Тьма. Том 7 - Лео Сухов

мере, один человек был вывезен в Ишим на личном вертолёте сиятельного князя Дмитрия Богомиловича Дашкова. Читайте на стр. 2

Такого, пожалуй, не ожидал никто… Взяты под стражу голова Ишимского Полицейского Приказа и его заместитель! Как стало известно нашей редакции, вчера ночью особый следственный отдел Полицейского и Тёмного Приказов произвёл задержание Предельного Ильи Добрыневича, головы Ишимского Полицейского Приказа, и его нового заместителя Бродова Семёна Татьевича, недавно переведённого из Покровска-на-Карамысе. Их подозревают в подстрекательстве к бунту и покровительстве преступным сообществам. Читайте и не говорите, что не читали, на стр. 3

Побег из околотка. Столетов сумел скрыться от стражи. Задержанный накануне лиходей Столетов сбежал из-за решётки во время наглого налёта своих подельников на головной околоток.

Что вообще происходит в Ишиме? И чем это грозит его жителям? Читайте подробности на стр. 6

— Щёлк, и он в сознании. Можете говорить!

Это было первое, что я услышал, вынырнув из беспамятства.

— Я-то поговорю… Но вы ему, сударь, лучше сначала свои важные советы дайте. По вашему делу, так сказать! — ответил голос Дашкова.

— Фёдор Андреевич, вы же не спите! — уличил меня первый голос. — Откройте, пожалуйста, глаза. Откуда у вас, у молодых, эти привычки-то… Будто скрытни какие!..

«Да нет у меня таких привычек! Просто когда лежишь с закрытыми глазами, всё вокруг спокойно, чинно и тихо. „Вашбродь“ я, в конце концов, или не „вашбродь“? Имею я право на отдых, чашечку кофия, ванну и шампанское, даже если его тут не изобрели? Имею! А мне ни поспать, ни умереть спокойно не дают!» — подумал я.

Но глаза всё-таки открыл.

Я лежал в просторной комнате, похожей на покои в княжеском дворце Ишима. Рядом виднелись медицинские приборы, к которым было подключено моё тело. На этом теле была светло-голубая больничная пижама, а своих вещей я нигде не заметил.

Зато увидел Дашкова, который весело скалился, сидя на стуле для посетителей (эй! там должна быть моя безутешная жена!). А рядом с князем стоял благообразный старый двусердый, в котором несложно было опознать лекаря.

— Ну-с, молодой человек, давайте знакомиться! — кивнул он. — Меня зовут Прозоров Филипп Ильич. И на этот раз именно я вытаскивал вас с того света…

— Филипп Ильич, а у вас родственника в Покровске-на-Карамысе не было? — уточнил я, одновременно скосив взгляд на свою руку.

Надо же было проверить, раз уж я жив, какая у меня комплектация осталась. На удивление, с рукой всё оказалось неплохо. Во всяком случае, она была на месте. И я даже пальцами на ней смог пошевелить.

— А! Вы знакомы с Климушей? — удивился лекарь, а затем покачал головой. — Сочувствую! От всей души вам сочувствую! Но я не из таких, знаете ли. Я человек правильных взглядов и твёрдых моральных убеждений. Потому и работаю не у чёрта на куличках, а в столице нашего княжества. А вы, Фёдор Андреевич, уважьте старика, сделайте мне одолжение… Если снова увидите моего внучатого племянника, дайте ему по щам, да обязательно скажите, что от меня!

— Вроде как он меня в прошлый раз поставил на ноги… — неуверенно возразил я, потому что и сам имел вопросы к «Климуше».

— Вот! Я так и знал! Ягодичной мышцей ощущал, что он как-то там чудит, кроме лечения! — всплеснул руками догадливый Филипп Ильич. — А значит, моя просьба по поводу внучатого племянника в силе. Поверьте, так будет лучше для всех. Что касается вашей руки… Я её вернул на место. Хорошо, что вы сразу её в холодную среду поместили.

— Это было несложно, Филипп Ильич… — признался я, вспоминая, как валялся в снегу на дороге. — Я в эту холодную среду, можно сказать, всем телом упал.

— А вот это зря! Очень зря! — посетовал лекарь. — Воспаление, которое начиналось в лёгких, тоже пришлось убирать. Что касается руки, в ближайшую неделю её постарайтесь не напрягать. Ну а дальше можно начать восстановление. Разминку там… То, сё… Разберётесь, в общем! И на морозе тоже старайтесь бывать поменьше. Рецидивы простуд вам, смею предполагать, не нужны.

— Нет, конечно! — закивал я. — Спасибо вам, Филипп Ильич! Вы меня прямо к жизни вернули.

— Так я и вернул, молодой человек… Почти три литра крови потерять-то!.. — вздохнул Прозоров. — Ладно, оставляю вас с его светлостью. Он что-то рвался с вами обсудить, аж пришлось вас раньше времени из сна вывести… Берегите себя, молодой человек. А встретив Климушку — бейте без жалости и сострадания! Доброе дело сделаете! Глядишь, и не придётся ему тогда на каторге куковать… Всего хорошего!

— До свидания, Филипп Ильич! — я тоже не стал затягивать, чувствуя, что Дашков уже весь извёлся, будто его голодные блохи кусают.

И вправду, стоило закрыться двери за спиной лекаря, как князь тут же приступил к делу:

— Фёдор! Ты итить твою налево, как до своих лет-то дожил, а⁈ Столько попыток убийства на единицу времени — это же абсолютное достижение!

— До того, как я стал двусердым, моя жизнь была скучной, обыденной и незатейливо-счастливой! — не остался я в долгу. — Убийцу-то удалось поймать? Как там мои? Живы-здоровы?

— Всё в порядке с твоими. Хотя нет, вру… Один охранник палец вывихнул, когда задерживал водителя бандитского грузовика. И с тобой бы, кстати, тоже всё было в порядке… — сделал паузу и грозное лицо Дашков, а затем сердито продолжил: — … Если бы ты такие ценные вещи, как защитное кольцо Седовых, возил не в сумке, а на пальце!

И, устав, видимо, делать строгий вид, весело заржал:

— Ты чего его в сумку убрал-то?

— Да как-то… Ну как-то не привык носить украшения, даже если они и артефакты. Вот и не подумал, что оно уже сегодня пригодится… — пожал я плечами.

— Вчера! Твоё «сегодня» было вчера! — тут же поправил меня Дашков. — Но вот что больше всего меня удивляет: головой ты, может, и не всегда думаешь, а всё равно где-то умудрился отыскать Разводилова! Я его двадцать лет искал и не нашёл. А ты взял, и вот… Я даже не знаю, Фёдор, это… Это… Ёшкин кот, это какое-то невероятное стечение обстоятельств!

— Ну… Да! — я не стал скромничать и гордо закивал.

И вправду, «стечение обстоятельств» — это моя сильная сторона, как можно было убедиться за последние полгода.

— Пошли… Убийцу мы твоего с егерской