Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT - Дмитрий Старков

Димыч отправился в кухню. Пожалуй, в первый раз за всю сознательную жизнь он вполне прочувствовал, что означает ходовое народное выражение насчет падения камня с души: мгновенно навалившийся ужас сменился невероятным облегчением оттого, что оказался напрасен. Вдобавок, старший товарищ, на которого можно положиться, снова с ним…

Игорь меж тем оккупировал ванную; оттуда доносился плеск и удовлетворенное фырканье. Впрочем, стоило кофе на плите дойти до кондиции, он, точно почувствовав это, немедля явился в кухню и едва не с хищным рычаньем присосался к чашке, видать, соскучился по любимому напитку.

Где ж он пропадал все это время?

— Ы-хххх… хор-рошо-ооо! Извини, что заставил поволноваться… Коротко говоря, моя благоверная, оказывается, решила за мой счет расплатиться с какими-то долгами из своего прошлого. Путем моей преждевременной смерти и вытекающих из оной прав наследования… Чтобы остаться в живых, эту самую смерть пришлось инсценировать. Хорошо, меня вовремя надоумили… Ну да ладно. Ты в рамках этой истории тоже успел много чего натворить, я уже в курсе. То есть, ты не дергайся особо; я-то просто догадался, что это ты; официально тебе вроде бы ничего не должно угрожать, концов никаких, иначе бы уже пришли за тобой. Слушай: у меня, помимо всего прочего, к тебе очень серьезное предложение. Ты, вообще, что собираешься делать дальше? В плане наших с тобой изысканий… Все, что ты наворотил, ведь, надо думать, не просто так было? С чем-то конкретным ко мне шел?

Димыч поморщился. Еще полчаса назад он хоть как-то мог примириться с тем, во что вылился его визит к «безутешной вдове» Игоря, однако появление друга, живого-невредимого, заставляло теперь ощущать себя полным идиотом.

Собравшись с мыслями, он коротко рассказал Игорю обо всем, что произошло в квартире Флейшмана.

Игорь на это только с непонятным смыслом покачал головой.

— Вы таки будете смеяться, молодой человек, но я обо всем том же самом уже знаю. Дело в том, что, почти сразу после того, как мы с тобой в последний раз расстались, меня снова навестил наш давешний благодетель… — Он сделал паузу, чтобы еще раз как следует приложиться к чашке с кофе. — Кстати, теперь я дважды обязан ему жизнью… — Еще глоток. — Словом, мы с ним общались довольно плотно все это время, и он держал меня в курсе того, что узнавал или до чего додумывался ты. И заодно показал, какие выводы следует сделать из всего узнанного.

Димычу вновь сделалось не по себе. Как ни крути, сколько ни выставляй себя последователем и проповедником холодного материалистического анализа, все едино не так уж легко покориться непривычным фактам, хоть они, несомненно, и факты. К тому же, кому приятно обнаружить себя под чьим-то там постоянным, хоть и неощутимым, наблюдением?

— Какие же? А вот какие. Ты, молодой человек, никогда не помышлял о богатстве, власти? Об улучшении собственной жизни сразу на несколько порядков?

Димыч хмыкнул.

— Вот это вопрос! Ну что ж… Каюсь, мечтал иногда. Изредка…

— Ты, опять-таки, снова будешь смеяться, но теперь можно помечтать об этом с гораздо большими основаниями. Суть в том, что мы имеем реальную возможность подчинить себе этого Николая. Туз Колченогий, наш Хромой Бес, сказал, что Николай обладает громадным потенциалом, который, однако ж, с недавних пор не в состоянии разумно использовать. И раньше-то был не особенно способен. Сила его — она как бы дремлет в нем, понимаешь? И наша задача — переключить эту силу на себя. Использовать его в качестве аккумулятора.

Некоторое время Димыч просто смотрел на Игоря. Услышанное внушало какие-то двойственные ощущения. Все казалось слишком нереальным, чтобы оказаться правдой, но Игорь, тем не менее, был предельно серьезен. Серьезен, как никогда.

— Хорошо, — заговорил он, пытаясь избавиться от неприятной раздвоенности мироощущения. — Допустим. Но… Ты себе это как представляешь? Как это технически осуществить? Все эти подключения-переключения…

— Это неважно, — отмахнулся Игорь. — Это забота нашего товарища и, кстати, партнера в данном предприятии, Тузика…

— Кстати, — перебил его Димыч, — я еще как-то не пойму, на кой мы ему, этому Тузику, сдались. Мне видится так, что он и без нас может прекрасно справиться. Судя по тому, что проделывал на моих глазах.

— Я себе тоже задавал этот вопрос. И похоже, что… да ни на кой. Развлекается он так, понимаешь?

