Заповедник для академиков - Кир Булычев

— Какой баул? — не сразу сообразила Лидочка.

— Баул Полины. Если она была убита, то ее баул должен остаться здесь.

— Но если она убита, лучше, наверное, найти ее труп, — сказала Лидочка.

— Заблуждение, — сказал профессор. — Ее труп уже лежит на дне пруда или закопан в лесу. А вот баул… баул преступник не стал топить.

Профессор был убежден в том, что он — Шерлок Холмс. Лидочка не стала с ним спорить, хотя была убеждена, что если ты собрался закапывать или топить труп, то добавить к этому грузу и баул — вовсе не трудно.

— Все-таки как вы думаете, — не выдержала Лидочка, — что случилось с Полиной?

— Это загадка, которую мы разрешим по ходу расследования, — сказал Александрийский.

Он открыл дверь к себе в номер и поднял руку, прощаясь.

— Попрошу вас навестить меня перед обедом. Надеюсь, к этому времени у вас будут для меня новости, — сказал он. — Мы разделим с вами функции. Вы будете моими ногами и глазами, я — вашим мозгом.

Лидочка не посмела оспорить это решение, хотя предпочла бы не знать ничего о Полине, убийствах и всей этой Санузии.

Желание заглянуть наконец в кастрюлю и разгадать таким образом тайну возможной смерти Полины Покровской измучило Лидочку, пока она возвращалась с профессором в санаторий. Она с трудом вытерпела последние наставления Александрийского и побежала наверх, надеясь, что Марты, и уж тем более Марты с очередным поклонником, в комнате не окажется.

Лидочке повезло. Ее мечта сбылась — никто не встретился на дороге, никто не остановил и не окликнул ее, комната была пуста, а кровать Марты аккуратно застелена.

Прежде чем закрыть за собой дверь, Лидочка поглядела в обе стороны коридора — коридор был пуст.

Лидочка затворила дверь, быстро опустилась на колени возле своей кровати, заглянула под нее… там ничего не было. Лидочка даже легла на прикроватный коврик, чтобы поглубже засунуть под кровать руку, и дотянулась пальцами до плинтуса: пусто. Лидочка уселась перед кроватью и стала думать.

Кастрюлю мог обнаружить любой, кто догадался бы залезть под кровать. Но ведь надо было догадаться! Значит, кто-то обыскивал комнату? Или Полина сама успела открыться кому-то перед смертью? Нет, открыться она не могла, да и Лидочка ни с кем о тайнике не разговаривала.

Что теперь делать?

Коврик был жестким, пол — холодным. Надо было бежать… бежать из этого санатория!.. Жаль, что Пастернак уже уехал, придется одной брести по размокшей дороге… Нет, по дороге опасно, по той дороге и пустится погоня. Лучше уходить через деревню Узкое… Только нельзя терять времени. Сначала она спустится к Александрийскому и скажет ему про обыск. А чем Александрийский поможет? Он и сам боится Алмазова…

Что же было в кастрюле? Что-то достаточно серьезное для Полины и ее врагов…

Тут Лидочка поймала себя на мысли, что она теряет драгоценное время, сидя на коврике и не производя никаких полезных действий.

Впрочем, бежать некуда. Алмазов знает, что ты от него никуда не денешься. Он догонит тебя, если захочет, в лесу, на Калужском шоссе и даже в Институте лугов и пастбищ.

Но я же ни в чем не виновата! Я только приняла на сохранение кастрюлю неизвестно с чем. Неизвестно? А если там была мина для уничтожения товарища Алмазова? Вы же знали, что должна делать в таких случаях советская гражданка. Советская гражданка должна немедленно информировать представителя общественности в лице президента Филиппова… А вы этого не сделали. Вы предпочли пойти на укрывательство врага.

Лидочка продолжала сидеть на полу, обхватив руками коленки, словно была погружена в гипнотический транс. Словно ее на расстоянии загипнотизировал Алмазов…

Лидочка с трудом поднялась. Пришлось уцепиться за спинку кровати. Надо спуститься к Александрийскому. Если уж ты выбрала себе союзника, держись за него, каким бы беспомощным он ни оказался. Сила женщины в том, что она умеет выбрать мужчину, а потом за него держится. Хочет он того или нет.

Этот афоризм так понравился Лидочке, что она вышла в коридор, улыбаясь. Хотя коленки все еще дрожали.

Сделав несколько шагов, Лидочка остановилась, чтобы перевести дух. «Мадам, — сказала она себе, — вы меня удивляете. У вас никуда не годятся нервы. Если бы вас хотели арестовать, давно бы арестовали. Если вы на свободе, значит, они пока не хотят арестовывать. Можно не спешить».

Такое простое объяснение отсутствия Алмазова вдруг утешило Лидочку, она даже остановилась и наконец-то глубоко вздохнула. Хотя объяснение и не обещало хорошего конца, оно давало передышку, по крайней мере обещание передышки.

Может быть, не следует идти сейчас к Александрийскому, ведь за ней следят?.. Но они все равно знают, что Лидочка ходила к Полине вместе с профессором. Кто поднимет руку на такого старого и немощного, к тому же всемирно известного ученого? Им достаточно Лидочки. Да и не знает профессор ничего о кастрюле. Лидочке захотелось закричать так, чтобы они услыхали: «Александрийский не подозревает о кастрюле!»

Лидочка шла, чуть дотрагиваясь до стены кончиками пальцев, чтобы не упасть, если откажут коленки, — не верила она коленкам.

«За мной следят, — напоминала она себе, — а интересно откуда?» Дойдя до лестницы, Лидочка резко оглянулась, ожидая, что из-за угла высунется голова преследователя.

Пусто. Только из докторского кабинета доносятся голоса.

Тогда Лидочка быстро сбежала вниз по лестнице. Снова обернулась. Никого. Преследователи оказались хитрее, чем она рассчитывала.

Не спуская глаз с верха лестницы, Лидочка сделала несколько шагов в сторону гостиной и со всего маха врезалась в рыжую горбунью с мучным в веснушках лицом. Горбунья была в длинном синем халате и держала в одной руке ведро, в другой — серый мешочек.

— Извините, — сказала Лидочка.

— Ты мне и нужна, — сказала женщина. — Я горничная у тебя, помнишь?

— Нет, извините.

Что нужно еще этой женщине? На вид рыжей горничной было лет тридцать, халат ее сверху был расстегнут, и видна была белая шея и верх груди — тоже в веснушках.

— А я тебе и говорю, — сказала горничная. — Из-за тебя я работы терять не намерена. Мне она говорит, давай, говорит, ты по номерам смотри, у нас уже тарелок не осталось, а про вилки и говорить нельзя, последнюю, говорит, сорока в клюве носила. — Женщина рассмеялась, открыв широкий лягушачий рот, полный зеленоватых зубов.

Лидочка инстинктивно сделала движение, чтобы обойти горничную, потому что в словах и действиях ее была угроза. Лидочке эта женщина была неприятна.