Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное - Андрей Николаевич Савельев

class="p1">Далее следует простейшее политэкономическое рассуждение. Надо как-то принудить крестьянина отдать хлеб. «Ведь нельзя, товарищи, себе представить, что у многих миллионов крестьянского населения можно брать хлеб силою, ходить по домам и отбирать». Даже имея всю полноту власти, «взять хлеб, если население не пожелает отдать, этого ведь нельзя. Не найдется такой силы, которая могла бы этот хлеб взять». Пешехонов не мог себе представить, что взять можно, если приставить к виску крестьянина револьвер и по-бандитски разграбить его закрома. Он не мог себе представить, что хлеб можно отнять вообще весь – вплоть до того, что крестьянин умрет с голоду. Но это чуть позднее смогли себе представить большевики, собрав голодных рабочих в вооруженные банды, названные продотрядами.

Установив твердые цены, трудно было ожидать, что крестьяне с готовностью отдадут хлеб по этим ценам. Им в обмен должны быть предоставлены по таким же твердым ценам товары из города – железо, сеялки, молотилки, обувь, одежда и т. д. И при твердых ценах всё это придется перераспределять через продовольственные комитеты. Но это тотальное распределение – задача далеко не решенная. Потому что посредник повышает твердую государственную цену за фунт гвоздей с 20 коп. до 2 рублей. Будут продовольственные комитеты – гвозди начнут без посредников поступать в продовольственные комитеты. Но в целом продуктов у города не хватает. Выход один – увеличить производительность, которая за время революции упала. И хозяйственный аппарат, от которого эта производительность зависит «находится в расхлябанном состоянии». При этом революция привела к тому, что рабочие получили возможность потребовать себе лучших условий и в рабочем времени, и в зарплате. «Можно добиться повышения заработной платы, деньги падают в цене, а цена на продукты растет».

Министр приводит простейший баланс. По текущим ценам «доход в продуктах» оценивается в 40 млрд рублей в год, половина из них уходит на военные расходы, около 20 % составляет прибыль предпринимателей, остальное уходит на государственные нужды, а также рабочим и крестьянам. Часть прибыли предпринимателей уходит на возобновление производства. Получается, что максимальное увеличение дохода за счет изъятия прибыли – не более 8 миллиардов. Но при таком изъятии возникнет ситуация, когда отбирать уже нечего и придется останавливать предприятия. Возвращение к свободным ценам снова приведет к спекуляции.

Круг замкнулся, и проблему можно решить только жертвами, как полагает Пешехонов. Нужно, «чтобы и масса населения поняла, что удовлетворить потребности полностью немыслимо», «призвать её тоже к жертвам». Поскольку добиваться улучшения сейчас нельзя, то нужно обеспечить равномерное распределение. И приложить всё к поднятию производительности труда. «Свобода, к которой вы стремились, сопряжена с трудом, нуждою, тяжелыми лишениями». «Сопротивление буржуазии не особенно сильно, и вопрос в том, чтобы преодолеть нам самих себя».

Фактически это программа наивного социалиста, знающего единственный метод управления – тотальное распределение товаров, которое практически невозможно наладить, и сравнивающего распределение с ситуацией свободных цен и спекуляцией. Почему первая система лучше второй, понять невозможно. Одно ясно, что революция обрушила производство в городе и создала диспропорцию: крестьянин не желает отдавать хлеб по низким твердым ценам. Он может выжить какое-то время без продукции города. А городу грозит голод, он не может ждать восстановления производства – хлеб ему нужен сейчас. Отсюда – та ужасная классовая война между городом и деревней, которая очень скоро стала главным инструментом большевиков, которым они убивали Россию, чтобы сохранить свою власть.

Троцкий был так впечатлен незатейливой речью Пешехонова, что восторженно предложил сформировать правительство из «12 Пешехоновых». В дальнейшем эту формулу не раз повторяли другие выступающие.

Скобелев (100) снова на трибуне, чтобы рассказать, что правительство закрывает предприятия в целях экономии финансов и перераспределения рабочих рук. Сворачиваются проекты строительства железных дорог, которые не могут быть закончены в ближайшее время, прекращается строительство недостроенных зданий. То же происходит в военном и морском ведомствах. «Но в большинстве случаев отдельные предприятия вымирают естественной смертью, и Временное Правительство считает себя не вправе содействовать их искусственному возрождению».

Министр выдвигает интересную концепцию: «абсолютная свобода игры классовых интересов, которая добыта русской революцией, должна упираться в единственные пределы, – в пределы, где начинается разрушение всего государственного хозяйственного организма»; «неорганизованным интересам рабочего класса должны быть противопоставляемы интересы государственные». К сожалению, этот тезис не был никем услышан.

да. Очень жаль, – если бы он научился большему, он не сказал бы того, что он сказал. У тов. Троцкого получился очень простой выход из того сложного вопроса, из того сложного положения, которое обрисовал тов. Пешехонов: назначить 12 Пешехоновых в министерства, это и будет выход. Я думаю, что 16 Лениных тоже ничего не сделали бы». Дело даже не в единой революционной власти, а в способности власти провести свои хозяйственные решения на местах. Что касается и продовольственного плана. Именно об этом говорил Пешехонов. Но «благодаря нашему несчастью заниматься бесконечными политическими спорами, у нас для творческой, органической работы мало работников, которые желали бы работать в органах снабжений, где творится хозяйственная жизнь».

Фирсов призвал заниматься «завоеванием муниципий» – волостных, земских, губернских и уездных. Здесь формируется (завоевывается) демократическая власть, а не в министерствах. Но далее сам оратор последовал примеру других выступающих – впал в длиннейшее обсуждение международных проблем. «Вы говорите: взять власть в свои руки. Да разве вам международный капитал позволит это сделать, разве вы независимы от него»? И потом возвращается к своей главной мысли: социалисты не могут просто взять власть, когда перед страной стоят задачи буржуазно-демократических реформ. Это не их реформы. Поэтому коалиционное правительство и контроль за ним со стороны Советов (то есть социалистических партий), а также работа в «низах» с целью проводить решения правительства – вот тот путь, который даст результаты.

В ответ на претензии в том, что у министров-социалистов нет никаких планов и они не могут ни о чём отчитаться, министр Скобелев (100) взял слово для длинного доклада, где поведал малосведущей публике важность налаживания финансовой системы, а из всех мер предложил только одну – введение новых прямых налогов с постепенным изживанием косвенных налогов. Плюс усиление налогообложения сверхприбылей, полученных на военных заказах (что в 1915–1916 гг. дало доход всего в несколько сотен миллионов рублей), и введение прогрессивного налога на доходы. Также министр предполагал резкое увеличение налога на наследство, налога на имущество и налога на прирост дохода. При этом введение таких доходов крайне сложно в силу развала службы статистики. Кто и сколько получает доходов, Временное правительство просто не в состоянии было установить. Все ожидаемые поступления в казну от этих налогов должны были начаться лишь с 1 сентября. А мы теперь знаем, насколько фатальным оказалось