Последнее убийство в конце времен - Стюарт Тёртон

так зла на Хуэй за то, как она со мной поступила. Я думала, что она… Что, если я сорвалась и сделала что-то ужасное?

– Мы до сих пор не нашли ничего, подтверждающего смерть Хуэй. Твой дед проснулся с пятнами ее крови на рубашке, вероятно, потому, что видел, как на нее напали в прогулочном дворе. Он не только не причинил ей вреда, но, скорее всего, пытался помочь. Когда-то он тоже был учеником Теи, и довольно долго, а значит, Тея учила его оказывать первую помощь. Думаю, он до сих пор не забыл, как это делается, учитывая, что у него самого опасная работа. Я думаю, мы втроем посадили Хуэй в тележку и отвезли ее в хижину Адиля, хотя тут в моей теории есть провал, потому что я не знаю, зачем нам это понадобилось. Могу только предположить, что потом Адиль доставил ее куда-то еще, и это доказывает, что она жива, иначе он не стал бы этого делать.

Клара расправляет плечи и поднимает голову – к ней явно вернулась надежда.

– Спасибо, – шепчет она.

– Это просто мысли вслух, – отвечает Эмори, устало потирая глаза. – Увы, они вряд ли приведут нас к убийце.

Она прислушивается к звону посуды, которую убирают со столов. До комендантского часа остается меньше шестидесяти минут, так что уборка идет полным ходом.

– Я думаю, пора всем рассказать, что происходит у нас на острове, – говорит Эмори.

50

Взволнованная Эмори поднимается на сцену, держа руки вверх, чтобы привлечь всеобщее внимание.

Жители деревни убирают со столов, снимают украшения, но все как-то медленно, словно во сне. Вообще-то, им уже пора укладываться в постель, но сегодня никто не спешит расходиться, каждый боится покинуть утешительное присутствие друзей.

Последние два часа они думают только о надвигающемся тумане. Они засыпали меня вопросами, на которые я не могу ответить, и искали старейшин, которые куда-то пропали. Они чувствуют себя брошенными, и вид маячащей на сцене Эмори их не утешает. Они надеялись увидеть там Тею или Гефеста: кого-то облеченного властью, знающего ответы.

А Эмори – живое воплощение их сомнений.

Всю жизнь она выводит их из равновесия своими вопросами, указывая им на неравенство, которое они боялись увидеть, вытаскивая на всеобщее обозрение тайны, которые они так старались не замечать. Они давно привыкли обходить ее стороной, едва завидев, и даже за столом никто не хотел сидеть с ней рядом, так что она стала сама садиться в стороне и есть там одна, как остров.

– Нам лгали, – выпаливает она, когда все лица поворачиваются к ней. – Лгали старейшины, лгала Аби. Мы не люди. Мы – то, что они сделали. Нас выращивают в кальдере как слуг, и мы умираем в шестьдесят, потому что они так решили.

Жители реагируют удивленным ворчанием, но и только; в полной тишине, даже не мигая, они ждут продолжения.

Эмори ожидала, что они рассердятся или хотя бы не поверят ей и это подтолкнет ее. А в этом немом ожидании нет той энергии, которая могла бы подпитать ее сейчас. Молчание не дает ей опоры извне, она как будто собралась танцевать на воде.

Но она бросается в эту воду и говорит о людях, спящих в Блэкхите, и о том, как жители деревни встают каждую ночь с постелей и идут обслуживать оборудование, которое поддерживает в людях жизнь. Она запинается, пропускает важные куски, потом возвращается и проговаривает их снова.

В ответ – тишина.

Жители кивают головами, бормочут: информация проникает в них постепенно, будто камень падает сквозь мед. Всю жизнь им сообщали, что надо считать важным, о чем заботиться и когда проявлять любопытство. Никогда еще им не приходилось обдумывать так много вещей сразу, самим.

Эмори неловко ежится под их пристальными взглядами, не зная, что им еще сказать.

– Дай им надежду, – подсказываю я. – Им страшно. Без надежды они не выдержат.

«Мы правда в беде, если они ждут этого от меня, – думает она. – Разве кому-то когда-то становилось легче после разговора со мной?»

Она обводит взглядом их лица, подыскивая правильные слова.

– Ниема умерла не случайно, – выпаливает она, не найдя ничего подходящего. – Ее убили, намеренно. Из-за этого туман наползает на остров. Если я узнаю, кто это сделал, мы восстановим барьер. И спасемся.

По толпе прокатывается испуганный ропот, который сменяется восторгом, когда до жителей доходит суть ее слов.

Эмори обращает внимание на Магдалину: та примостилась на краешке фонтана и торопливо зарисовывает происходящее толстым угольным карандашом. Эмори становится совсем не по себе. Говорить о конце света уже тяжко, а когда кто-то еще и фиксирует, как ты это делаешь, – становится совсем плохо.

Она видит Бена: мальчик присел на корточки в стороне от всех, палочка в его руке стремительно летает над землей: он что-то пишет. Рядом стоит Шерко и озабоченно смотрит на его каракули. К мальчикам подходит Клара, тоже присаживается и смотрит. На ее лбу залегает морщинка тревоги. «Наверное, опять уравнения», – думает Эмори.

– Допустим, ты найдешь убийцу Ниемы. Как это поможет нам восстановить барьер? – спрашивает вдруг Сет. Он стоит в тени, у стены кухни, сложив руки на груди.

Эмори не видела отца, пока он молчал, но теперь его слова вдруг снова разжигают в ней гнев.

– Как только убийца признается, Гефест казнит его, – отвечает она, сама содрогаясь от слов, которые вылетают у нее изо рта. Они звучат как одобрение. Как будто она признает убийство правильным.

Хор протестующих голосов в ответ.

– Должен быть другой путь! – вопит Иоганн и вскакивает с места.

– Правила устанавливает Аби, – указывает Клара. – Моя мама делает только то, о чем ее просили. Может, пойдешь к Гефесту и на него покричишь?! Он и так уже перебил бы половину из вас, если бы не она. – И она так сердито смотрит на Иоганна, что тот опускается на место, устыдившись своей вспышки.

– А тебе самой такое по вкусу, Эмори? – спрашивает Сет, выходя из тени на свет. – Выдать кого-то на смерть?

Она колеблется, вдруг утратив уверенность в себе. Честно говоря, она еще даже не задумывалась об этом. Ее больше заботило, какие и кому задавать вопросы, чем то, к чему ее приведут полученные ответы.

– Но туман придет на остров меньше чем через день, – увиливает она.

– Мы никого не лишаем жизни, Эмори, – продолжает Сет. – И не помогаем другим выдумывать поводы для убийства. Ни гнев, ни страх не оправдывают предательство своей сути.

– И что же мне делать, папа? – жалобно спрашивает его Эмори. – Перестать искать?

– Нет, просто ищи с открытыми глазами. Это твое