Черные молнии. Повелитель Ижоры - Александр Альбертович Егоров

Фил открыл глаза. Послание кончилось. Он стянул вижн, повертел в руках и небрежно отбросил на пол.

– Я и смотрю сам, – пробормотал Фил. – Да, мы еще посмотрим, кто с кем останется… и надолго ли. Скоро многое изменится, Lynn.

Его кулаки сжались.

– Значит, он сделал тебе предложение? И ты отказалась? Спасибо, Lynn. Теперь я знаю, что делать. Кое-кому не поздоровится.

Он полежал. Подумал. Потом сполз с постели и поднял с полу платиновый обруч. Осторожно сдул с него пыль и надел снова.

Часть третья. Повелитель Ижоры

Глава 1,

в которой происходят боевые действия разной степени эффективности

Катер летел над водой, и сияющая гладь реки за его кормой сминалась в две тугие складки. Волны расходились в стороны, белая пена кипела, и струя воды из систем охлаждения рассыпалась фонтаном далеко позади.

Но внутри было тихо. Только приглушенно рычали моторы – да еще слышны были тяжелые удары, когда катеру случалось налететь крылом на встречную волну.

Механик Тамме спустился в трюм. В трюме все было в порядке. В баках плескался недельный запас горючего. Специальная цистерна была доверху заполнена питьевой водой. В длинных ящиках хранились сушеное мясо и сало, обильно пересыпанное перцем, хлеб, сыр, а также всевозможные консервированные продукты – свежие, если только можно так сказать о продуктах из двадцать первого века. Кое-что можно было держать в кубрике, в рундуках под койками. Но только никакого спиртного. На боевом катере была установлена строгая дисциплина.

Правда, механику Тамме было позволено многое. Родом из эстов, он поразительно быстро научился обращаться с техникой. И теперь, прислушиваясь к ровному гудению моторов, он даже щелкал языком от удовольствия.

Он относился к силовой установке как к рукотворному божеству. К тому же послушному. Ведь эти самые дизели пришлось запускать и обкатывать на холостых оборотах ему самому – ну, еще Харви помогал, как мог: в книжке, присланной вместе с мотором, надписи были только по-английски и по-русски. Английского он не понимал вообще, а vene keel ему давался с превеликим трудом.

Да, молодой Тамме плоховато знал по-русски. Может быть, поэтому больше всего он любил посидеть и помолчать. Вот и сейчас он не спешил идти отдыхать в кубрик. Вместо этого он прошел в рубку. Поглядел за работой рулевого. Проверил, достаточно ли давление масла, оценил зарядку аккумуляторов. Втянул носом воздух: в рубке до сих пор вкусно пахло нагретой краской и машинным маслом.

От этого ему захотелось есть. Не сходить ли на камбуз? Или потерпеть? Еще и поход не начался, как следует, а его любимый белый сыр уже на исходе. Очень жаль, что сыр нельзя хранить долго. Пришлось взять совсем немного. И пива нет.

«Жалко, пива нет», – сказал он по-эстонски рулевому Харви. Финн понял, кивнул и улыбнулся. Но ничего не поделаешь, порядок есть порядок.

Тамме тоже улыбнулся и вышел из рубки.

Они с Харви были похожи. Оба светловолосые, молчаливые, рассудительные. Никто в двадцать первом веке и не подумал бы, что им обоим всего-то по семнадцать.

А вот младший ярл Ники был куда моложе. И вдобавок он страдал от морской болезни. Он выполз из кубрика и уцепился за леер, хватая ртом воздух. Его подташнивало. На море лучше было и не смотреть.

– Все хоттишь и хоттишь, – сказал Тамме по-русски. – Ты лутше не ешь ничего. Кушать и так мало.

Это он шутил. Ники беспомощно улыбнулся и согнулся над водой. Механик не стал на это смотреть и пошел на корму, понаблюдать за двигателями.

Молодой ярл Филипп в это время стоял на баке, возле немецкой скорострельной пушки, укрепленной на поворотном станке. Из этой пушки можно было стрелять сразу из двух стволов, глядя в оптический прицел, и разворачиваться вместе с нею в любом направлении, как в башне танка, только куда быстрее. Пушка была прислана отдельно. Где удалось раздобыть такую вещь, так и осталось тайной: не иначе, как ее свинтили со сторожевика где-нибудь в Кенигсберге, под покровом белесой прибалтийской ночи.

Оглядевшись, Фил присел на сиденье возле пушки, взялся за рукояти и попробовал нажать гашетки. Но вовремя удержался. Это было не ко времени, да и несолидно. К тому же ему уже довелось пострелять: все корабельные стволы испытывали еще до отъезда, едва спустили на воду катер. Пушка оказалась довольно точной и дальнобойной. Филипп лично разнес в щепки громадную сосну на дальнем берегу Невы.

Кроме пушки, катер был оснащен портативными ракетными установками: вчера боекомплект для них пришлось грузить на борт с особой осторожностью. Конунг Ингвар полагал, что один ракетный пуск в направлении злонравной неприятельской столицы позволит разом снять множество вопросов. Глядя теперь на широкие раструбы боевых ракетниц, укрепленных на палубной надстройке, Филипп не мог не согласиться с ним.

Ракетные установки могли наводиться на цель в полной темноте. Снаряды скорострельной пушки пробивали бревенчатую стену на расстоянии полукилометра.

Держась за поручни, Филипп перешел с бака на левый борт. Прислонился к теплой стенке ходовой рубки. Обшивка еле заметно вибрировала. Корабль шел полным ходом.

Это был скоростной катер водоизмещением тонн под тридцать; корпус его, сваренный из магниевого сплава и выкрашенный в ослепительно белый цвет, имел футов шестьдесят в длину и в ширину – двенадцать. Два судовых дизеля с электроприводом разгоняли катер до сорока узлов. Чтобы лавировать в шхерах, он имел поворотную систему водометов, а чтобы не засесть на камнях – мультизональный эхолот наподобие автомобильного парктроника. Это не