Лечим все, кроме истинности (вылечим всех) - Ясмина Сапфир

Шею девушки в трех местах проткнуло очередными железными прутьями. Завитые в крутые локоны черные волосы прилипли к кровавым ошметкам, прикрыв опухшее лицо со множеством ссадин и гематом. Но самым страшным казалось не это – из живота изломанной невесты торчали стекла. Много крупных, острых как бритвы осколков.

Остальные верпантеры выглядели не сильно лучше. Исполосованные стеклами, истыканные железяками, они напоминали жутковатые, до нелепости похожие на живые, манекены из какого-нибудь театра ужасов. Две истерично плакали, плевались кровью, невеста явно потеряла сознание. Оно и к лучшему, при таких-то травмах.

– Да-а-а. Скульптурная композиция о том, как не надо ездить, – мрачно съязвил за моей спиной Рик. Я уже привыкла к тому, как бесшумно он иногда подходил. Но сейчас вздрогнула, отшатнулась, и тотчас ощутила стальные ладони василиска на талии.

Не то чтобы я такого не видела, не то чтобы сильно испугалась. Похоже, просто расшалились нервы, изрядно потрепанные воскрешенными воспоминаниями и всем, что произошло потом.

– Ну-с! Давайте в седьмую, я там все уже подготовил! – Вагр собственной персоной выскочил навстречу пациенткам. Нарочито поддернул синюю врачебную робу, как бы намекая, что Рик сегодня одет не по случаю.

Василиск повернулся, полоснул по дракону холодным взглядом – таким, что даже пустыня покрылась бы коркой льда. Вагр ответил в том же духе, даже немного оскалился, и посмотрел на меня так, что выражение «раздевать взглядом» навсегда приняло иное значение. Казалось, дракон видит меня голой, оценивает каждую впадинку и выпуклость, а потом проникает еще глубже – в чувства, в мысли. И они ему явно не по душе. Наши с Риком сомкнутые руки понравились Вагру еще меньше. Он зарычал – утробно и зло, но не проронил ни слова. Метнулся в указанную операционную и скрылся за дверью.

Медбратья из скорой понесли пострадавших туда.

Пациенты в коридоре молча рассыпались в стороны, храня гробовое молчание и с ужасом разглядывая неразлучников.

Даже вербер на костылях, с фиксирующей повязкой от лодыжки до колена, наложенной, скорее всего, на сломанную ногу, отпрыгнул подальше.

Отшатнулись и почти врезались в стену три молодых верлиса, с обожженными руками, покрытыми черной коростой и волдырями. Страшно для человека, для оборотня – проблема недели, не больше. Главное избежать заражения и снять боль.

Рран и Гаррус ловко поставили больничные двери на место. Правда, в отличие от горообразных санитаров скорой, немного покряхтели и потужились.

Рядом, как обычно, очень вовремя появилась Латифа с двумя робами – для меня и для Рика.

– Придется делать рентген самому, – тяжело вздохнул василиск. – В МРТ мы эту махину никак не засунем. А если бы и засунули, металл не даст сделать снимок.

Мы слаженно метнулись в ординаторскую, переоделись почти одинаково быстро и поспешили к пациенткам.

Изломанная невеста… так назвала я эту девушку. Но я еще не все про нее тогда знала…

В операционной суетились Гортензия и Латифа. Ставили капельницы, опрыскивали пострадавших обезболивающим и дезинфектантом. Прикасаться к ним раньше хирургов не позволил бы себе никто.

Верпантер уже усыпили… и слава богу.

Хмурый сосредоточенный Вагр встретил нас недовольным взглядом, но промолчал.

Мы с Риком надели перчатки и подошли поближе к трем, составленным вместе хирургическим столам, на которых покоился обломок машины.

Рик дал нам всем знак отойти, придвинулся к невесте и скомандовал:

– Закройте глаза.

Сквозь плотно сомкнутые веки я вновь различила вспышку, сегодня менее яркую, чем прежде.

А когда открыла глаза, на лице Рика все было написано без лишних слов. Он вытянулся струной, нахмурился и молчал. Вагр кивнул Рику, предлагая все же высказаться.

Латифа и Гортензия затихли с очередными пакетиками для капельниц в руках. Хрум… хрум… – прохрустели пластиковые упаковки с кровью и лекарствами. Булькнуло что-то в одном из пяти аквариумов на стойке, неподалеку от окна. Взгр-взинн… – чуть сдвинулась каталка с инструментами.

– Невеста… – Рик прочистил горло. – Беременна.

Мне стало трудно дышать. Казалось, вязкий, тяжелый воздух распирает грудь, заставляет захлебываться на суше.

– Кехр… кехр… кехр…

Одна из подружек изломанной невесты закашлялась, открыла безумные, перепуганные глаза и закричала – надсадно, хрипло, отчаянно.

Рик бросился к ней, Вагр тоже.

Девушка задергалась, забилась в истерике, и пруты с неприятным треском прорвали мышцы. Я даже ахнуть не успела, как из правого бедра и шеи пациентки фонтаном забила кровь, струйки поменьше хлынули из ног и предплечий.

Я подскочила к чешуйчатым, пытаясь влить в верпантеру как можно больше энергии жизни. Не зная, за какую артерию хвататься – за шейную или за бедренную. Обе травмы убивали бедняжку слишком быстро. Широко распахнутые зеленые глаза, с коричневыми крапинками остекленели в считанные мгновения. Медленно закатились и закрылись. Смуглое лицо стало мертвенно-бледным, губы посинели, щеки резко впали, синяки под глазами окрасились черным.

Вагр помогал мне – давал пострадавшей энергию жизни – так быстро, как мог и так много, как получалось за один прием. Только все тщетно. Кровотечение немного стихло, но не закончилось. Несмотря на все наши усилия, алые струйки продолжали сочиться из артерий на бедре и шее.

Медсестры тоже делали что могли. Перетягивали ноги пациентки жгутами, прижимали к ее шее один кусок марли за другим, чуть ли не каждую минуту добавляя к обильно пропитанным кровью свежие. Суматошно меняли в капельницах пакеты с донорской кровью и питательным раствором.

Горы пластиковых упаковок на трех каталках заметно уменьшились. Нам подготовили много. Больше половины нужных групп – благо пациенткам сделали экспресс-анализы еще в скорой. Плюс почти столько же порций той, которую, в крайнем случае, переливали всем без исключения. Нулевая, называли ее на перекрестье. В моем старом мире считалось, что первая отрицательная обладает похожими свойствами. Но здесь исследовали еще с десяток факторов. Включая энергетику, Р-клетки и особые маркеры, говорящие о принадлежности к какой-то расе, особенностях оборотня-донора.