Димыч зябко поежился.

— Ничего себе развлечения…

— Какие бы они ни были, мы из его развлечений можем извлечь пользу, понимаешь? По его оценкам, Николаева потенциала нам с тобой хватит на все, что только себе можно вообразить. И даже, на кое-что из того, чего мы себе вообразить на текущем этапе развития не можем. Если, конечно, использовать данный потенциал с умом… Возможно, имеются у этого Тузика и иные цели, помимо самоувеселения, но нам они, уж всяко, не помешают и не повредят. Ну, как? Работаем вместе и дальше? Мне, честно говоря, не хотелось бы искать помощи где-то еще, а без нее не обойтись…

— Хорошо. Работаем. Что в первую очередь?

Игорь раздумчиво прошелся по кухне, сам по новой зарядил опустевшую джезву и поставил ее на плиту.

— В первую очередь — добраться до Николая. Вытащить его на волю… то есть, не на волю, а так, чтобы держать его под своим контролем. Требуется, чтобы он находился в том же состоянии, что и сейчас, и манипулировать его состоянием должны мы, по своему усмотрению. Стало быть, на первое время нужно снять квартиру где потише, затем выкупить или выкрасть нашего пациента из «скворешника»; далее — дело Колченогого… Ну, а потом — мы можем все. Ты хоть представляешь, что это значит? Жить в собственное удовольствие, заниматься тем, чем хочешь заниматься, не будучи ничем — ничем! — связан… Это только самый минимум, для примера! — С некоторым возбуждением, почти на крике закончив фразу, Игорь вновь сделался холоден и трезв. — Впрочем, лично мне больше этого минимума и не требуется…

Ничего себе предложение…

Да, Игорь наверняка не шутил. Не шутил…

Ну и что с того?

Димыч вдруг с удивлением обнаружил, что открывшиеся перед ним перспективы не доставляют никакой радости. Вот, совсем никаких чувств! Мозги будто ватные стали… Наверное, просто нелегко в такое взять да с ходу поверить.

— Хорошо, — подытожил он, стараясь хотя бы участием в каких-то действиях прогнать, притопить на дне сознания проклятую раздвоенность ощущения мира и, заодно, навалившуюся вдруг гнетущую усталость. — Значит, я начинаю искать квартиру. А ты пока отдыхай, отмывайся и думай, как Николая вытаскивать. Тебе «скворешник» известен лучше, чем мне.

Игоря слегка передернуло.

— Типун вам на язык, юноша! Небольшой такой. С конскую голову.

66

Петяша застыл столбом, стараясь не слишком касаться зарывшейся лицом в его плечо Елки. Пожалуй, он и сам бы не смог внятно описать, что почувствовал после ее слов. Ощущалось так, точно нечто важное, большое, вдруг исчезло из жизни, без следа растворилось, оставив после себя огромную, зияющую брешь; а ведь, не будь этой бреши, и не заметил бы, что это, большое и важное, вообще хоть что-нибудь значит.

— Э-э…

Помимо сего емкого междометия, Петяши не хватило ни на что. Подобранные было слова немедленно оказались бессмысленными, ненужными какими-то…

На хрена, собственно, еще о чем-то говорить? И так ясно… — подумалось с раздражением.

— Понимаешь, — неожиданно торопливо заговорила Елка, словно бы восприняв Петяшино «э-э» как сигнал к началу, — я не могу больше… Все не так, как было раньше, и… Мне не приспособиться, хоть я и люблю тебя; не знаю, испытывал ли ты когда-нибудь подобное; вполне может быть, что нет… Я не могу больше разрываться надвое между «люблю» и «не могу» это очень… очень больно, поверь…

Голос Елки осекся, она еще сильнее, глубже зарылась лицом в плечо Петяши. Послышалось приглушенное всхлипыванье; футболка на плече мигом сделалась неприятно влажной.

Тем часом Петяша разобрался наконец в собственных чувствах. Собственно, там разбираться-то было не в чем — внезапно возникшая пустота оглушила, затормозила все реакции, внушив прохладное, незлое спокойствие.

Ладонь его сама собой успокаивающе легла на затылок Елки.

— Ничего-ничего, — слова тоже вышли как-то сами собою, на выдохе, — плакать-то зачем, все нормально… Сейчас вот кофе сварим, Елка у нас плакать перестанет, расскажет все толком… Ну? Чего такого страшного произошло? Ровным счетом ничего такого страшного не произошло…

И слова эти, каким бы ни звучали бредом, возымели-таки желаемое действие: всхлипывания прекратились. Оторвавшись от Петяшина плеча, Елка глубоко вздохнула и опустилась на стул.

— Хорошо, — с несколько удивленным облегчением сказала она. — Кофе, в самом деле, не помешает…