

– С дороги!!! Убью!!!

От собственного вопля у Ниндзи мурашки пошли по коже. Как стакан водки хлопнул. Он без замаха ткнул посетителя прикладом в подбородок и сразу оттолкнул ногой, чтобы тело не забаррикадировало вход.

Ступеньки, коридор. Звуки музыки. Такое впечатление, что он уже видел все это во сне.

– Всем лежать, суки!!! Валю без предупреждения!!! На пол, блин!!!

В этот раз тесный прокуренный бар показался ему просто огромным, давящим, угрожающим. Люди – много людей, все больше крупные брюхатые мужики с мутными рожами. Таксисты, что ли? Портовые рабочие?.. «Братки»?! Кто-то посмотрел на него, сморщив лицо в недовольной гримасе, – короткая стрижка, похож на матерого красноглазого кабана, – остальные даже не среагировали, занятые выпивкой и разговорами.

Ниндзя не выдержал. Палец сам нажал на спуск. Раздался оглушительный взрыв, будто по ушам врезали лопатой. Ружье в его руках прыгнуло, едва не высадив нижнюю челюсть. Под потолком разлетелся светильник, посыпалось стекло, бутылки, стаканы. Музыка смолкла.

– Всем на пол, козлы!!!

Теперь он едва слышал себя. Красная непонятная пелена прошла перед глазами, а потом все исчезло, и Ниндзя увидел, как мужики послушно валятся на пол. Как кегли в боулинге. Офигеть просто. Эти кабаны, эти, блин, динозавры зассали, как обычная шпана из ПТУ…

– Все лопатники, все деньги – держать перед собой на вытянутой руке! Головы вниз! Один дернется – завалю пятерых! Поехали!

Кто-то взревел дурным голосом. Ниндзя поймал взглядом мужика за стойкой, который упрямо мотал головой, отталкивал чьи-то руки, никак не хотел на пол. Бухой, не соображает. Ниндзя в два прыжка очутился рядом, сунул стволом в солнечное, прикладом по затылку. Мужик рухнул вместе с табуретом… И сразу зашуршало – шу-шу-шу, – весь бар наполнился этим дружным шуршанием, потянулись руки с бумажниками и скомканными купюрами.

Пластиковый пакет на голове топорщится, мнется, постоянно куда-то смещаются прорези для глаз. Ниндзя разорвал нижнее отверстие, натянул его на подбородок. Гвоздь и Берц уже шустрили среди посетителей, собирали деньги, телефоны, часы. Берц ходил прямо по спинам, покрикивал, что-то шутил даже, кажется.

Ниндзя оглянулся – где Лопух? Тот стоял столбом, подпирая дверь, черный пакет на голове надувался и опадал, надувался и опадал.

– Очнись, эй! Иди в туалет, там проверь!

– А где тут туалет? – проблеял Лопух.

– В жопе!

Лопух заплетающейся походкой протанцевал к стойке, врезался в табурет. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. Ниндзя поймал его за шиворот, толкнул к двери с надписью «WC». И тут увидел бармена. Тот и не думал ложиться на пол, спокойно смотрел на него, и руки находились где-то внизу. Ниндзя вдруг подумал о тревожной кнопке.

– Убери грабли! – крикнул он.

Бармен пожал плечами, медленно приподнял руки над головой и даже пальцами пошевелил.

– Открывай кассу!

– Давно открыта. Иди, бери, – спокойно сказал бармен, отходя в сторону.

Кассовый аппарат был похож на старый громоздкий калькулятор, под ним из стойки торчал выдвижной ящик с ячейками для купюр. Как-то негусто, подумал Ниндзя, заглянув внутрь. Перехватив ружье в одну руку, он оторвал мусорный пакет от рулона, протянул бармену.

– Сгружай. И из карманов тоже.

Бармен переложил деньги в пакет, двумя пальцами достал из джинсов тысячную купюру, помахал ею в воздухе и отправил вслед за остальными.

