Уинстэнли - Татьяна Александровна Павлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рантерство, продолжал он, это поистине царство жадности, царство плотских наслаждений, чем оно отличается от того, чем живут лорды и князья мира сего? Такая жизнь, доказывал он, разрушительна для тела, которое является храмом духа; она приносит болезни, делает тело хилым, слабосильным и вялым; а болезни влекут за собой печаль. Все это разрушает дух, рождает гнев, раздражение, недовольство. Мир и радость, верные свидетели присутствия бога в душе, уходят, люди ссорятся друг с другом и дерутся как собаки из-за денег или женщин, оскверняя себя кровопролитием и убийством.
Рантерство разрушает согласие в семье; оно вторгается между мужем и женой, которые живут в мире и истинной любви друг к другу; разрывает их союз, ввергает их в море безумия и разрушения, и они уже не могут любить друг друга. Мужчины топчут домашний очаг и оставляют своих детей сиротами, женщины забывают долг материнский и супружеский.
Крайности в общении с женщинами нарушают чистоту и здоровье будущих поколений. Семя жизни пропадает втуне, и дети рождаются слабосильными и нечистыми, что делает несчастными их матерей и воспитателей. Они либо умирают во младенчестве, либо впадают в слабоумие, а иногда это прирожденные злодеи, полные ненависти ко всем, неистовые и беспощадные. Что может произойти в будущем от такого потомства, как не войны, мятежи и разрушения?
Больше всего от рантерства страдают, конечно, женщины и рожденные ими дети, ибо мужчина уходит и оставляет их ради других женщин, подобно быку, который зачинает теленка, но не заботится ни о нем, ни о корове, а лишь о своем удовольствии.
Уинстэнли указывал и на огромный общественный вред рантерства. Оно рождает праздность, ибо эти дети неразумия не хотят, да и не могут работать. А для вина, мяса и продажных женщин нужны деньги. Задумались ли вы, откуда у них деньги? Одни воруют, другие проповедуют на базарных площадях и потом, как циркачи, обходят с шапкой доверчивых слушателей, третьи показывают фокусы или занимаются магией, четвертые составляют гороскопы. И все обирают и обманывают бедняков, которые выращивают хлеб в поте лица.
Только два совета мог он дать этим заблудшим овцам — два совета, диктуемые чувством любви и справедливости. Во-первых, пусть каждый, желающий жить в мире, посвятит себя прилежному труду по вскапыванию, вспахиванию и засеванию общинных и пустующих земель, чтобы добывать свой хлеб усердной, праведной работой среди других скромных и разумных людей: это лучшее средство против безделья и рантерских искушений. А во-вторых, — тут он уже обращался к властям, — не надо подавлять рантеров силой. Лучше переделывать человека изнутри, а не с помощью внешней силы. Если хочешь карать — оборотись прежде на самого себя: безгрешен ли ты? И тогда уже брось в них камень. Пусть одни грешники не наказывают других за грех, по пусть власть разума и справедливости правит и теми и другими.
В начале марта прошел слух, что какие-то люди ходят по стране и от имени диггеров собирают деньги на нужды колонии. Они показывают всем сочувствующим диггерскому движению бумагу, на которой стоят подписи Уинстэнли и его друзей. Никто из диггеров такой бумаги не подписывал; никаких денег колонисты не получали. Не рантеры ли, озлобленные на диггеров, пустились в очередную авантюру?
К уже готовому памфлету Уинстэнли пришлось приписать еще несколько строк, чтобы предотвратить дальнейший обман. «Если кто-либо пожелает пожертвовать на поддержку диггеров, копающих на общинных землях, пересылайте свои дары непосредственно нам в руки с каким-либо верным другом».
Но в сообщении о сборе денег была и своя отрадная сторона: о диггерах знают, им сочувствуют, о них заботятся. Незнакомые люди, нуждаясь сами, отделяют от своих скудных доходов деньги им в помощь. В их дело верят не только они одни, а значит, можно надеяться на победу.
ПРИНЯТЬ РЕСПУБЛИКУ
има нового, 1650 года выдалась суровой. Но не морозы, не ветры удручали англичан. Республика опять оказалась под угрозой. Пока Кромвель, проливая потоки крови, зверствуя и теряя сотнями своих солдат, подавлял ирландское восстание, на севере зашевелились шотландцы. Они вели переговоры с сыном казненного короля Карлом и обещали ему корону Англии, Шотландии и Ирландии, если он подпишет «Ковенант» и признает пресвитерианство государственной религией во всех трех королевствах. В самой Англии пресвитериане также подняли головы. Кромвель далеко, а главнокомандующий Фэрфакс сам принадлежит к их партии. Начались памфлетные выступления против республики. И прежде всего массовые отказы подписывать «Обязательство».
«Обязательство», или клятва верности республике, было введено парламентом сразу же после казни короля, в феврале 1649 года. Все члены вновь назначенного Государственного совета должны были собственноручно подписать его и тем самым признать себя сторонниками цареубийства и правления без монархии и палаты лордов. Не все даже тогда, в первые дни республики, отважились поставить свое имя под таким документом.
Впоследствии он был переделан: всякое одобрение «цареубийства» убрали. Осенью 1649 года сокращенный вариант «Обязательства» звучал так: «Я заявляю и обещаю, что буду верным и преданным республике Англии в том виде, в каком она установлена ныне, без короля или палаты лордов». Это «Обязательство» стало формой необходимой присяги для всех нынешних и будущих членов парламента, должностных лиц, духовенства, преподавателей университетов, получателей государственной пенсии и т. п.
В начале же 1650 года было приказано подписать «Обязательство» всему взрослому мужскому населению страны. И вот тут-то разгорелись споры. Пресвитерианские вожди, среди них в первую очередь Уильям Принн, скрыто выступили в печати против принятия клятвы верности республике. Противниками «Обязательства» оказались и левеллеры, разочарованные в антинародной политике республики; кое-кто из них даже тайно искал соглашения с наследником короны, принцем Уэльским.
Вопрос о подписании «Обязательства» встал и перед Уинстэнли.
