Тайна семьи Вейн. Второй выстрел - Энтони Беркли

О, мисс Уильясон оказалась твердым орешком. В самом деле, зачем, во имя Господа, ей понадобилось убивать какого-то Медоуза? Признаться, поначалу я, как ни старался, не нашел для этого ни одной весомой причины. Причина, разумеется, мгновенно появилась бы, если бы она действительно убила миссис Вейн, о чем я тоже думал и на что вы, инспектор, неоднократно мне намекали, даже мотив правдоподобный придумали, хотя, если помните, придали всей этой информации видимость шутки. А мотив, повторюсь, мог быть шикарный, если бы Медоуз видел, как она сталкивала миссис Вейн со скалы. Но я-то разрабатывал версию, согласно которой он сам убил миссис Вейн, ну а коли так, становится непонятно, с какой стати мисс Уильямсон травить преподобного.

– Ну, это даже обсуждать не стоит, – вклинился инспектор в монолог Роджера.

– Да, я тоже так думаю. Короче говоря, у меня остались на контроле три фигуранта без единого пятнышка на репутации. В связи с этим я пришел к заключению, что или аконитин не из лаборатории доктора Вейна, или Медоуз все-таки не убивал миссис Вейн. В том и другом случае я оказывался в impasse, то есть тупике, и мне пришлось бы сделать на пути расследования несколько шагов назад. И я решил вернуться к мотивам.

Кстати, именно о мотивах мы говорили больше всего. Помните, инспектор, еще вчера вечером вы спрашивали меня, у кого, по моему мнению, мог быть самый весомый мотив для устранения Медоуза? И я ответил, правда, не без иронии, что такой мотив был у миссис Вейн. Вот я и решил со всем возможным тщанием рассмотреть эту идею.

– У миссис Вейн? – повторил в изумлении Энтони. – Но ведь она уже лежала в морге.

– Когда умер Медоуз, да. Но у нее имелось множество мотивов, чтобы желать ему смерти и убрать со своего пути, пока она была жива. Надеюсь, сама идея понятна? Отлично… Короче говоря, я со все большим волнением стал задаваться вопросом, существовал ли способ убрать Медоуза даже при том условии, что сам организатор убийства мертв? Ответ, разумеется, оказался положительным. Да, джентльмены, такой способ обнаружился! – С этими словами Роджер одарил присутствующих торжествующей улыбкой и откинулся на подушки кресла.

– Очень умное и тонкое наблюдение, мистер Шерингэм, – произнес инспектор без тени зависти или профессиональной ревности. – Очень. Кажется, теперь я понимаю, к чему вы клоните. Но будьте так любезны, расскажите обо всем сами.

– Как вы, возможно, успели выяснить, к Медоузу на протяжении последних нескольких недель никто не заходил. Если, конечно, верить хозяйке дома. Таким образом, всякая теория, связанная с отравлением табака, может получить подтверждение только в том случае, если убийца приходил поздно ночью и, возможно, проникал в помещение сквозь окно гостиной с разрешения Медоуза или даже без оного. Что интересно, за ночь до убийства хозяйка не слышала в гостиной никаких звуков, хотя долго не могла заснуть из-за зубной боли. Но вот за три недели до этого она хорошо слышала голос ночного гостя, вернее гостьи, так как узнала по голосу миссис Вейн.

– Подождите минуточку, сэр, – сказал инспектор. – О чем вы вообще говорите? Лично я ничего не знаю ни о каком ночном визите миссис Вейн.

– Ага! – ухмыльнулся Роджер. – Значит, одному только мне хватило терпения выслушать подробнейшую исповедь хозяйки дома и сделать из сказанного ею соответствующие выводы. Кстати, у меня и вещественное доказательство посещения миссис Вейн имеется. – С этими словами он достал из кармана носовой платок с монограммой, передал его инспектору и объяснил, при каких обстоятельствах этот платок получил.

– Да, – с печальной улыбкой согласился инспектор. – Тут вы меня переиграли, мистер Шерингэм. И от этого факта не отмахнешься.

– Хорошо, что вы это признаете, – заявил Роджер с нескрываемым удовольствием. – Ну а теперь вернемся к нашей истории. Помимо информации о ночном визите миссис Вейн в ходе интервью вспыли еще два важных факта. Первый: Медоуз менял трубки раз в неделю, на что, похоже, никто, кроме меня, не обратил внимания. И второй: он очень мало курил – что представляется мне особенно важным. Я узнал у бакалейщика, который, помимо прочего, торгует табаками и трубками, что Медоуз, заходя в лавочку, всякий раз покупал четверть фунта табака, но курил не более унции в неделю. И вероятно, ссыпал купленный табак в специальную жестянку, стоявшую в гостиной. Кажется, вы посылали эту жестянку в лабораторию на исследование. Но я без всякого исследования могу сказать, что табак на дне жестянки оставался нетронутым от трех до четырех недель. Для всякого, кто был знаком с привычками Медоуза, эта информация при определенных условиях могла представлять большую ценность.

Инспектор медленно кивнул:

– Отличная дедукция, сэр. Даже, я бы сказал, блестящая.