– Да не колотись ты так, грачонок. Вон, пакет сейчас с башки сдуешь, – сказал он почти ласково. – Опрокинь стаканчик, сразу полегчает. За счет заведения, а?

Грачонок, блин, потрясенно подумал Ниндзя. В прошлый раз он тоже называл их грачами: «Эй, потише, грачи…» Он что, узнал их? Значит, надо его валить! Но как, вот так просто взять, и завалить?!

Ниндзя растерялся. На какую-то долю секунды.

– Ложись на пол! – рявкнул он.

Бармен наклонил голову.

– А зачем?

И тут из туалета с грохотом вылетел Лопух – вместо черного пакета на нем почему-то был надет красный. Нет… просто Лопуху разбили башку. Кровь заливала волосы и лицо, стекала по куртке и штанам. Лопух упал и заревел тонким телячьим баском…

Сразу вслед за ним показалась чья-то нога, обутая в сапог с длинным загнутым носом, вышел высокий как башня мужик в кожаном пиджаке. Посмотрел на Ниндзю, моргнул.

– Что за фигня тут происходит? – спросил он удивленно.

Ниндзя не думал, не целился, даже не успел испугаться. Ружье выстрелило само. В ушах нестерпимо зазвенело. Мужик в пиджаке просто покачнулся, а не улетел к противоположной стене, как в кино, сказал громко «га-а!» и неловко опрокинулся назад.

– Лежать! – зачем-то сказал Ниндзя.

Сзади что-то навалилось, пригнуло его к земле. Он качнулся, инстинктивно пригнул плечи и голову, упал на колено. С него скатилась шумная горячая тяжесть, грохнулась в стойку. Бармен. Ах ты сука… Ниндзя ударил его головой в лицо, но руки не слушались, тело не слушалось – его крепко держали. У бармена длинные цепкие руки, как клещи, как стальные манипуляторы, он скалится, гад, своим окровавленным ртом…

– Отпусти, козел!!! Стреляю!!!

Ему показалось, ружье выстрелило куда-то в сторону, совсем не туда, куда надо. Но хватка тут же ослабла, и он вскочил. Бармен точно так же смотрел и скалился на него снизу, и как-то странно, неестественно болталась размозженная выстрелом левая ступня с остатками ботинка.

Ниндзя почувствовал, что сейчас вырубится. А перед этим его вырвет.

Он оперся на ружье, постоял несколько секунд. Над стойкой показалась рожа в сползшем набок черном пакете. Берц.

– Вон тех пару бутылок, а? – гаркнул он и показал пальцем на полку с выпивкой.

По залу антилопой прыгал Гвоздь, размахивая мешком. Лопух стоял на карачках и тряс головой…

– Сваливаем… – еле выговорил Ниндзя.

Шатаясь, он вышел из-за стойки и поплелся к выходу. Ему вдруг показалось, что пол накреняется, уходит вниз, как крутой горный склон. А он скользит по нему, скользит… Как на сноуборде. А сзади с грохотом и воем несется снежная лавина…

– Ниндзя, ты что?

Он остановился, удерживая равновесие. Сорвал с головы пакет. Дышать сразу стало лучше. Они уже поднимались по лестнице – впереди маячила задница Гвоздя.

– Я в порядке, – сказал Ниндзя. – Где Лопух?

– А фер его знает, – прогудел сзади Берц.

Лопух был уже на улице. Гвоздь поливал ему на голову виски из бутылки, Лопух визжал от боли и подпрыгивал на месте. Окровавленное лицо с вытаращенными глазами было страшным и одновременно жалким, смешным.

– Уходим, уходим. Быстро!

Торопливые шаги эхом отдаются на пустынной улице. Берц, Гвоздь, Лопух. Кто-то возбужденно смеется, кто-то плачет.

Не останавливаться, не думать.