– Рад, что вы так думаете, инспектор, – улыбнулся Роджер. – Ваша похвала дорогого стоит. По крайней мере для меня. Кстати, вот моя теория. Если коротко, миссис Вейн и Медоуз планировали – разумеется, каждый по отдельности – уничтожить друг друга. Медоуз больше доверял, так сказать, методам непосредственного воздействия. Миссис Вейн же в этом плане куда хитрее, тоньше и коварнее. Полагаю, что мотивы обеих сторон очевидны. Медоуз, без сомнения, угрожал ей разоблачением, если она не удовлетворит его финансовые требования, которые, по мнению миссис Вейн, хорошо знавшей этого человека, с каждой выплатой должны были лишь увеличиваться и увеличиваться. Женщина, естественно, тоже показала ему зубки, пообещав проинформировать полицию о его местонахождении, так как знала, что ему предъявлено несколько обвинений и его разыскивают. В результате они оба напугали друг друга свыше всякой меры и пришли к выводу, что единственный способ выбраться из сложившейся невыносимой ситуации – это убийство. Полагаю, пока все логично и неплохо аргументировано, не так ли?

– Точно так, – мгновенно согласился инспектор.

– Чертовски хитро, – прокомментировал выступление старшего кузена Энтони.

– Благодарю тебя, Энтони. Итак, как мы уже говорили, миссис Вейн умнее, тоньше и хитрее Медоуза, и ей в практической деятельности свойственны точный расчет, скрупулезность и изобретательность. Соответственно, и ее план отличался продуманностью, оригинальностью и, без сомнения, коварством. Ее знания о ядах, вероятно, имеют в своей основе два источника. Кажется, инспектор, вы упоминали, что ее папаша владел маленькой фармацевтической фирмой или аптекой, где она, возможно, в юные годы получила кое-какие знания по фармакологии – по ядам в том числе. Ну а остальное почерпнула, читая книги из библиотеки мужа. В общем, знала достаточно, чтобы понять, что свойства аконитина полностью отвечают ее планам. Неудивительно, что она остановилась на яде, выбирая, так сказать, орудие убийства. Ведь в лаборатории доктора, насколько я понимаю, различные ядовитые химические вещества в большом ходу. Возникает вопрос: как она все это провернула? Да очень просто. Прокралась ночью под каким-то предлогом (несомненно, важным) к своему реальному мужу, отослала его на минуту из гостиной (наверняка опять что-то придумала), нашла жестянку с табаком и сунула в нее яд поближе к донышку, после чего, переговорив для приличия с мужем, вернулась домой и стала ждать дальнейшего развития событий.

– Которые развивались не совсем так, как она ожидала, – вставил свои пять пенсов инспектор.

– Совершенно верно. Но она-то не сомневалась, что будет на коне. Понимала, что Медоуз никому не расскажет об этой встрече, поскольку в его интересах было хранить молчание об их отношениях. Впрочем, и она не избежала ошибок (слишком громко говорила, когда они с мужем ссорились, и разбудила хозяйку), но главное сделала: положила яд на дно жестянки, прикрыв сверху двумя-тремя унциями безвредного табака из лавочки. Знала, что Медоуз доберется до отравленной смеси не раньше, чем через две недели. А к тому времени она будет вдали от деревни отдыхать в компании своих приятелей, обеспечив себе тем самым практически идеальное алиби.

– А откуда вы об этом знаете, сэр? – спросил инспектор с выражением человека, которому не терпится указать оппоненту на слабое место в его рассуждениях.

– Знаю, потому что мисс Кросс в разговоре с Энтони вскользь упомянула о намечавшемся скором отъезде кузины! – с торжеством в голосе воскликнул Роджер. – Так что я был в курсе предполагавшегося отъезда, но не придавал ему значения, пока не узнал, что Медоуза отравили. После этого мне неожиданно пришло в голову, что миссис Вейн таким образом, возможно, готовила себе алиби. Для того и отсрочила смерть мужа. Между прочим, этот факт основательно подкрепил мою теорию, за что большое спасибо Энтони.

– Стало быть, я прожил здесь две недели не зря, инспектор, – с иронией заметил Энтони.

– Кстати, пока мне не пришла в голову эта мысль, я работал в основном на уровне догадок, но ремарка мисс Кросс стала одним из первых серьезных доказательств правильности избранного мною пути. После этого мне осталось лишь подключить воображение, чтобы реконструировать ситуацию в целом. Если разобраться, вся эта ситуация вполне умещается в одном недлинном абзаце. Иными словами, прежде чем коварный план миссис Вейн сработал, Медоуз столкнул его автора со скалы. Выводы: Медоуз убил миссис Вейн, а миссис Вейн убила Медоуза, чему не помешало даже такое досадное недоразумение, как ее собственная смерть. Полагаю, что это первый случай в истории Скотленд-Ярда, когда человека убил труп. Вы не находите, инспектор? Между прочим, я собираюсь написать детективный роман на основании этого дела и сейчас ищу подходящее название. Как думаете, «Мертвая рука» подойдет? Ну а теперь, джентльмены, ваши комментарии. Что вы можете сказать обо всем этом?